Обезглавленное древо. Книга первая. Айк

– Мы умрем тут?

– Не говори глупостей, – сердито прошептал Айк и крепко обнял брата, – мы выберемся. Сейчас отдохнем и попытаемся снова. Хорошо?

– Угу.

– Вот и молодец. Поспи немного.

– Айки…

– Ну чего тебе?

– А маму… тоже положили в такую яму, когда она умерла?

Несмотря на все самообладание, Айк не смог сдержать дрожь.

– Я… я не видел, Эйви. Не знаю. Что за дурацкие мысли? Спи давай, и будем вылезать. А то у нас уже сил нет. Поспи, Веточка, ладно?

– Угу, – снова пробормотал Эйвор. Прижался растрепанной головой к плечу старшего и прерывисто вздохнул.

Айк откинул голову назад и прикрыл глаза. Боль от ушибов слегка унялась, короткими толчками напоминая о себе то здесь, то там. Мысли метались, как перепуганные козы в загоне.

Что теперь будет? Когда отец вернется домой?

Может, завтра, а может через неделю – никто не знает. Поэтому Айк и затеял этот рискованный поход. Дома не было хлеба, к весне запасы истощились. Близняшки плакали и просили есть. А отец всё не приходил.

Айк рассчитывал быстренько сбегать в деревню за мукой и вернуться – и вот что получилось! Проклятый лавочник опять дал им от ворот поворот, даже говорить не захотел. Еды не раздобыли, да еще и угодили в ловушку.

Если бы только они не играли, а сразу пошли домой! Если бы Эйвор соглашался оставаться дома с сестрами, а не устраивал истерику, стоило Айку заикнуться об этом! Если бы, если бы…

Упоминание о матери, как всегда, отозвалось болью в сердце Айка. Но в этот раз, разнообразия ради, она была приправлена острым чувством вины. Он всегда считал, что не справляется, безнадежно не справляется. Не делает для Веточки и близняшек всё, что нужно.

Айк погладил длинные концы банданы кончиками пальцев. Истончившаяся от старости ткань льнула к груди, нежная, точно птичье перышко. Пару лет назад Дирхель принес потрясающую книгу про пиратов, и Айку страстно захотелось хоть в чем-то походить на них. Он вырезал большой кусок из платья матери. Красную краску взять было неоткуда, пришлось покрасить в коричневый луковой шелухой. Почему-то Айк проделал всё это тайком, хотя тогда уже некому было устроить ему взбучку за испорченное платье.

Хотя, вряд ли мама сильно ругалась бы. Она была доброй и любила Айка. А он подвел её. Не иначе как Темный Лик Всемогущего подбросил ему идею пойти сегодня в деревню и оставить сестер одних.

Губы Айка презрительно скривились. Смысл валить вину на того, в кого он по-настоящему никогда не верил? Нет, это всё он, Айк, это его ошибка. И она, скорее всего, будет стоить жизни ему и Веточке.

Он уже и не помнил, когда и как придумал брату прозвище Веточка. Наверное, когда Эйви потерял младенческую пухлость и стал очень худенький, совсем как молодой побег дерева.

Маленькая цветущая веточка… яблони в цвету…

Розово-белая метель лепестков закружилась перед глазами Айка и подарила забвение.

Проснулся он от страшного, режущего холода. Кругом была кромешная тьма, словно они сидели в банке с чернилами. Лишь чуть светлее на фоне густого мрака выделялся квадрат ночного неба. Ветер усилился, листва тревожно шумела. В просветах мелькали точки звезд – словно огни далеких маяков, до которых обреченному кораблю никогда не добраться.

– Эйви… проснись, – пробормотал Айк, с трудом шевеля онемевшими губами. Потряс брата за плечо и почувствовал, что он весь окоченел. Надо было вставать, двигаться, иначе смерть.

Айк родился и вырос в лесу, он видел смерть множество раз. И хорошо знал, насколько она проста и обыденна. С какой легкостью настигает любое живое существо, стоит ему чуть зазеваться.

Именно это и случилось с ними сейчас. Все ловушки Айк знал, как свои пять пальцев. Эта, видимо, была совсем новой. На дне, несмотря на весеннюю пору, ещё не успела скопиться вода. Повезло – несколько часов по щиколотку в ледяной воде и им пришел бы конец.

Впрочем, ещё не вечер, как говорит Дирхель.

Айк нащупал запястье брата и сжал с такой силой, что тот вскрикнул.

– Вставай. Поднимайся скорей, – Айк сжимал зубы изо всех сил, но челюсть тряслась помимо его воли.

Лес беспокоился; деревья, казалось, разговаривали скрипучими, недовольными голосами. Вдалеке жутко ухала ночная птица.

Но все эти звуки были знакомы братьям и не вызывали страха. Лес был лучшим другом и никогда не предавал их. Этого не случилось и сейчас – они попали в ловушку, созданную людьми.

Айк слышал, как Эйвор, по его примеру, пытается стиснуть зубы, чтобы не стучали – безо всякого успеха.

– Как х-холодно!

– Н-надо двигаться, – Айк крепко сжал ладонь брата, – держись за меня!

Эйвор кое-как поднялся, хныкая от холода и боли – словно крохотный щенок жалобно заскулил в темноте. Сердце Айка разрывалось от любви и отчаяния.

– Потерпи, Веточка, – ласково шептал он, поддерживая брата за талию, – давай, ты же великий воин, не раскисай!

Они начали ходить взад-вперед – яма была довольно большой. Айк вел по стене рукой и думал, отчаянно думал. Трудно было поверить, что можно умереть от холода в какой-то дурацкой яме, но Айк хорошо знал – можно и очень просто. Ночь длинна, а рассвет не принесет ни капли тепла в эту могилу. Скоро они опустятся на землю, и она жадно выпьет из их тел остатки тепла и жизни.

Как долго можно продержаться? Когда придет охотник? Покричать, что ли – вдруг кто-нибудь услышит?

«Это ночью-то? Не обманывай себя, Айк!»

Но попытаться все равно стоит, времени у них осталось слишком мало.

Айк уже собирался озвучить свою мысль, как вдруг наверху грозно зашумели и затрещали ветки. Он инстинктивно прижался к стене ямы, закрывая собой Эйвора. И мгновение спустя осознал, что с таким бесцеремонным шумом по лесу мог ходить только человек.

Впрочем, это вовсе не означало, что бояться в самом деле нечего.

– И что дальше? – внезапно произнес кто-то над головой братьев. – Какие будут предложения?

Удивительный это был голос! Он явно принадлежал мальчику или совсем молодому юноше, но был необычайно красив. Высокий, чистый, мелодичный, с серебристым переливом на концах фраз. Он прозвучал в темноте леса, точно первая птичья трель на исходе зимы, точно журчание ручья в прохладной тени жарким днем.

Звук этого голоса проник в самое сердце Айка, и чудесным образом принес успокоение. Он вдруг отчетливо понял, что теперь всё будет хорошо. И не просто хорошо – замечательно.

– Очень смешно, Джори, – произнес в ответ девчачий голос. Напускная бравада не могла скрыть звучавшую в нем растерянность, – погоди, сейчас разберемся…

– Ты «разбираешься» без малого четыре часа, сестренка!

– Ах, я во всем виновата? Ты тоже дорогу не запомнил!

–А ты клялась Всемогущим, что знаешь её! Крис, как можно быть настолько безответственной?

– Да иди ты к Темному!