Моя любимая bestie

Игра началась? Вик облизала губы и коснулась губ Роберта языком, не разрывая дистанцию между их лицами. Отступать было нельзя. Она нависла над ним, как птица, паря в воздухе. Роберт сглотнул слюну и поцеловал ее. Их губы соприкоснулись влажным поцелуем. И чем дольше он длился, тем яснее Виктория ощущала силу и настойчивость, с которой Роберт хочет обладать ей.

Отстранившись, Виктория встала на ноги на кровать, оставляя мужчину между собой. Роберт попытался последовать за ней и тоже встать, но загорелая хрупкая ножка властно придавила его грудь к кровати, а затем вернула ноги на свои места, смотря на мужчину сверху вниз.

Он поддался, оставаясь внизу.

– Хочешь поиграть со мной, кошка? – томным баритоном спросил мужчина, показывая зубы в легкой улыбке.

– Почему нет? Ты ведь тоже со мной играешь. – игриво ответила Виктория и улыбнулась.

Роберт усмехнулся и откинулся на кровать полностью. Его интерес к Виктории был неподдельным в любом выражении ее эмоций и сценария вечера. Кажется, он был даже «за». Его руки окольцевали лодыжки Виктории.

– Птичка в клетке. – усмехнулся Роб и сжал ее ноги сильнее.

– Меня не пугают твои руки. – ответила Виктория и начала пританцовывать, изящно выгибаясь в спине и закидывая голову. Ее руки красиво извивались над головой, а глаза были закрыты. Медленный пленительный танец изящности гармонично сложенного тела. Она двигалась красиво, сексуально, медленно, интригующе, завораживала своим танцем.

Роберт ослабил хватку и его руки медленно поползли вверх по ногам Виктории, стремясь к трусикам. Нежными поглаживающими движениями он водил ладонями по внутренней поверхности бедра и крепко сжимал бедра сзади. Ненасытный огонь в его глазах снова полыхал, не оставляя шансов на спасение. Он водил большим пальцем по кружеву ее белья, не переставая наблюдать за танцем брюнетки.

Обхватив ногу Вик под коленкой, второй рукой мужчина нагло проник пальцами под резинку трусов, оттягивая их в сторону. Его дыхание снова стало громким, тяжелым и сбивчивым. Протяжный стон вырвался из него, едва Роберт коснулся влажной горячей кожи. Вторая его рука немедленно оказалась у паха в попытках расстегнуть ремень. Виктория накрыла его руку своей, контролируя движения его пальцев.

Когда Роберт освободил член из брюк, Виктория пришла в замешательство. Он был не просто большой. Сокрушителен в объемах и массивен. Вены набухли и стали синеватого оттенка. Его член был мощный и красивый, такой же как он сам. Теперь уже точно. Назад пути не было. Виктория все еще контролировала движения и руки Роберта на своем теле и безобразным образом подглядывала за его мастурбацией. Кажется, это возбуждало Викторию не меньше. Она ощутила теплую влагу внизу живота. Спустилась с кровати на пол и встала перед Робертом. Он сел, смотря на ее тело и начал второпях расстегивать пуговицы на рубашке.

Его торс был таким же массивным и эстетически прекрасным, как и его член, стоящий из белых боксеров Хуго Босс. Роберт был не на шутку подтянут, атлетичен и красив. Воплощение мужества, тестостерона и упорной работы над собой. Его формы напоминали скорее статуи Аполлонских Богов, чем тело среднестатистического мужчин за 30-ть. Либо Виктория на своем пути еще не встречала мужчин такой возрастной категории и уж тем более не раздевала их.

Перед Викторией находился мужчина с телом мечты, но все было временной сценой. Демоверсией красивой и беззаботной жизни, которой Виктории, бесспорно, хотелось жить, но ее реальность была другой. Такой, что завтра она уедет из этого города греха и порока, покинет сердцевину солнечного Лос Анджелеса и отправится навстречу новым приключениям, которые будут ждать ее по дороге в Неваду.

Антон, которому она должна отдать собаку и Каролина, с которой только предстоит обсудить их отношения. А дальше – полная неизвестность, сопровождаемая обучением и проживанием в общежитии кампуса Университета, подача документов на Грин карту, продление разрешения на пребывание в стране, дальнейший поиск работы и сопутствующая лабуда, с которой Виктория искренне не хотела встречаться лицом к лицу как можно дольше.

– Иди же сюда, чего ты ждешь? – хрипло прошептал Роберт, опираясь руками на кровать.

