Вредность не порок

– Послушай, – я уже не отрывала взгляда от съежившихся на подстилке девчонок, – а не забрать ли нам их с собой?

– Кого? – ужаснулась Надежда. – Мужиков?

Тем временем мужики добрались до девчонок, остановились. Один из них присел на край полотенца и принялся гладить одну из девочек по голове, что-то говоря. Девочка быстро поднялась, одной рукой пытаясь подтянуть полотенце к себе. Вторая тоже встала и сделала попытку выдернуть из-под весельчака своё полотенце. Теперь уже вся компания с шутками и прибаутками наблюдала забавную сцену, давая товарищам различные советы. И вот один из троицы вдруг резко вырвал полотенце из рук первой девочки. Она не ожидала рывка, поэтому неловко упала на колени. И сразу же выхватили полотенце у второй. Девочка отскочила в сторону, а мужик средних лет, с седой, коротко стриженной шевелюрой, стал подходить к ней, чуть присев и широко расставив руки в стороны. Друзья надрывались от хохота, а резвые ребята старались вовсю. Подскочив к оцепеневшей девочке, Седой будто бы толкнул её, я не успела понять, но через мгновение он высоко поднял вверх руку с содранным с неё лифом купальника. Она вскрикнула и заплакала, жалко прижимая тоненькие ручки к груди. Ещё двое великовозрастных идиотов поднялись с лавочки, и подошли поближе.

Излишне говорить, что к этому моменту глаза мои были налиты не слезами, нет. Кровью, вязкой и горячей, словно кипяток, обволакивающей мозг приступом дикой ярости. Молча я схватила подвернувшийся под руку Надькин халат и, натягивая его на ходу, рванулась к девчонкам. Сзади в ужасе забулькала Ирка, но я не остановилась.

Подлетев к месту увеселения игривых дяденек, я с размаху толкнула в спину седого мерзавца. Не ожидавший ничего подобного, он, нелепо взмахнув руками, полетел к воде. А я, не теряя времени, изо всех сил оттолкнула от второй девочки другого, маленького и толстого, опрокинув его на спину. Больше, пожалуй, времени на маневры у меня не осталось. Загородив собою ревущих девочек, я сжала кулаки и разве что не оскалилась. Опешившие в первое мгновение мужики опомнились. Кто-то спросил, недоумевая:

– Это что такое?

– Откуда взялась эта психованная?

– Это их мамаша, что ли?

– Это их папаша, говнюк, – зарычала я и, оглянувшись за спину, быстро приказала: – Немедленно взять вещи и бегом по тропинке! Бегом!

Развернувшись вновь к восьмерым мужикам, я почувствовала холодную струйку пота, побежавшую между лопаток. Выражение их лиц не было, в общем, чересчур зверским, но хорошего тоже не предвещало. Покосившись через плечо, я увидела быстро мелькающие босые пятки. Девчонки стремглав неслись вверх по узенькой тропинке, которую я в данный момент героически пыталась собой загородить. Но догонять детей, похоже, никто не собирался.

Мне пришло в голову, что сейчас было бы очень славно вежливо сделать книксен, сказать: «Спасибо за внимание!» – и быстренько удалиться в сторону родных кустов. Но мои новые приятели явно были с этим не согласны. К тому же двое уроненных мной на песочек дяденек поднялись на ноги, отряхнулись и теперь явно направлялись ко мне. Седой проявил больше прыти, оказавшись около меня первым. Он молча выбросил в направлении моего лица кулак, и один бог знает, как мне удалось отклониться на пару сантиметров в сторону и вцепиться зубами в его руку чуть пониже локтя. После этого по инерции я начала заваливаться назад, но руку не выпустила, как хорошая собака. Мужик, взвыв от боли, стал падать вслед за мной. Соприкоснувшись с землей спиной и затылком, я сжалась в комок, а мужик вдруг перелетел через меня кувырком и, наткнувшись на прибрежный бугорок, снова отправился в воду. Руку его я, конечно, к тому времени уже выпустила, чувствуя во рту тошнотворный вкус чужой крови. Вежливо откланяться захотелось ещё больше. Могу поклясться, что никаким подобным приемам по кусанию и прочему я никогда в жизни не училась, но что получилось, то получилось.

И если уж богу захотелось сегодня оставить мои зубы на месте, то, на мой взгляд, ему было пора опять вмешаться.

С трудом поднявшись на ноги, я вновь оказалась лицом к лицу с весёлыми ребятами. И почти что с безразличием увидела, что второй поруганный джентльмен всё ещё не оставляет попыток со мной сблизиться.

– Интересно! – властный голос с лёгкой хрипотцой перекрыл вдруг общий гомон и словно пригвоздил к месту коротышку.

Все как по команде развернулись лицом к лавочке, и я увидела немолодого мужчину, весьма, я бы сказала, привлекательного, если бы встретила его на скамеечке в парке Горького, а не здесь. Получив небольшую передышку, я глянула в сторону наших кустов и увидела Ирку и Надьку, застывших, словно истуканы. А Надька к тому же всё ещё не оделась. Тут я вспомнила, что её халат на мне, и обрадовалась, поняв, что стирать его придётся хозяйке.

«Хоть бы сбегали за кем, дуры!» – сердито подумала я, но тут главный (теперь я в этом не сомневалась) продолжил:

– Так испоганить день!

