Божеполье

– Что-то я тебя не знаю?

Голос его не соответствовал внешней дряхлости. Не ожидалось услышать такой низкий тембр. Я развел руками.

– Совпадение. Я вас тоже не знаю.

Смех его походил на кашель.

– Ты не с этим приехал? – кивнул головой на дверь.

– С ним.

– Охранник его, что ли?

– Похож?

– Не. Хиловат.

– А может, я обучен чему.

– Как по молодости, так он бы тебя с обученностью пополам сломал бы и не утомился. Щас старик, конечно, на два года старше меня.

– Знали его?

– А ты, случаем, не сын али внук?

Забеспокоился.

– Просто вместе ехали.

– Значит, охранник, – успокоился дед.

Я его разубеждать не стал. Прав ведь. И уж наверняка поумнее своего приятеля молодости. Скажи я ему, что приехал сюда, за тридевять земель, чтобы ярмо одеть на шею, не поверит. Только партийному долболобу можно всучить такую гнилую легенду.

Дед зашевелил усами, забормотал:

– …посчитал нынче, больше полста годов прошло. Полста годов!

Покачал головой, посмотрел на меня, дескать, понимаю ли, что такое полста годов. Я не понимал, я только знал, что такое бывает. Я не обязан понимать чужой вздох о жизни. Даже уверен, что такое не нужно понимать, что это опасно, как трупный яд, говорят, есть такой. У меня задача более сложная – понять свои двадцать, понять правильно и принять одно единственно правильное решение относительно двадцать первого года. Если не промахнусь, потом всегда смогу возвращаться куда угодно, и никто не будет прятать глаза при встрече со мной.

Дед странно разговаривает. Начало фразы у него произносится где-то в горле, оттого одно бурчание, и только потом слова.. – …в войну, понятное дело. А сейчас-то чего?

– Что? – переспросил я.

– От кого охранять-то?

Так уж мне хотелось сказать – от народа, – может, и понял бы дед, наверное, понял бы. И отстал. А если бы я был «девяткой», как бы я ответил такому вот дотошному, чтоб ничего не сказать, но и ответить?

– Ну, мало ли что может быть.

Сказал и пришел в восторг от того, как это здорово у меня получилось. Но дед не успокоился.

– С каждым что-то может быть. Но понимай так, что с каждым пусть, а с кем-то никак.

Захотелось повыпендриваться.

– Вас как зовут?

– Меня-то? Михаил Иваныч я. Будко моя фамилия. А тебя?

– А меня зовут Артем. Должен сказать вам, Михаил Иванович, что у вас глубокое демократическое понимание социальных процессов.

Он отвернулся от меня, достал блестящий портсигар с тремя охотниками на крышке, вынул папиросину «Беломор», неторопливо убрал портсигар, поискал спички по карманам, нашел, закурил, выпустил дым в другую от меня сторону. В горле у него снова забурчало.

– …и кто только вас таких умных рожает. Раньше худо мужику, выпил да поблевал. Худо, глядишь, ушло. А теперь, не пьют – говорят, пьют – говорят, не поймешь, то ли говорит, то ли блюет.

Золотой дед! Я в с таким до Сахалина ехал. А еще несимпатичным показался! Пока подумывал, как бы нам продлить общение, к калитке подкатила «Нива», из нее вылезли три мужика в том же параде, что и дед: сапоги, костюм, но рубашка с галстуком. Когда они подошли к крыльцу, дед уже стоял в стороне, но все трое обратили на него внимание. Тот, что шел первым, спросил:

– Михаил Иваныч, ты что здесь?

Дед вскинул голову, ответил басом, с достоинством:

– Да вот, Пашку Клементьева посмотреть хочу. Да, похоже, дрыхнет еще.

Трое стояли и смотрели на деда. Потом тот же как-то не слишком уверенно подошел к нему.

– Ты знал его, Михаил Иваныч? Но… время-то прошло сколько…

– Не переживай, – спокойно ответил дед, – приставать к нему не собираюсь. Он же ко мне не придет. А пойми то, что на теперешний день из мужиков деревни на земле только и остались, что я да он, а другие все в земле, кто где. Вот и сообрази. Двое нас. И не боись, захочет разговору, поговорим. Но смотреть я его должен.

Тот обрадованно закивал.

– Да, конечно! Конечно! С нами пойдешь или как?

– Да говорю же, дрыхнет.

– Сергей Ильич звонил, что встал уже. С нами?

– Чего мне с вами. Тут подожду.

Теперь все трое смотрели на меня.

– Охранник евонный, – буркнул дед.

Ко мне потянулись руки.

– Директор совхоза Новожилов Василий Анатольевич. А это наш председатель сельсовета…

– Не охранник я. Уже объяснял ему. Просто приехали вместе.