Виктория вернулась из своих мыслей. Окинув взглядом Роберта, внутри начинало закипать желание. Его тело манило и приковывало взгляд. Четыре кубика высокосортного пресса, мышцы на ребрах, внушительный бицепс и прокаченная грудь. Под всеми его одеждами Виктория даже и подумать не могла, что обладатель такого тела – скромник, предпочитающий не привлекать к своим формам внимания. Роберт ослеплял харизмой и возможностями.

Белоснежная застеленная постель приглашала в свои обители. В комнате было уютно и пахло пряной грушей от ароматизированной свечи. Роберт подошел к Виктории, взял ее обеими руками за талию, с легкостью поднял и бросил на кровать. В мягкости одеяла и подушек Виктория буквально утонула, как в облаке. Мужчина почти мгновенно оказался рядом. Теперь они поменялись местами и уже Роберт был сверху и нависал над Викторией на сильных руках. На предплечье правой руки у него была скрытая татуировка револьвера и какая-то надпись, которую сложно было разобрать в полумраке. Это отсылка к тому, что ты убиваешь внезапно?

Массивный торс касался ног Виктории и низа живота. Роб дотронулся рукой до ее ребер, и Виктория вздрогнула. Его рука была холодной, а дыхание горячим. Роберт прильнул к ней и поцеловал в губы. От его шеи пахло дорогим одеколоном, а руки жадно исследовали тело.

Виктория беззвучно выдыхала и наслаждалась его поцелуями. Мягкие губы умело ласкали мочки ушей и шею. Роберт рухнул на локти, и масса его тела придавила Викторию к кровати. Теперь он касался своей грудью ее. Широкоплечий мужчина ненароком придавливал, продолжая выцеловывать каждый сантиметр обнаженного тела девушки. Вик чувствовала не только его массивную грудную клетку. Он прижимался пахом сильнее, вдавливаясь твердостью в Викторию со всей силы. Руки Роберта накрыли ее грудь ладонями, сдавливая с каждым разом все сильнее. Виктория нерешительно протянула руки навстречу спортивному торсу и прикоснулась пальцами к животу мужчины. Он усмехнулся, наблюдая как она робко трогала его торс.

С такими мужчинами Виктория еще не была. Ей было и любопытно и немного страшно, непривычно. Однако, Роберт был очень спокоен и деликатен. Тепло его рук убаюкивало и дарило ощущение комфорта и спокойствия. Неторопливые ласки мужчины расслабляли Викторию и вынуждали ни о чем плохом не думать, получать удовольствие от момента. Мысли об Антоне и Каролине остались где-то за пределами этого гостиничного номера. Ей было хорошо и приятно с ним. Нравилось ощущать его пальцы и сдавливающие грудь ладони. Он был старателен и импульсивен.

Вик закрыла глаза, утопая всей копной волос в подушках, позволяя Роберту обнажить ее тело. Избавившись от трусиков, она снова почувствовала себя уязвимой, но назад пути уже не было. То последнее, что отделяло их тела друг от друга. Теплые руки Роберта успокаивали. Он разделся тоже, и они остались на равных. Приглушенный рассеянный свет от торшера в гостиной подчеркивал формы мужчины. Он был великолепен. Таких крепких и красивых ягодиц Виктория не видела даже в фильмах. Он был как порноактер, сошедший с экрана прямо к ней.

Такое тело просто создано для того, чтобы удовлетворять женщин. Эта мысль выбросила Викторию в размышления о том, почему она находится здесь. И что все это было коварным планом Роберта, и он очаровывает своим шармом и властью всех понравившихся ему девушек, а потом затаскивает в постель. И что она очередная купленная им за дорогие шмотки игрушка. Виктория заерзала на кровати, скривив лицо. Ей стало неприятно от всех этих мыслей, и она подумала о том, что все это ошибка и нужно срочно прекратить это все. Маленькая ручка девушки уперлась в грудь мужчине и слабо толкнула его прочь, но тут же рухнула на простыню вместе с протяжным стоном.

Когда она открыла глаза, Роберт был уже между ее ног. Новое касание мягких губ, горячего языка и Виктория отключалась от реальности снова. Она сминала простыни в кулак и изгибалась. Ее протяжные стоны провоцировали Роберта быть настойчивее, и он проникал в нее языком и пальцами сильнее и жёстче. Это был весомый аргумент, чтобы отбросить предыдущие мысли об уходе и остаться здесь до конца. Во всех смыслах.