Он опечаленно качал головой, переживая, будто у него умер близкий родственник. Я же ломала голову, пытаясь определить, про кого он говорит: про меня или про этих паразитов? От этого, по моим понятиям, зависело очень многое. Для меня, по крайней мере.

Вдруг сзади раздалось чуть слышное шуршание. Не успев оглянуться, я почувствовала, что вплотную ко мне кто-то прошел, явно намеренно задев плечом. И поскольку халат на плече тут же промок, я определила, что это тот самый блондин, что плавал рядом с нами. В чем я через мгновение и убедилась. Я незаметно оглянулась. Тропинка позади меня была пуста. А блондин преспокойно встал спереди, загородив необъятными плечами всю панораму. Честно сознаюсь, что созерцание его спины на какое-то время вытеснило из моей головы абсолютно все здравые мысли. Завороженно поморгав на всё это великолепие, я наконец решила, что хорошего понемножку. И стала потихоньку пятиться назад, рассчитывая, что, увидев меня на горке, девчонки догадаются убраться подальше.

Но не успела я сделать и одного шага, как блондин, не оборачиваясь, протянул назад здоровенную лапу и пребольно ухватил меня за запястье. Только я собралась взвизгнуть, больше от неожиданности, чем от боли, как он ещё сильнее стиснул мою руку. Проглотив собственный визг, я замерла. Это что же, пока командир говорит, шевелиться не положено? Я слабо дёрнулась и вновь ощутила дружеское рукопожатие. И, решив плюнуть, в конце концов, на всех, я решительно рванула руку, но не удержалась на ногах и плюхнулась на землю. Если не считать, что рука у меня чуть не оторвалась, всё обошлось благополучно.

Мой страж резко повернулся, наклонился и, словно куклу, вновь поставил меня на ноги, сурово бросив:

– Не валяй лучше дурака!

И через пару секунд я услышала:

– А ты, значит, решила нам тёлок заменить, так, что ли?

Все снова начали глазеть на меня, а широкоплечий сторож проволок меня за руку и поставил перед главным.

Что тот говорил последние несколько минут, я полностью пропустила, разглядывая сногсшибательную спину, поэтому не нашлась что ответить.

– Да, резва! – задумчиво добавил главный, разглядывая меня, словно верблюда в зоопарке.

Обойдя меня, затем столик, мой конвоир присел на лавку позади главного. Все остальные с обезьяньим любопытством ожидали, что будет дальше.

– Подойди, Сёма… Погляди, какой вред мужику нанесла! И кто? Баба!

Искоса глянув на подошедшего, я увидела его руку и внутренне содрогнулась. Было похоже, что это не я его укусила, а крокодил.

– За всё надо платить! – главный театрально развел ручками.

Тут мне показалось, что сидящий позади него с безразличным видом мой сторож что-то негромко сказал. Но главный, не дрогнув ни одним мускулом, продолжил:

– Я думаю, это справедливо…

– Я её быстро утихомирю… – прорычал, словно тигр, покусанный Сёма, качнувшись в мою сторону.

– А рук-то у тебя много, Сёма? – не поднимая головы и не поворачиваясь, спросил вдруг мой конвоир.

Мужики дружно заржали, даже у главного дрогнули губы, но он быстро спрятал усмешку. А мой конвоир вновь сказал ему что-то, чуть громче, но слов всё равно не было слышно, и я гадала: заступается он за меня или наоборот?

«Ну ты же хороший, скажи, чтобы меня отпустили. Вон ты какая здоровая чёртова горилла! Будь человеком хоть раз в жизни! – принялась я канючить про себя. – А ты, паразит, не тяни из меня душу! Я слабая женщина… хоть и кусаюсь… Сами виноваты, я подобной мерзости стерпеть не могу…»

Когда смех затих, главный лениво переменил позу, подпер рукой подбородок и, глядя на меня в упор, проронил:

– Ладно уж… гуляй пока, раз такая шустрая… Но… – он выдержал эффектную паузу, – …лучше тебе на глаза нам не попадаться… особенно Сёме.

Он небрежно махнул в мою сторону рукой и отвернулся. Мужики, словно ровным счетом ничего не произошло, расселись кто куда, и только Сёма смотрел лютым волком. Конвоир мой встал, подошёл и, схватив меня не слишком галантно за шиворот, потащил через весь пляж к девчонкам. Подойдя поближе, он с силой толкнул меня к ним и усмехнулся:

– Получайте! – и добавил: – Александр Матросов хренов…

***

Не произнеся не единого слова, мы торопливо шагали к деревне. На самой окраине я притормозила и сказала:

– Стойте!

Девчонки мгновенно остановились, поглядывая на меня с виноватым видом.

– Слышь, Анастасия… – Надька хмурилась. – Ты извини, но знаешь… так быстро всё произошло… Короче, мы должны были тебе помочь, но… Лично я испугалась.

– Да ладно, – отмахнулась я, думая лишь о том, как бы сказать Надьке, что воротник её любимого халата почти совсем оторван таскавшим меня галантным джентльменом. – А вот халат…

– Стаська, ты как кошка за котят… – Ирка тоже волновалась и несла бред. – Мне очень стыдно, что мы тебя… не поддержали. Но… я так не умею.

– Ну и характер у тебя! Как рванула… – всё никак не могла успокоиться Надька.

«Да уж, – подумала я про себя, – сколько синяков и шишек я наполучала в жизни за этот характер! Пожалуй, надо сейчас сказать Надьке про халат, пока она так возвышенно настроена. Поправлю-ка ей настроение».