Мы – это мы

– А? Что? – Хэл очнулся от задумчивости лишь осознав, что все смотрят на него. – Да чего зря бегать, мы бы его все равно не догнали!

– Вот ты молоток! – завистливо протянул Бен. – Как это ты так сразу понял?

Хэл поспешно ухмыльнулся во весь рот.

– А я как-то за ним уже гонялся и остался с носом, ха-ха-ха!

– Да и Темный с ним, – снова сплюнул Натан, недовольно скривившись, – придурок, из-за него так пить захотелось! Пошли уже на реку!

Хэл кивнул и, достав флейту, заиграл протяжную, заливистую мелодию. Под ее нехитрые трели они быстро добрались до речной заводи и с наслаждением окунулись в прохладную темную воду.

Весь день мальчики купались, болтали, валялись на траве, собирали желтые кувшинки и беловато-розовые лилии. Когда солнце склонилось к закату, поднялись вверх по течению и наловили рыбешек самодельными удочками. Пока улов поджаривался на тонких палочках, Хэл сбегал в лес и принес пару куропаток – он знал наперечет все ловушки местных охотников и не гнушался таскать из них добычу. Птичек выпотрошили, срезали голову и ноги, обмазали глиной и сунули прямо в костер. Вскоре по сумеречному лесу змейками пополз дивный аромат жареного.

Время пролетело незаметно, как всегда бывает, если получаешь от жизни удовольствие. Лишь оставшись в одиночестве на окраине деревни, усталый, пропахший дымом и страшно довольный прожитым днем, Хэл вдруг почувствовал в глубине души какое-то неудобство. Рука сама собой потянулась к карману и нащупала в нем твердый корень неизвестного растения.

Хэл вытащил его и, хоть света уже почти не осталось, тщательно осмотрел. Пожал плечами.

Корень как корень. И чего такого особенного в нем нашел тот мальчишка?

Он уже хотел выбросить свою добычу, но рука, опять же словно действуя по собственной воле, сунула корень обратно в карман. Хэл потянулся, зевнул и потащился к дому, лениво размышляя о том, как было бы здорово завтра улизнуть до пробуждения Майло.

Поспать Хэл очень любил, поэтому захватить его тепленьким в постели ничего не стоило. Так оно и случилось. Майло пинками поднял его с кровати, и Хэл глазом моргнуть не успел, как угодил в полноценное рабство.

Целый день, огребая ругательства и колотушки от старшего, он таскал воду, полол и поливал огород, убирался в доме, чистил курятник и так далее, и так далее. Клод и Себастьян спозаранку улизнули на покос. Невысокие, неуловимо схожие, точно близнецы, хотя между ними было два года разницы – пятнадцать и семнадцать – с кудрявыми русыми чубами и серьезными серыми глазами, они с детства держались вместе и, замкнувшись друг на друге, хранили какую-то печальную отрешенность от всего мира. Пробиться сквозь это не удавалось даже Майло, и, пусть они не давали ему сдачи, помыкать ими было гораздо сложнее, чем Хэлом.

Отец точил ножи и топоры в углу двора и только вздыхал, наблюдая, как младший сын мечется, точно угорелый.

Только к вечеру, когда Хэл уже не мог поднять руки от усталости, Майло сменил гнев на милость. Позволил матери дать ему поесть и отправил со двора с пожеланием провалиться прямиком к Темному Лику.

Здесь скрывалось явное несоответствие – только накануне старший пенял родителям за то, что Хэл идет по кривой дорожке, и вот теперь сам его на нее отправляет. Но счастливый, точно отпущенный на свободу узник, Хэл, конечно, и думать не думал о таких мелочах. Просто дал деру и не останавливался, пока не достиг границы леса.

Солнце уже придавливало деревья, мягким бесформенным комом расплющиваясь о кромку леса. Косые лучи золотили раскинувшееся вокруг деревни поле, посреди которого тут и там застыли темные остовы «ржавок». Хэл вспомнил, как перетрусили друзья, когда он забрался в одну из них, усмехнулся и углубился в лес.

Погруженный в задумчивость, он бездумно наигрывал на флейте обрывки мелодий. Они вспархивали в небо, подобно легкокрылым птицам, и разносились далеко по лесу. Если кто-то из приятелей здесь, они обязательно услышат и придут скрасить его одиночество.

Но час был поздний, и никто не появлялся из кустов с довольным видом и перемазанной ягодами физиономией. Хэл уже хотел повернуть назад и попытать счастья в деревне, как вдруг между стволами текуче промелькнула какая-то тень. Уже смеркалось, но Хэлу показалось, что это мальчик примерно его возраста.

