Цианид

Однако отец жаждал как можно скорее «пристроить» меня, передать в серьезные и надежные руки, которые позаботились бы и обо мне, и о втором его детище – фирме Enright Solicitors. Меня он по умолчанию считал неспособной управлять компанией. «Олененок не сможет тянуть стотонную телегу. Только тягловый жеребец», – так он однажды и сказал.

Возможно, эти две вещи – моя неопытность и железная отцовская хватка, которая распространялась на все, включая меня, – и определили мою судьбу. Отец не просто познакомил меня с мужчиной что надо, как он выразился. Он еще и сделал все, чтобы Дерек получил ко мне постоянный доступ.

Дерек стал часто появляться у нас в гостях, неизменно приглашался на все банкеты. Отец то и дело звал меня в офис фирмы, а когда я приходила, то выяснялось, что он страшно занят, или должен уйти на совещание, или любая из сотни других причин – и ко мне тут же выходил Дерек, звал на обед, осыпал комплиментами, отвозил домой…

Я присматривалась к нему. Он был высоким, темноволосым, зеленоглазым. Щетина была такой темной, что даже когда он брился начисто, подбородок и щеки сохраняли синеватый оттенок. В нем угадывалось нечто властное, неумолимое. Он умел ухаживать и не понимал слово «нет»: если я отказывалась от чего-либо, он настаивал до тех пор, пока я не сдавалась, будь то ужин, поход в кино или подарок.

Тогда я еще не знала, что если слово «нет» для мужчины – пустой звук, то это скорее повод бежать от него, нежели падать в объятия.

Однажды мы должны были поехать в Корк, в семейный загородный дом на рождественские праздники. Моя семья отправилась туда отдельно – отец сказал, что у машины какие-то неполадки, и ее лучше не нагружать. А мне он предложил поехать вместе с Дереком, которого пригласили тоже. К вечеру выяснилось, что машина родителей сломалась по дороге и они заночуют в Портлише. А я по прибытии оказалась одна в доме вместе с Дереком.

Помню, что мы пили чай, играли в шахматы, сходили вместе в ресторан, где он без конца мурлыкал песню «All I Want For Christmas Is You» [1 - «Все, чего я хочу на Рождество, – это тебя».]. Домой мы вернулись за полночь, замерзли, он налил мне немного вина. А потом еще. Я стремительно пьянела, но чувствовала себя в безопасности в нашем семейном доме. Что может случиться? Это мой дом. Родители знают, что мы здесь. Дерек работает на отца – он не просто незнакомец с улицы. Все будет хорошо.

Дерек начал целовать меня после третьего бокала. Я не могла понять, нравится мне или нет. Не была уверена, что хочу этого. Его рука скользнула ко мне под юбку, и тогда я решила, что делаю ошибку. Я попросила его притормозить, сказала, что не готова. Меня будто посадили на болид, который разогнался до скорости света, когда я хотела лишь неторопливой прогулки.

Дерек только улыбнулся в ответ и снова наполнил мой бокал…

Я не помню, что было потом. Проснулась в своей постели посреди ночи от рвотных спазмов, приподнялась на локтях и меня стошнило прямо на пол. Тогда же я заметила, что на мне нет одежды. Рядом спал Дерек, тоже абсолютно голый. В промежности все горело. Я поняла, что произошло: до Дерека у меня было несколько партнеров, так что я прекрасно знала, что ощущаешь после секса.

Утром я была сама не своя. Плакала, была напугана и не могла собраться с мыслями. Мне казалось, что мной воспользовались, подсыпали что-то в вино. Я не пила так много, чтобы попросту отключиться, но тем не менее это случилось! Меня сводили с ума паника, злость и страх, но…

Дерек тоже был расстроен и подавлен. Бродил из угла в угол, опустив в пол красные глаза. Сказал, что, как и я, ничего не помнит. Что все случилось спонтанно и неожиданно даже для него самого. Сказал, что ненавидит себя и что уедет сразу же после того, как приедут мои родители. Которым он конечно же расскажет, что произошло. Как же иначе. Потому что он не насильник и не злодей. Он друг семьи. Он коллега отца. И он влюблен в меня.

Безумно.

Он вышел из дома и вскоре вернулся с кошмарно дорогим букетом: лилии, ирисы, фрезии – и… встал передо мной на колени.

– Я все испортил, Ванесса… Я думал предложить тебе стать моей девушкой на этих каникулах. Даже сказал об этом твоим родителям. Они так обрадовались. И я с ума сошел от радости, не мог ни о чем думать. И теперь все испортил, идиот… Я уже отнес свои вещи в машину. Скоро они приедут и… Я наверно даже уволюсь из фирмы. Не смогу смотреть твоему отцу в глаза.

Я остановила его на середине монолога. Заставила встать с колен и попросила ничего не говорить родителям.

Я испытывала стыд. Боялась, что упаду в их глазах, как только они узнают, что я отдалась Дереку после третьего бокала. Тот факт, что я была пьяна, почему-то казался важным. Переворачивал все на сто восемьдесят градусов. Словно вопиющее доказательство того, что я сама была не против раздвинуть ноги. Сейчас я понимаю, что это была несусветная чушь, но тогда именно так я чувствовала и думала. А жаркое раскаяние Дерека заставило меня и вовсе проглотить боль и обиду.

Он не был похож на злодея. Злодеи не могут быть друзьями семьи или партнерами отца. Злодеи поджидают за углом, бьют по голове, угрожают ножом. И они не плачут потом и не приносят букеты. Так?