Стоило Роберту на мгновение прекратить свои ласки, как Виктория умоляюще подтягивала его к себе снова. В этот момент она была готова смириться даже с ролью его one night девчонки, ей даже нравилось это, главное, чтобы он не останавливался. Растворившись в блаженном таинстве его рук и языка, Виктория была не готова к удару, который застал ее врасплох. Она вскрикнула, ощутив его внушительный член внутри себя. Он оказался в ней так быстро и так внезапно, что Виктории ничего не осталось, кроме как осознать, как как постфактум. Визуальная мощь его члена не была преувеличена, как и твердость. Сильным толчком Роберт ворвался в царство королевы Виктории, минуя стражу. Оборона была снята заведомо, а бдительность усыплена. Коварство этого поступка вызвало в Виктории ярость, но с каждым новым толчком, Роберт вколачивался в нее все глубже, лишая какого-либо права на сопротивление. Глухие шлепки их бедер друг о друга только сильнее напоминали о его беспринципности. Он придавливал ее грудную клетку к кровати, лишая движения. Вик не была готова.

Губы ее скривились с намерением сказать это, но ничего кроме всхлипов издать она так и не смогла. Роберт становился жестче и грубее, он словно зверел с каждым новым толчком и превращался в волка-оборотня. От того нежного и деликатного мужчины не осталось и следа. Властным движением руки он развернул ее на живот, прижимая повернутую боком голову к кровати. Его ладонь вдавливала лицо Виктории в подушки, а потом спустилась к шее.

Горло Вик было чувствительным из-за одного случая в детстве. Она никак не могла забыть нелепого удушья. Случай произошел одним беззаботным вечером в парке, когда она гуляла со своей собакой у школьного двора, будучи 12 летней девчонкой. Один из одноклассников, который все время глумился над ней, подошёл тогда и в шутку вырвал собачий поводок из рук, приставив его к шее. Поводок был как веревка. Он стал сдавливать ее горло до тех пор, пока Вик не отключилась, констатируя свою шутку тем, что ему было любопытно и весело посмотреть на то сколько времени девочка сможет не дышать. Узнал. Вик упала в обморок, а мальчишка, испугавшись, убежал. Только ее пес корги остался стоять рядом с Вик, пока та не очнулась, придя в себя. После этого случая Вик не видела этого парня. Очередной переезд родителей пришелся на руку, как и смена школы.

Она боялась удушья. И в сексе ее это больше пугало, чем доставляло остроту. Страх умереть оставался на подсознательном уровне. Она закрывала глаза и буквально переживала тот день снова и снова. Нехватка воздуха и клаустрофобия после этого стали частыми гостями в ее жизни, но она справлялась.

– Роб, хватит. – сказала Вик в попытках высвободиться.

– Милая, я не собираюсь останавливаться.

Его голос снова звучал властно. Виктория ощутила недостаток кислорода от очередного сильного давления на горло. Утопая в горе мягкий подушек, дышать было еще труднее. Пульс учащался и отдавал глухими ударами в висках, затылке. Свойственный первому дефициту кислорода знак в виде покалывания во всем теле – сообщил Виктории о том, что ей немедленно нужен воздух. Девушка стала отчаянно выбираться, освобождая дыхательные пути, выбираясь из плена подушек.

– Не вынуждай меня заканчивать на самом интересном. – в приказном тоне хладнокровно сказал Роберт и придушил с новой силой.

Мужчина беспринципно придавил Викторию в кровать, а обе ее руки завел ей за спину и крепко перехватил в одну свою.

– Ауч, больно! – пищала Виктория, но все ее слова уходили прямиком в подушки.

Теперь игра приняла явные доминантные повороты, где с мнением Виктории никто не считался. Роберт брал ее с силой, грубо всаживаясь до возможных пределов. Кажется, ему нравилась роль властного папочки. Как профессор с надоедливой, но хорошенькой студенткой, как строгий руководитель со своей сотрудницей, как неверный мужчина, соблазняющий молодых и наивных девочек на крышах баров Лос Анджелеса.

Антон

Было не по себе от всего происходящего вокруг. Жизнь вдали от цивилизации оставляла желать лучшего. Антон скрывался в общине странствующих в пустынях, неподалеку от ранчо своего дяди в Спринг – Крик. С момента последних событий в Стэнтоне прошел почти месяц. Антону приходилось скрываться от безумцев, в кого он стрелял. Он понятия не имел как обстоят дела у Макса, Криса, Рэя и Тайлера. Но он точно понимал, что ему нужно исчезнуть, по крайней мере до тех пор, пока все не уляжется.

