Около тайны

ТАТА. Папочка, тебе больно?

ОТЕЦ (рыдая). Больно? Да, дети, ужасно больно! и мне еще никто не сказал, что мне больно! Никто не знал, как мне было больно!

Дети тревожно и робко подходят к нему.

ТАТА. Я знала, папочка! У тебя болела головка?

ТОЛЯ. Папочка, не плачь! мы теперь большие, мы теперь все понимаем, мы тебя любим.

ТАТА. И мама тебя любит. Только ты не плачь!

ТОЛЯ. Никто не должен видеть, как ты плачешь!

ТАТА. Не плачь, миленький папа, я тебя поцелую, смотри, как я тебя целую. – Тебе не больно?

ТОЛЯ. И я, папа, поцелую тебя. Только ты не плачь!

ОТЕЦ (целуя их). Вы еще – дети. Вы еще ничего не знаете. Вы одни меня не осудите. Это все вздор, что они там говорят, что меня дети должны теперь бояться! Да, я знаю. Ведь это неправда, Толя? вы меня не боитесь. Меня? Вы любите, да?

ТОЛЯ. Мы же, папа, ничего не боимся. Мы тебя любим.

ТАТА. Я только думала, папа, что ты шутишь.

ОТЕЦ. Вы не смотрите на меня, дети, что я – такой, что я плачу. Вот бывает, что и папа плачет. Это ничего, это все сейчас пройдет. Вы расскажите лучше, вы гуляете тут, да? вам весело? Вы выросли, загорели.

ТОЛЯ. А ты, папа, нас не узнал тогда? Мы, папа, правда стали совсем большие? Мы ходим с мисс Эми в лес – а мисс Эми боится волков, а мы уж нет, мы ее пугаем. Мисс Эми тут ничего не знает и всего боится.

ТАТА. А у меня, папа, коса ниже плеч. Посмотри! мне мама подарила гребенку.

ОТЕЦ (гладя Тату по голове). Да, как это было давно! Мы ходили гулять все вместе. Я помню, как было светло, хорошо тогда!

ТОЛЯ. А мы, папа, пойдем с тобой за реку. Ты хочешь? Сегодня, днем. Теперь можно. Теперь и мама говорит, что сухо.

ТАТА. А там уже поспела земляника – вчера бабы приносили. Я уж видела. Я тебе, папочка, сама соберу. Ты хочешь? Ты будешь кушать? тебе и мамочке.

ОТЕЦ. Да, да хорошо, Таточка, только теперь не надо говорить про маму – про нее не надо. Мы пойдем потом гулять, после, и всем будет весело. А теперь…теперь говорите, дети, тихо, шепотом. Нас могут услышать. Я не хочу. Это наша тайна. Ее никто не должен знать.

ТОЛЯ. Да, папа?

ТАТА. А это – что, папа?

ОТЕЦ. Я вам сейчас скажу! Я вам все скажу, вы уж большие. Только подождите! Я затворю лучше дверь! (Он идет на цыпочках и затворяет дверь.) Нас никто не должен видеть, что мы вместе. Нас теперь только трое. Нас стало трое. (Молчание.)

ТОЛЯ (тихо). А мы, папа, были умники; знаешь, мы встали сегодня совсем тихо, одни, и нас никто не слышал.

ТАТА (тоже тихо). Все тогда спали, а мисс Эми, папа, спала в гостиной на диване. Как смешно!

ОТЕЦ. Пусть они спят! их не надо будить! А вы, дети, подите сюда – ко мне ближе. Совсем близко, вот так. Мне так лучше. Я вам скажу – только вы никому не рассказывайте, что я вам скажу! Слышите! Это наша и ваша тайна!

Дети молча кивают головой.

ОТЕЦ (таинственно тихо). Это в последний раз, что я – ваш папа. А ваша мама спит. Вы не смотрите так на меня, – смотрите лучше в окно! Я не хочу, мне тяжело. Я вам скажу, вы это запомните! Это я – я–ваш папа так сделал, что мама… ваша… спит… Таточка! Она спит, спит, ты это понимаешь?

ТАТА. Папочка, пусти! зачем ты так целуешь меня? Ты очень жмешь!

ТОЛЯ. Папа, пойдем лучше к маме, мы скажем, что ты приехал. Мы ее разбудим.

ОТЕЦ. Нет, не то! вы еще маленькие, вы еще всего не понимаете. Но это было ужасно! знаешь, Толя, ночью на широкой постели… Нет! Ты еще этого не можешь понять! Ты – еще маленький. Но это было ужасно! Когда я был один, я не мог спать, в ушах все звенело и жужжало так длинно, длинно, долго! О, это было невыносимо! Этого никто не поймет.

ТАТА. Папа, зачем ты так говоришь?

ТОЛЯ. Это была муха, папа?

ТАТА. Толя, я боюсь, папа никогда таким не был. Я не понимаю. Мы лучше уйдем.

ОТЕЦ. Муха? Муха! да, муха! пусть будет это муха. Это все равно! Вы вырастете! о, тогда вам будет страшно. Вы поймете – и вы будете молчать про своего папу. Я ее теперь убил! и теперь все тихо! Боже мой, как все тихо! Она больше не кричит! Она ужасно кричала! Зачем она так кричала? Я не знал, что она будет так кричать! (Молчание.)

ТОЛЯ (робко). Разве, папа, муха кричит?

ТАТА (шепотом). Толечка, лучше уйдем, лучше уйдем, папа будет сердиться. Я боюсь.

ОТЕЦ (вдруг вставая и поспешно целуя детей). Вы слышите? Вы никому этого не говорите, что тут было, никому никогда. Всегда молчите про папу, когда про него будут говорить, – молчите. Это ваша тайна! Тайна навсегда. Боже мой. Я вас любил, люблю; это помните! ваш папа – несчастный, ему больно. Вы за него помолитесь! Я уйду. (Быстро уходит.)

ТОЛЯ (растерянно). Папа, куда ты? (Бежит за ним, но дальше двери не решается идти.)

ТАТА (плана). Толя, зачем папа такой, зачем он так говорит? Толя, я не понимаю, пойдем наверх.

ТОЛЯ (возвращаясь). Ты все плачешь и плачешь! Папа сказал, чтобы мы молчали. А ты плачешь. Ты еще маленькая и ничего не понимаешь. А я знаю, я теперь большой – папа сказал.

ТАТА. Папу кто-нибудь очень обидел. Мы лучше уйдем скорее, тут чужие; уйдем, Толечка!

ТОЛЯ. Ты только не шуми и не плачь, а то нас услышат. Не надо теперь, Тата, плакать. Мы пойдем тихо наверх и сядем, как будто не уходили. Ты никому не говори! слышишь? Это наша тайна, теперь так надо, сам папа сказал! (Уходят.)

Занавес. Перерыв третий.

IV

Утро следующего дня. Опять комната в мезонине. Толя и Тата рассматривают новые черные платья.

ТОЛЯ. Мисс Эми в черном платье и мы будем, как большие – все в черном.

ТАТА. Я помню раз, мама надевала черное платье. Тогда она ехала на похороны. Нам это сказала Феклуша. Мама на нее сердилась! А когда вернулась, научила нас молиться за упокой души тети Лены. Как мы молимся за упокой души бабушки и дедушки.

ТОЛЯ. И тогда большие шептались. Я помню. (Молчание.)

ТОЛЯ. Когда есть смерть, все должны шептаться, чтобы не слышали маленькие дети.

ТАТА. Мы теперь не маленькие.