– Эй, погоди-ка!

Беглеца и след простыл.

Хэл бросился за ним, с хрустом раздвигая кусты и ломая ветки. Как этот пацан ухитрился исчезнуть так бесшумно, что ни один сучок не хрустнул и веточка не шелохнулась?

Тут Хэл сообразил наконец, с кем столкнулся и крикнул, окончательно завязнув в кустах:

– Да постой ты! У меня есть кое-что твое, хочу вернуть!

Он шумно выдохнул, утер пот и внимательно осмотрелся. Теплый вечерний ветер мягко шелестел листвой, покачивал кроны деревьев в лилово-розовом небе. Среди веток кустов, попискивая, устраивались на ночлег птицы.

Никого.

Хэл разочарованно вздохнул и уж совсем собрался повернуть назад, как вдруг справа у сосны бесшумно возникла высокая фигура, угольно-черный силуэт на фоне сиреневых сумерек. Совершенно неподвижный, он словно сливался со стволом, о который оперся рукой. Ветер чуть заметно шевелил распущенные волосы.

Хэл шагнул к нему, но мальчик отскочил, готовый вновь раствориться в лесу.

– Не бойся! Я не собираюсь за тобой гоняться!

Черная фигура напряженно замерла.

– Я Дирхель Магуэно, но все зовут меня Хэл. А тебя как звать?

Ни звука, ни движения.

Хэл снова неосознанно сделал шаг вперед, и его визави тут же прыгнул в сторону.

– Нет-нет, не убегай! Я принес корень, который ты выкопал на поляне, когда… эм… в общем, вот, держи. Ты так на него смотрел, я подумал, это ценная штуковина.

Хэл достал корень из кармана штанов и протянул мальчику, но тот не шевельнулся, оставаясь на безопасном расстоянии. Хэл почти чувствовал на себе его напряженный, недоверчивый взгляд.

Странно, в прошлый раз, даже столкнувшись нос к носу с несколькими недружелюбно настроенными мальчишками, он не вел себя так пугливо.

– Хорошо, положу вот сюда, – сдался Хэл и пристроил корень на краешек пня, – смотри, не потеряй, темнеет уже.

Поскольку мальчик так и не тронулся с места, Хэл, пожав плечами, развернулся и вылез из чащи, оставляя за собой целую просеку из придавленного мха и поломанных кустов.

Через пару шагов обернулся, чтобы убедиться, что корень еще лежит на пне, где он его оставил.

Корня не было – как и темной фигуры у ствола сосны. Она исчезла так же беззвучно, как и появилась.

– Даже не поблагодарил! – обиделся Хэл и тут же понял, что сглупил. С чего бы мальчику благодарить за возвращение того, что у него отняли?

Хэл чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и поступил вроде бы правильно.

Ведь правильно?

Чтобы развеяться, он поспешно достал флейту и заиграл. Веселый мотив разнесся далеко по притихшему лесу, и на душе сразу полегчало. Хэл решил отправиться к Натану – там всегда можно ухватить кусок и послушать страшные истории, рассказывать которые старшая сестра Ната большая мастерица.

Выводя затейливую мелодию, Хэл больше не оборачивался и не заметил быструю тень, которая, перебегая от дерева к дереву, следовала за ним почти до границы леса.

2

Всю следующую неделю шли дожди. Солнце редко выныривало из-за туч, и не успевало все хоть немного просохнуть под его лучами, накатывал очередной вал облаков, и вновь мир становился мокрым и противным до дрожи.

Побывав в лапах Майло, Хэл решил малость отдохнуть и несколько дней не приходил ночевать, кочуя по домам сестер и приятелей. Его кормили, с удовольствием слушали немудреную игру на флейте и журили за шалость с Аганном, который, по слухам, даже к окнам в ночную пору теперь подходить боялся. Хэл сомневался, что здоровенного мужика, никогда не отличавшегося трусостью, можно пронять таким глупым розыгрышем, но в глубине души ему было приятно.

Как бы невзначай он расспрашивал односельчан о Свершителе и его семье и скоро обогатился кучей новых знаний.

Первый Свершитель – отец нынешнего – обосновался здесь около сорока лет назад и сразу же построил дом в самой чаще леса. Завел обширное хозяйство – огород, козы, все, что нужно для жизни. Большую часть времени проводил во Вьене, выполняя приказы о наказаниях, и лишь изредка возвращался в лес к семье. Его сын перенял эту традицию, никого из проклятой семьи в деревне ни разу не видели.