Он не знал убил ли он того парня или просто ранил, узнавать не хотелось. Слишком большая тяжесть могла бы лечь на его плечи. Нет, сейчас это пришлось бы некстати. В ночь, когда все случилось, вернувшись домой, Антон принялся собирать рюкзак, чтобы уехать в ту же ночь. И у него это почти получилось. Самозванцы ворвались в его дом незадолго до его исчезновения. Он услышал их. Не смог взять только Джину, которую закрыл в комнате, чтобы не мешала собирать вещи. Возвращаться за собакой было слишком опасно. Бросив рюкзак в джип, Антон уехал, оставшись, к его счастью, незамеченным.

Еще какое-то время он наворачивал круги по кварталу в надежде, что к его дому потеряют интерес и он сможет вернуться или, по крайней мере, забрать собаку, но ничего подобного не происходило. Джина могла постоять за себя, он не переживал за нее. Осознание того, что возвращаться домой опасно и оставаться в Стэнтоне тоже толкнуло на решение уехать. Идея, чтобы оставить Джину Рэю успокаивало взвинченный мозг Антона, и он решился.

Зная лишь условный адрес своего дяди Джона, Антон за сутки добрался до Невады, переночевал в машине и на утро отправился на ранчо. Он был там пару раз и те – ребенком. Воспоминания были смутные, но очень теплые. Больше всех Антон помнил пятнистую кобылу дяди – Юппи. Она была голубоглазой лошадью породы Аппалуза. Джон разрешал Антону забираться в седло и кататься на Юппи по загону с телятами. Мальчик крутил над собой лассо и воображал себя юным ковбоем. Телята его не боялись, и Антон обижался, насупив свое недовольной личико, но быстро отходил. Юппи ходила кругами по загону, а ребенок лупил ее короткими ножками по широким бокам, в попытках устроить «настоящую» погоню. Хорошие были времена. Отец с матерью тогда жили вместе, и их семья представляла из себя «Американскую мечту».

Добравшись до места, внутри у Антона что-то защемило, когда он приблизился к месту на координатах и увидел, что осталось от ранчо. Имение дяди Джона сильно изменилось и даже отдаленно не напоминало ту самую ферму из его детских воспоминаний. Все было разрушено, заброшено. Конюшня горела. Три кола, на которых держалась колючая проволока, обозначающая частную собственность и прибитая на сетке табличка «продается». Двухэтажное здание дома находилось в сильно заброшенном упадочном состоянии. Окна были забиты досками, а на тех, где доски были оторваны, красовалась чья-то шерсть и клочья одежды.

Антон бродил по территории до тех пор, пока рядом не затормозил мимо местный на пыльном пикапе. Он пригрозил парню не шататься по территории, иначе вызовет копов. От него узнал, что Джон был давно мертв, а, возможно, убит, а его ферма за неимением родственников, была передала государству и ранчо выставили на продажу. Но, судя по его состоянию, мало кто из местных жителей горел желанием выкупить землю.

Весть о смерти дяди выбила Антона из колеи. Ведь именно ранчо брата его отца было единственным местом, куда Антон мог приехать. Да и как-никак он хотел навестить близкого человека, даже несмотря на то, что Джон еще при жизни отца ясно дал понять, что иметь ничего общего с их семьей больше не хочет. Он был сводным братом отцу и жил под другой фамилией. Что не поделили в свое время братья Антону узнавать не хотелось, он мог лишь догадываться. В любом случае, такого печального исхода Антон никак не ожидал.

В его семье остался только младший брат, который припеваючи жил своей жизнью в Бостоне и мать, которая отказалась от семьи и бросила своих детей, стоило отцу Антона уйти из жизни. Это ранчо могло перейти к кому-то из них. Но кому здесь было дело до выяснений подробностей родословного древа мужика, которого грохнули в Богом забытом штате посреди пустыни? Мужик из пикапа сказал, что конюшня горела, но лошадей вывели и за дешево продали, а местные разворовали мебель и все то, что можно было вынести. А сейчас дом частенько оккупируют бомжи или наркоманы, так что местные стали усиленно следить за тем, чтобы это место не превратилось в притон или помойку.

