Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму

К этому времени стая уже выросла до двадцати четырёх взрослых и подрастающих эму и большого числа птенцов.

Карроинги рос быстро и был сильный, сообразительный и быстроногий для своего возраста.

Когда он достиг двух футов, он стал очень похож на своих родителей. И только при внимательном сравнении можно было найти различие.

У Карроинги была тёмная пушистая шея, тогда как у его родителей она была голубая и почти без перьев. Очень много густых перьев росло и на верхней части ног Карроинги. Всё тело его покрывали короткие, спутанные перья ровного коричневого цвета, и только голова и шея были почти чёрными. Даже глаза его совсем не походили на ярко сверкающие карие глаза Бэрамула. Они были тёмные, как поверхность глубокого и затенённого пруда, цвет которого трудно определить. Там, где кончалась шея, виднелись короткие крылья, и время от времени он неуклюже размахивал ими.

И хотя Карроинги был ещё очень мал по сравнению со взрослыми эму, он уже не отставал от них в умении добывать себе пищу и научился бегать с большой скоростью, не разгоняясь, а срываясь прямо с места. Иногда у него бывали столкновения с другими молодыми эму из-за какого-нибудь особенно зрелого плода, и тогда они смешно и неловко сражались, стараясь отбить этот плод друг у друга.

Когда Карроинги уставал, он, подогнув колени, опускался на землю и лишь изредка приподнимался, чтобы подхватить клювом с земли что-либо съедобное. Но если вдруг по равнине разносился чей-нибудь клич – птицы, ящерицы или кенгуру, – он тут же вскидывал голову, чтобы всё видеть и слышать: рот его был полуоткрыт, голова поворачивалась в одну сторону, в другую, и он уже снова стоял на своих сильных ногах.

Но вот пришла пора дождей и сильных холодных ветров.

В день, когда была гроза, ливень и град, вожак стаи сильно заволновался. Он заметил на некотором расстоянии от стаи чёрного человека.

Чёрные люди были врагами стаи. Долгие месяцы они находились вдали от стаи, ловили рыбу, охотились или справляли свои странные обряды, рассказывали друг другу разные истории или собирали в травяные мешки съедобные травы и коренья. Но раз в два или три года они возвращались, чтобы охотиться на эму.

Чёрные люди, гибкие и ловкие, с огромной копной густых чёрных волос на голове и с зоркими глазами, знали много способов, как заманивать и ловить эму. Вожак стаи, проживший на свете вот уже тридцать лет, знал некоторые из этих ловушек и очень боялся людей.

Но кое-кто из молодых эму не придавал большого значения грозившей опасности.

Уверенные в себе, они отправились вперёд, считая более серьёзным делом розыск пищи на зиму.

Всё сложилось так, что беда, грозившая стае, стала неминуемой.

КАРРОИНГИ ТЕРЯЕТ ДРУЗЕЙ

В одно пасмурное утро двадцать эму спокойно паслись на открытом пространстве, как вдруг одна из птиц заметила очень странную картину.

Ярдах в трёхстах от стаи из высокой травы высунулись две голые чёрные ноги. Они торчали вверх и быстро-быстро двигались, как будто бежали по воздуху.

Молодая эму, приятельница Карроинги, была очень удивлена. Она уставилась на ноги. Другие эму тоже. Так они смотрели и смотрели, пока один эму не выкрикнул хрипло что-то, что, вероятно, должно было означать: «Не обращайте внимания! Вспомните, что говорил вожак!»

И молодые эму продолжали пастись среди цветов, а ноги продолжали бежать по воздуху. Но наконец приятельница Карроинги не выдержала. Взглянув несколько раз украдкой большими карими глазами на двигающиеся ноги, она захотела узнать, что же всё-таки это такое.

Высоко вскинув маленькую голову и забыв о всякой осторожности, она быстро побежала вперёд. По правде говоря, другие эму тоже были очень возбуждены и едва сдерживали себя, чтобы не последовать за ней.

Когда молодая эму была приблизительно в восемнадцати ярдах от мелькающих ног, она остановилась. Она не спускала с них глаз. Ноги продолжали свою работу. Тогда она начала ходить вокруг, всё сужая и сужая круги.

Вот тогда это и случилось. В одно мгновение ноги опустились на землю, а вместо них появилась голова и сильное обнажённое тело чёрного человека.

Взметнулась рука, копьё разрезало воздух, и смертельно раненная эму упала на землю. Стая в ужасе бросилась бежать через равнину, а со всех сторон с криками начали выскакивать чёрные люди.

В тот же день с убитой эму сняли шелковистые перья и опустили её в большую яму, слегка засыпав землёй и разложив сверху костёр. Когда птица испеклась, нетерпеливые рты набросились на сочное и вкусно пахнущее мясо и насладились им.

Через несколько дней случилось новое несчастье. На водопой эму обычно ходили к одному и тому же месту, и тропинка туда была хорошо протоптана. Один из красавцев эму, спускавшийся по этой тропинке, не заметил людей, притаившихся за невысокими кустами чайного дерева. Эму с удовольствием напился и поскакал обратно. Но тут вдруг раздались громкие крики и внезапно с разных сторон появились чёрные люди. Эму бросился вверх по тропе, надеясь спастись. Он не знал, что, пока он пил, люди протянули на его пути специальную сеть. Сеть была сплетена из тонких, но очень прочных стеблей и с обоих концов была прикреплена к деревянным шестам. С безумными глазами, крича и подпрыгивая, люди преследовали эму, пока он не влетел прямо в сеть и не запутался в ней безнадёжно.

