Пропавший пассажир теплохода «Достоевский». Боевик

Кто-то, он не понял кто, ответил:

– Я полностью доверяю нашему капитану Василию Кирилловичу и корабельному сейфу. Я не первый раз пользуюсь сейфом, и не было ещё случая, чтобы из него что-нибудь пропало. Можете смело доверить драгоценности своей жены им – это надёжно.

– Спасибо за совет. Так и скажу жене, что она может не беспокоиться.

Правильный совет, поддержал говорившего подошедший Панас Григорьевич. Это безопаснее, чем оставлять драгоценности, хотя и в запертой каюте, но без присмотра… Наш сейф и служба безопасности гарантируют сохранность!

Он ещё не закончил говорить, как почувствовал направленный на себя чей-то взгляд.

Повернув голову, Панас Григорьевич увидел сидевшего на диване молодого человека. Того, который вчера попросил у бармена апельсинового сока. И так неучтиво отказавшегося от всего остального.

Он был всё так же одет «с иголочки», а в руках держал дорогую сигару.

Взгляд его был изучающе-холодным, до такой степени холодным и изучающим, что у Панаса Григорьевича непроизвольно пробежал мороз по коже.

Глава четвёртая

Пассажир из каюты номер семнадцать оказался очень любознательным человеком. Сразу посде обеда он самостоятельно отправился осматривать теплоход.

Вначале он прогуливался по пассажирским палубам, побывал в салонах первого, второго и третьего классов.

Затем, его можно было увидеть в концертном зале.

В нём он провёл не менее часа, наблюдая за репетицией оркестра, и молодой исполнительницей современных песен. Он даже похлопал в ладоши после одной исполненной ею песни, за что получил замечание от режиссёра.

А если попросту – то его вежливо попросили покинуть зал, чтобы не строил ей глазки и не отвлекал, так раздражённо сказал сказал раздосадованный руководитель оркестра.

Пассажир совершенно не обиделся, лишь с улыбкой покидая зал, извинился за прерванную по его вине программу.

Режиссёр, провожая его мрачным взглядом, пробормотал: «Путаются здесь всякие под ногами. Мешают работать с коллективом. Вот теперь заставь её опять настроится на рабочий лад».

* * *

Следующим объектом его «экскурсии» оказался капитанский мостик.

То место, куда пассажирам было запрещено заходить.

Скорчив гримасу пьяницы, и бормоча: «Я хочу выпить…», он стал, спотыкаясь, подниматься по трапу.

Поднявшись, он, продолжая изображать пьяного недоумка, открыл дверь в святая святых теплохода – рубку управления судном.

Быстро окинув цепким, запоминающим взглядом оборудование и приборы, он заплетающимся языком пьяницы, спросил: «Подскажите, пжалста, где расположился бар с «нектаром молодости и здоровья? Он куда-то убежал…»

Находящаяся в рубке вахтенная команда во главе с третьим помощником, молодым розовощёким моряком, при вопросе пьяного пассажира рассмеялась.

Сидящий на диване, в свободной позе ничем не занятого человека, начальник службы безопасности быстро поднялся.

Подойдя к пассажиру, он повернул его лицом к двери, и со словами: «Здесь посторонним нельзя находиться!», подтолкнул его к выходу.

Про-сти-те, заплетающимся языком и икая, начал извиняться пассажир, я на-вер-ное ошибся дверью.

Ошиблись, конечно ошиблись, с улыбкой подтвердил его слова третий помощник. Вам нужно спуститься на две палубы ниже: там вы найдёте свой нектар молодости и здоровья.

Спа-си-бо, поблагодарил разыскивающий «нектар» пассажир, и неуверенно стал спускаться по трапу.

На предпоследней ступеньке он всё же не удержался на ногах, и покатился вниз.

Моряки, увидев падение, пожалели его. А молодой помощник даже, сострадая, прошептал: «Бедняга».

И больше на него никто не обращал внимания. Им было не до него. Они находились на службе.

А пьяница, кое-как поднявшись, пошатываясь и хватаясь руками за что под руку попадёт, побрёл прочь. Скрывшись из поля зрения вахтенных, он внезапно протрезвел.

Больше не качаясь, он направился к радиорубке.

Подёргав за дверную ручку, и убедившись, что дверь заперта, прошептал: «Радист запирается изнутри. К нему так просто не попасть…», начал спускаться на следующий дэк (палубу).

Никого не встретив на своём пути, он дошёл до входа в машинное отделение.

* * *

Потянув на себя металлическую дверь, на которой на двух языках – русском и английском, было написано – «Внимание! Посторонним лицам вход строго запрещён!», он вначале заглянул внутрь.

Открывшееся перед ним машинное отделение – железное «сердце» дизель-электрохода, предстало перед любознательным пассажиром.

Убедившись, что ничто и никто не помешает ему, он шагнул внутрь.

Снизу напахнуло горячим воздухом с примесью машинного масла, и шумом работавших дизелей.

Дизеля – громадины высотой с двухэтажный дом, издавали тот неповторимый рокот, что присущ только работающим моторам в закрытых помещениях,

Сам же машинный зал был величиной с трёхэтажный дом! Вокруг, вдоль бортов, если сравнивать с жилым домом, на каждом этаже были проложены металлические террасы, с ограждением.

Опять же, если сравнивать с жилым домом, то по ним свободно могли передвигаться люди с чемоданами, и другими, необходимыми в их жизни вещами.

И всё это соединялось лестницами, по которым, если это вызывалось необходимостью, сновали одетые в униформу, машинисты и наладчики.

Создавалось впечатление, что двигатели находятся в окружении металлического кружева, созданного человеческим разумом.

Осторожно, шаг за шагом, постоянно прислушиваясь не раздастся ли шум чьих-либо шагов, он начал спускаться.

Ниже, на уровне второго этажа, он обнаружил небольшой коридор. Пройдя по нему несколько шагов, он упёрся в закрытую дверь.

Но она, к его неописуемой радости, тоже оказалась не запертой.

Потихоньку отворив её, пассажир заглянул внутрь…

То, что предстало его взору, не удивило его, а лишь отразилось на лице чувством полного удовлетворения.