В то, что он племянник Джона мужчина не верил. И, как следствие, у Антона были повторные попытки проникнуть в дом и осмотреть ранчо. Иногда даже под покровом ночи. Было горько видеть старые подковы лошадей и оставленную прогнивать амуницию в виде лошадиных уздечек и патов под седло. Заржавевшие шпоры, торчащие из углей сапоги, обгоревшие стены конюшни. Черные обугленные стены и балки между стойлами, фундамент и обваленные столбы, и доски – все, что осталось после пожара. А продали ли лошадей на самом деле и в каких обстоятельствах произошла смерть Джона? Не было ли это умышленным поджогом? Мысли докучали его, но этого Антон узнать не мог.

В одном из кафе неподалеку от фермы во время завтрака Антон ненароком подслушал разговор двух странствующих парней с большими рюкзаками. Они жили в отдаленном от цивилизации поселении в пустыне рядом со Спринг-Крик. Жители выбирались в город лишь за продуктами или поесть. Парни ели бургеры и обсуждали свой дальнейший маршрут. Подсев к ним, Антон между делом узнал про лагерь, в котором мог остановиться каждый бродяга, которому негде жить или тот, кто не хотел бы светить свое имя на чеках мотелей. Он предложил подвести их, а парни взамен показали ему дорогу в поселение и рассказали, что к чему, предложили остаться. Людей было не много. В этом месте могли останавливаться кто угодно, но как правило мало кто из чужих могли найти лагерь.

Кто-то разбивал палатки, кто-то спал на коврике в спальном мешке под открытым небом, некоторые приезжали на трейлерах, у более коренных жителей были даже свои дома, построенные из подручных материалов. Антона приняли в общину сразу. На постоянной основе здесь жили двое мужчины – гея, творческая женщина – архитектор средних лет, которая таскала всякий мусор со свалок и делала из него искусство перед своим трейлером, молодая пара Шведов- путешественников, кучка нелегалов мексиканцев, мальчишек по 12-18 лет и эти двое парня из Канзаса, которые путешествовали налегке. Всего в общине было 13 человек, включая Антона.

Поселившись в пустыне, первые несколько дней Антон приходил на бывшую ферму дяди Джона и бродил по ее руинам. Успел забраться в дом, в котором обнаружил бывший притон наркоманов и бомжей, о котором предупреждал местный мужик, судя по шприцам и алюминиевым ложкам, раскиданными повсюду. Пустые прокуренные пластиковые бутылки и прочий мусор составляли обычную картину внутри дома. Граффити, разрезанная мебель, битая посуда и стекла, царапанные двери и выжженные стены. Дом явно не первый год находится «на продаже». И если бы эти земли или ранчо были бы кому-то нужны, то это могло бы объяснить убийство Джона. Но этот захудалый клочок земли явно никому был не нужен. Несчастный случай? Джон пил, но не так чтобы поджечь себя на собственной конюшне, нет.

После нескольких предупреждений местного мужика не появляться здесь, Антон дорвался до того, что тот действительно доложил на него в полицию, обозвал Антона беспризорником, путающимся на чужой собственности. Пришлось убраться с фермы и больше Антон там не появляться. Проблемы с полицией и лишние подозрения парню были не нужны. Ловить в погоревших руинах больше было нечего. Антон снова вспомнил пятнистую лошадь дяди. Жаль Юппи. Хотелось бы верить, что она осталась жива и попала в заботливые руки новых хозяев. Хорошая была кобылка, умная.

С тех пор как Антон позвонил Виктории с одноразовой симки прошла почти неделя. Он боялся светиться и звонить лишний раз кому-то. Был страх что те парни выйдут и на Викторию, поэтому минимизировал все контакты. Звонок Вик тем вечером должен был убедить ее приехать. Антон надеялся на это и верил в приезд девушки. Он даже рассчитал время, за которое она приедет из Хантингтон Бич в Спринг – Крик. По его расчету дорога займет у нее около 17 часов пути. Прошло 5 дней, а Виктория так и не появилась. Антон Каждый день приезжал к ранчо и спрашивал местных жителей не видели ли они здесь симпатичную темноволосую девушку, но местные лишь разводили руками.

Очередное утро в пустыне. Сегодня ночью было тепло, и Антон спал в палатке, а не в машине. Он купил все необходимое по дороге и поставил большую палатку, где можно было поместиться компанией из человек 5 точно. Деньги с собой у него были, он не держал их на картах, хранил все в наличке. Успел взять с собой все, включая заначки, когда уезжал. Мало кто знал, что налички при нем было больше, чем у всех здесь вместе взятых, но Антон предпочитал не выделяться.