Это тоже было чушью. Плохие парни могут носить любые маски и, как правило, носят. Но, опять же, тогда я была ужасно, катастрофически наивна.

Родители ни о чем не узнали. Дерек засыпал меня извинениями, подарками, и провел со мной и моей семьей все рождественские праздники. Было очень много слов, эмоций, заверений в любви и аккуратного, завуалированного прессинга. Его раскаяние, внимание, настойчивость, то, как он говорил со мной, как ежедневно просил прощения, – все это обрушилось на меня, как океанический шторм.

Известно, что перед штормом могут устоять только укрепленные гавани. Я же была тонкой полоской песка на берегу – неуверенным и доверчивым человеком – так что, будем считать, меня просто смыло. Я всему верила. Я со всем соглашалась. Я все простила.

А потом и вовсе стала его девушкой.

Таково было начало моих отношения с Дереком Линчем: манипуляции, интриги и секс, который я не запомнила. Самая ужасная завязка из всех возможных. Но на этом мои проблемы не закончились.

На этом они только начались.

* * *

Я вытерла насухо волосы в машине, немного отогрелась, успокоилась и медленно влилась в поток. Капли дождя стучали по ветровому стеклу, диджей на 95FM рассказывал, что ирландцы вовсю записываются к стоматологам на Тенерифе – и вовсе не для того, чтобы полечить зубы, а чтобы втихую обойти ограничения на вылет и провести пару недель на курорте. Поездки на отдых были запрещены, а вот лечение – это же совсем другое дело!

Мне эти хитрости показались забавными. Я завидовала людям, которые ничего не боятся: ни эпидемии коронавируса, ни штрафов, ни проблем с полицией. Потому что сама жила в постоянном страхе.

Страхе, что могу сделать что-то так, не то сказать, не так посмотреть.

Дерек был очень раздражительным. Воспламенялся, как спирт, как разлитый бензин. Не проходило ни дня без крика или унижений. Любая моя ошибка была поводом устроить мне взбучку или такой неистовый секс, что я потом едва ходила. В буквальном смысле: мне было больно ходить. Однако я всему могла придумать оправдание. Буквально всему.

Грубый секс, заканчивающийся синяками и кровоподтеками? Прекрасно, таким вроде бы и должен быть секс. Жажда тотального контроля и желание доминировать? Отлично, скорее всего это значит, что я очень любима. Власть и уверенность, которые Дерек проявлял во всем? Да это же черты, свойственные настоящему мужчине.

Я была настолько наивна, что смогла бы увидеть прекрасное даже в пощечине. А если меня что-то и не устраивало, то я умело закрывала на это глаза. Мне казалось, что только истерички постоянно чего-то требуют, скандалят, добиваются какого-то особенного отношения, пока не вытопят из отношений всю любовь. А умные женщины поступают иначе: не придираются, умеют идти на компромисс, терпят и не зацикливаются на негативе.

Так я думала и была искренне уверена, что права.

До сегодняшнего дня. Когда вдруг, сидя в машине после инцидента на дороге, поняла, что мне не хочется возвращаться к Дереку. Что я скорее готова поменяться с велосипедисткой местами и отправиться в госпиталь, чем снова оказаться с ним под одной крышей. Что его дом, в который я переехала после начала наших отношений, вызывает у меня не больше радости, чем тюрьма или комната пыток.

* * *

В доме было тихо. Дерек сидел в полутемной гостиной, освещенной одинокой настольной лампой. Он захлопнул ноутбук, как только я переступила порог, и перевел на меня взгляд.

Многие считали его красавчиком. Высокий, широкоплечий, всегда стильно подстрижен и хорошо одет, идеальный одеколон, первоклассное чувство юмора. Я тоже когда-то купилась на это все.

– Не прошло и полгода, – протянул он.

Я повесила пальто на крючок в гардеробной, сняла туфли и аккуратно поставила их на подставку для обуви. Мои движения автоматически замедлились, будто я собиралась войти в клетку к неприрученному зверю.

– Прости, было много работы, а потом еще и авария на дороге. Я же уже объяснила в сообщении.

– Объяснила? – прищурился он. – А по-моему, просто отмахнулась от меня эсэмэской.

– А что мне нужно было сделать? Отправить тебе официальный, заверенный нотариусом запрос, что я задержусь?

Дерек обошел стол и встал напротив, закрывая проход в гостиную.

– Меня раздражает, что ты даже не пытаешься выглядеть виноватой. Я сижу как на иголках три часа, пока ты ходишь черт знает где, места себе не нахожу, а ты…

– Дерек, я ехала домой.

– Все это время?! Уже почти десять!

– Да! Все это время! Я выехала с работы в восемь! Прошу, давай не будем!

Дерек натянуто рассмеялся и стиснул двумя пальцами мой подбородок – почти жест нежности, если бы не сила нажима. Он сжимал мой подбородок все сильнее и сильнее, заставляя смотреть на него, пока мне не стало больно. Я ударила его по руке, оттолкнула и переступила порог гостиной. Он шумно выдохнул и схватил меня за волосы, заставив остановиться.

– Дерек, пожалуйста! – вскрикнула я.

Он резко развернул меня, схватил за ягодицы и притянул к себе.

Наши ссоры всегда возбуждали его. Он вмиг заводился, хватал меня за руки, задирал юбку. Становился злым и молчаливым, или наоборот, слишком разговорчивым: принимался отчитывать меня, грубить, называть сучкой и шлюшкой.