Посыльный

Они перешли дорогу.

Лиса сбавила ход около третьего дома после первого перекрестка. Глянула влево и, улыбнувшись, помахала рукой.

– Артем, Артем, – заверещала она, дергая брата за рукав. – Смотри, тетя уже проснулась.

Парень посмотрел в окно укрытого зеленью дома и поприветствовал смуглую пятидесятилетнюю женщину с черными волосами, украшенными редкими серыми прядями.

– Ей, кажется, стало лучше, – сказал Артем еле слышно. – Ну, все идем, – поторопил он сестру. – Если пропустишь автобус – опоздаешь.

– И кто в этом будет виноват?

– Ты! – ответил брат.

– Почему я? – возразила девочка.

– Потому что!

– Почему?

– Потому что потому.

Преодолев еще один перекресток, они подошли к пустой остановке. Шаткое металлическое строение с грязной полупрозрачной крышей и скамьей, сколоченной из двух кривых досок, напоминало ночлежку бездомного. Из мусорной урны тянуло не дотлевшей сигаретой. Над остановкой грустил фонарный столб с разбитой лампочкой, всем своим видом наводя на парня затмевающую реальность тоску.

Лиса плюхнулась на скамью и начала болтать ногами, пережидая ожидание.

– Деньги на билет есть? – спросил Артем.

Девочка от удивления открыла рот и нахмурила брови.

– Братик, ты чего? – спросила она, чуть подавшись вперед.

– Чего?

– Мы же проездной на год купили. Ты же так много работал летом, я все время у тети проводила, ты забыл?

Артем зажмурился на секунду.

– Точно, – вспомнил он. – А почему тогда вчера…?

– Мы вчера проездной на столе оставили, – перебила его Лиса.

– Мы?

– Я, – ответила девочка и виновато опустила взгляд.

– Ключи?

– Взяла.

– Точно?

– Да точно-точно, – заворчала малышка. – О! Автобус. Отдай рюкзак.

Артем усадил сестру в длинную сосиску с надписью «дети». Автобус многозначительно чихнул и, щелкнув дверцами, точно вставными челюстями, дал деру, оставив парня позади.

Улица вмиг опустела. Опустела так, будто и не было тех машин, что неслись куда-то, торопясь не успеть. И людей в этих машинах и без машин, оставляющих блеклые пятна в памяти и больше ничего, только пятна.

«Пятна», – подумал Артем. – «И для нее я тоже останусь лишь пятном, так ведь?»

Сунув руки в карманы и уронив плечи, он побрел дальше по улице, точно груженый вол. Дважды свернув, срезал путь, пройдя по протоптанной тропинке, мимо недостроенного торгового центра, огороженного кривозубыми заборами. Это высокое, серое и днями необитаемое строение, отпугивало своими копьями-прутьями, торчащими, словно иглы дикобраза, готового к обороне. Отпугивало. Но, как не парадоксально, страх бывает чрезвычайно притягательным. А вкупе с тьмой, царящей внутри и снаружи, еще и по-теплому родным.

Ноги несли его дальше. Преодолев подземный переход, Артем вышел к огромным распахнутым воротам, которые были выкованы, как ему думалось, еще до его рождения. Над воротами красовалась до боли надоевшая растяжка «Парк развлечений».

Стайка голубей взметнулась вверх, испугавшись мотоциклиста, что оглушающее прорычал каким-то красавицам и растворился в табуне коптящих коней, будто его и не было. И то ли от страха, то ли по какой-то другой причине, с мягким шелестом пронесшись над растяжкой, какая-то особенно понимающая птица оставила на ней смачное благоухающее пятно, вынудив Артема сотворить на лице косую усмешку.

Народ еще не проголодался до развлечений, и потому ответственные за пестрые карусели сидели в своих будках или курили около этих будок, рассуждая о проблематике наличия родственных связей или болячек у кого-то из них, или того и другого. Или того и другого у кого-то третьего, кто, судя по выражениям их лиц, это заслужил и еще легко отделался.

Здороваясь с одними, других обходя стороной, Артем нырнул в самую глубь парка к одноэтажной бело-красной лепешке, окруженной хиленькими низенькими насаждениями.

Он дернул ручку парадной двери и почувствовал, будто растерял прежнюю силу. Старательно отводя взгляд от таблички с огромным пугающим зубастым ртом, он заглянул внутрь и, заметив коллегу, постучал в панорамное окно.

Дожидаясь ответа, он мельком, чисто машинально, глянул на этот зубастый рот. Помимо него на табличке, переливаясь из цвета в цвет, пестрила надпись: «Ресторан быстрого питания „Бургер Рай“ рад приветствовать вас!».

«Судя по обилию ярких и совершенно не сочетающихся цветов, – сказал Артем в первую свою смену, – эту хренотень состряпал шизофреник. При взгляде на нее хочется сделать смузи из собственных глазных яблок».

Тогда он еще не знал, что будет подчиненным того самого шизофреника, который предъявил дизайнеру вырвиглазные цвета и раскрытую настежь пасть, как обязательное требование к проекту.

Ответа от коллеги он так и не дождался и решился повторить попытку. Сквозь окно в него выстрелил раскосый взгляд темноволосой девушки, протиравшей столы. Кудри на ее голове вились, точно змеи. Змеи, что готовы были в любой момент броситься в атаку.

Она впустила его и, теряя букву «р», обрушила на товарища по труду гневную тираду, не давая парню вставить и слова:

– Сколько можно уже, Артем? – сказала она и, поправила белую футболку под розовым жилетом. – Пользуйся служебным входом. И вообще, ты должен был прийти раньше. Сегодня день зарплаты. Я не буду тебя прикрывать. С меня хватит! Александр уже час как на месте, он видел, что тебя нет. Нас опять всех оштрафуют.

Артем все это время стоял в проходе и решился войти только, когда она прекратила его отчитывать.

– Тебя точно не оштрафуют, – успокоил он ее. – Не парься, Кудряшка.

– Тебе влетит, – заявила коллега и вернулась к работе.

– А ты и рада, – пробубнил парень и прошел через зал в раздевалку.

На кухне уже все шипело и гремело, только вот пахло как-то не так. Артем прилег на тонкую длинную скамью около шкафчиков и, пряча глаза под рукавом джинсовой куртки, принялся делать глубокие вдохи, пытаясь изгнать внезапно накрывшую его тошнотную слабость.

– Проклятье! – прошипел парень и, почувствовав, что по щеке скатилась слеза, поднялся, скинул куртку, надел поверх белой футболки розовый жилет с названием ресторана и, поздоровавшись с поварами натянутой ухмылкой, вернулся в зал, заняв место кассира.

Кудряшка глянула на него, прищурилась, будто что-то припомнив, и, сжав тряпку в кулачке, подошла к коллеге.

– Ты опять в этих штанах? – спросила она, заглянув за кассовую стойку.