Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый

– Идут! – сказал он, – теперь беда.

Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человечек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.

– Лаврушка, – закричал он картавя на р, громко и сердито. – Ну, снимай, болван!

– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.

– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.

– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильду видел.

– Вот как! А я продулся, брат, вчера, как сукин сын! – закричал Денисов. – Такого несчастия! такого несчастия!… Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!

Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как лес, взбитые черные, густые волосы.

– Чорт меня дернул пойти к этой крысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе представить, ни одной карты, ни одной, ни одной карты не дал.

Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.

– Семпель даст, пароль бьет; семпель даст, пароль бьет.

Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Потом помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.

– Хоть бы женщины были. А то тут, кроме как пить, делать нечего. Хоть бы драться скорей…

– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.

– Вахмистр! – сказал Лаврушка.

Денисов сморщился еще больше.

– Скверно, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Ростов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.

Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.

– А! Телянин! Здорово! Вздули меня вчера, – послышался голос Денисова из другой комнаты.

– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.

Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что-то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.

– Ну, что?, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)

Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.

– Я видел, вы нынче проехали…

– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он.

– Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.

Страница из «Русского вестника» 1866 г. № 2, исправленная для первого полного издания романа (рука автора и С. А. Толстой).

Размер подлинника.

– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.

– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.

– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.

В сенях Денисов, с трубкой; скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что-то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.

– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.

Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что? ж делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.

Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.

«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.

– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.

– Велел.

– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?

– Нет еще. А вы куда?

– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.

Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.

Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.

– Ей пишу, – сказал он.

Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что? он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.

– Ты видишь ли, друг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети праха… а полюбим – и ты Бог, ты чист, как в первый день созданья… Это еще кто? Гони его к чорту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.

– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.

Денисов сморщился, хотел что-то крикнуть и замолчал.

– Скверно дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.

– Семь новых и три старых.