Конечно, неправильно было бы думать, что людям всегда легко удавалось изловить эму. Птицы стали осторожнее, научились ещё быстрее бегать, и иногда проходил целый месяц, а ни одну из них не удавалось поймать.

Затем тяжкая судьба постигла ещё двух эму. Как могли эти бедные птицы знать, что чёрные люди подбросили листья и ветки питури в их чистый источник, из которого они обычно пили? Листья питури выделяют яд, поэтому, напившись такой воды, эму теряли равновесие, всё кружилось у них перед глазами, как будто они были пьяны. Шатаясь, они делали два-три шага, потом останавливались, бежать они не могли, и в таком состоянии их было очень легко убить.

Но вот настала очередь и Бэрамула.

В один жаркий, сухой день в безмятежной тишине раздался знакомый шум хлопающих крыльев. Птицы инстинктивным движением подняли головы, но вся стая стояла на месте – значит, шум исходил не от неё. И тут, оглянувшись по сторонам, Бэрамул вдруг увидел что-то странное, что очень быстро крутилось под деревом.

Это был большой шар или, вернее, круглый пучок, сделанный из хвостовых перьев эму – да, увы, эму. Из пучка свешивались вниз лоскуты красной тряпки. Перья и лоскуты безостановочно вертелись всего в четырёх футах от земли.

Бэрамул застыл в траве и всё глядел и глядел на этот шар. Он не видел, что к шару была привязана верёвка из человеческих волос, тянувшаяся вверх к ветке дерева, на которой спрятался голый человек с дротиком в руках.

Бэрамул не мог оторваться от этого чуда. Он сделал несколько шагов и остановился, громко хлопая крыльями. Вертящийся шар всё больше приковывал его внимание. Бэрамул подбежал ближе, а кое-кто из стаи на почтительном расстоянии последовал за ним.

С дерева опять раздался клич эму, которому превосходно научились подражать чёрные люди. Бэрамул ещё шагнул вперёд, вытянув шею и напряжённо оглядываясь по сторонам.

И вот он под самым деревом.

Сильный и ловкий человек с неистово бьющимся сердцем изо всех сил бросает острое копьё, и Бэрамул падает. Он бьёт крыльями и, громко крича, стучит по земле ногами, поднимая целые тучи пыли и травы.

О горе!.. Поражённые эму отступают назад. Но теперь ни один из чёрных людей не спешит убивать их. Тот, что бросил копьё, дрожит от радости, но остаётся в своём тайнике в ветвях дерева.

Что ещё он задумал?

Отбежав недалеко, эму останавливаются и оглядываются. Они не понимают поведения Бэрамула, который всё старается подняться на ноги и не может. Эму начинают возвращаться. Один из них вырывается вперёд, останавливается, опять бежит, желая узнать, почему у Бэрамула так странно взъерошены крылья и почему он перестал дышать.

Тут летит ещё одна стрела, и любопытную птицу постигает та же участь, что и Бэрамула.

УОРРИ

Так Карроинги потерял отца.

Среди убитых эму были ещё две его сестры и два брата.

Когда стая увидела, сколько из её числа убито коварными людьми, все решили, что пора менять пастбище. И они покинули приморскую равнину с сочной травой. Никогда уж больше не придётся им лакомиться круглыми плодами фиговых деревьев, так как они росли только на побережье.

На длинных, неуклюжих ногах эму покрыли всю бесконечную широкую равнину и добрались наконец до гор. Некоторые из них протоптали себе тропу сквозь каменистые ущелья, усеянные родниками и заросшие пёстрыми папоротниковыми деревьями, лаврами и кедровым лесом.

Тут было хорошо и передохнуть, поесть ягод и выпить холодной, освежающей воды из прозрачного источника. Но жить постоянно здесь было нельзя: неровность почвы, постоянные сумерки и ледяной ветер, пронизывающий ущелье, заставляли эму спешить всё дальше и дальше.

Они взбирались по склонам до высоких бесплодных вершин и там пробивали себе дорогу вдоль острых хребтов, больно ушибаясь и раня при этом о твёрдые камни ноги. Но вот после долгих недель пути они очутились на заросшем травой плато, вдали от своего прежнего пастбища.

Опять наступила зима, а с нею и свадебный сезон эму. Шли дожди с градом.

Взрослые эму разделились на пары, прихватив с собою и малышей.

Бэрамул был убит, и поэтому Кундэллу одна присматривала за шестью птенцами, оставшимися у неё. Карроинги – самый старший и самый большой – помогал ей. Когда снова пришло лето, эму объединились в стаю и все вместе бродили по холмистым равнинам.

На этот раз им не удалось воспользоваться ежегодным урожаем инжира. Но там было много другой еды. Правда, иногда эму глотали и то, что едва ли можно было назвать едой, например металлические болты или гвозди, случайно оброненные землемерами или дорожными рабочими. Такие штуки, конечно, не переваривались и оставались у эму в желудке, но, как видно, не причиняли им зла.

И вот однажды Карроинги сделал настоящее открытие. Полный восторга, он поспешил скорее сообщить о нём всей стае.