Точка

– В том-то и дело – они! Короче, лучшего времени для парфюма «Сапфир» не придумаешь. Сейчас все захотят обладать частичкой тебя, захотят, чтобы их парни стали тобой, будут представлять тебя, думать, что это ты их трахаешь. Мне как раз пару недель назад присылали окончательный вариант. Завтра у тебя фотосессия, сегодня не пей и ложись пораньше.

***

Очередное after party, укромное место только для избранных. Здесь все равны, каждый – звезда. Даже Элен пришла, старается избегать встречи, поглядывает издалека, думает, что не вижу.

Сколько себя помню, всегда принадлежал к этой когорте; посвящение произошло намного раньше, чем мне официально могли продавать спиртное.

Диджей мешает треки, как и бармен коктейли. Скучные разговоры: кто какой бизнес открыл, кого утвердили, сплетни о тех, кто скуксился и потерял контракт. Их можно выносить лишь напившись. Но я обещал Марку, поэтому потягиваю томатный сок, прибиваясь на пару фраз к разным группкам, чтобы сделать фотки.

Наконец я нахожу Марка, он стоит в компании Олди и других боссов. Они улыбаются, хлопая меня по плечу: «Ты молодец».

Марк потом сказал, что «Сапфир» уже три недели лидер кассовых сборов, в два раза отбил затраты, и это не предел.

Он нюхает мой стакан – думает, это «кровавая Мэри» – и довольно кивает: «Извини, у нас серьезный разговор, подожди меня там». Ну конечно, не дорос я до серьезных разговоров.

Смотрю на них из угла, куда меня поставили. Я молодец, пока делаю их богаче; они отработают меня и выкинут, выпьют и забудут.

***

Конечно, я напился, когда вернулся. Задело, как Марк меня спровадил. Напился и лег спать.

Я пытаюсь что-то контролировать, пыжусь, а в итоге расписываюсь в беспомощности. Сплю, как вдруг что-то внутри приказывает: «Просыпайся! Быстро встал и побежал, нет, полетел! Да-да, ты не обманулся…» Из меня извергается то, что я съел – но главным образом, выпил – накануне. Я хочу спать, но у тела другие планы. Оно сотрясает меня, складывает, ломает – показывает, кто хозяин. И я не могу ослушаться.

На следующий день, когда хочу засмеяться или глубоко вздохнуть, оно закрепляет знание болью. Я все понял, все! Лучшего дня для того, чтобы бросить курить, не придумаешь.

Меня ничто не учит, поэтому я запиваю хлопья вискарем. День полон приятных хлопот, разбавленных небольшими порциями алкоголя.

Два года назад Марк подписал контракт с какой-то очень крутой дизайнершей из Бельгии, не помню ее имени: на каждом мероприятии я появляюсь в ее нарядах. Сегодня это сморщенные кожаные брюки, рубашка в разноцветный горошек, шапка в тон и белые копыта на ногах. Слава богу, контракт заканчивается через три недели и впереди ни одного выхода в свет.

К шести я полностью готов; весьма довольный своей шуткой, я сажусь в присланную машину и отправляюсь в студию, где ждет Марк.

Не пойму, как они умудряются узнавать, где я буду сегодня? Подъезжаю к небоскребу, окруженному людьми. Надеваю будничную улыбку и вылезаю из машины. Толпа начинает шевелиться: кто-то вынимает и трясет плакаты с признаниями в вечной любви, кто-то – мои здоровенные фотографии. И все орут, визжат, зовут. Я подхожу к этой массе, что стоит за хлипким заборчиком. Кто-то лезет целоваться, кто-то дергает за руку, кто-то пытается оторвать кусочек рубашки, я отшучиваюсь: «спасибо, что пришли, но уже эфир…», фотографируюсь с кем-то смазанным и безликим. Охранникам удается достаточно быстро отодрать меня от их объятий и затолкать в дверь.

Мне стало тесно. Я не влезаю в блестящую коробочку с моим именем на крышке. Вы впихиваете, но то тут, то там вылезает то рука, то нога, а то и вопящая голова. Я оглянулся – сегодня вы видите меня в последний раз, прощайте – воздушный поцелуй из-за толстого стекла, запомните и передайте потомкам.

В холле, читая что-то с телефона, стоит Марк. Поднимает голову и довольно осматривает меня.

Лифт мчится на семнадцатый этаж, и тут я снимаю шапку:

– И что это? – свел брови Марк.

– Не нравится?

– Ты зачем побрился? – он оросил мое лицо слюной. – Ты пил? С ума сошел?

– Расслабься, я могу играть в любом состоянии.

– А я не могу тебя выпустить в таком состоянии.

Двери открылись. Марк засовывает меня в гримерную и бежит в аппаратную к менеджеру.

– Привет, девочки, – плюхаюсь в кресло. – Нравится моя новая стрижка? – провожу рукой по лысой, почти как у Марка, башке.

– Красоту ничем не испортишь, – Синди наклоняется с палитрой, чтобы подобрать тон.

Красный Марк появляется через двадцать минут:

– К поклонникам не подходи, Аллан Мерфи знает, что ты поддатый, я предупредил и о твоей стрижке. Говори, что для проб, а вообще говори поменьше и побольше улыбайся. Он готов? – кивая на меня, интересуется у визажиста. Она тоже кивает и добавляет:

– А мне нравится, очень мужественно, как у Дизеля; если еще бороду отпустить, вообще классно будет.

Марк под локоть вынимает меня из кресла и тащит по длинному коридору, приговаривая:

– Нравится ей… Да вам, бабам, все, что этот придурок делает, нравится. Вин Дизель, говоришь. Где ты видела смазливого Дизеля? – поворачиваясь ко мне, морщится и говорит: – Ну зачем? – кивает девушке, которая в рацию произносит: «Тейлор Джонс готов».

– Я хотел сделать что-то сам.

Аллан Мерфи встал:

– А теперь я умолкаю, так как в нашей студии появляется ослепительный Тейлор Джонс, встречайте!

Студия ревет. С широкой улыбкой подбегаю к зрителям и бью по рукам всех, до кого могу дотянуться.

Глава 3. Одинокий рай

«Это одинокий рай!» – кричит объявление на сайте турфирмы. А я, прикидывая, какое барахло покидать в чемодан, жму «оплатить».

Марк меня просто достал – каждый раз, когда звонит, сразу начинает орать по поводу волос: завидует, что ли? И чтобы его не раздражать, я уеду их отращивать на маленький остров в Тихом океане.

Хм, если бы рай был действительно одиноким, наверно, я бы ускорил свое появление.

***

Как бы ни устал, не могу спать в самолетах: полно времени, которое надо чем-то убить.

Электронную сигарету курить не разрешили, поэтому приклеиваю на руку никотиновый пластырь, заботливо предложенный стюардом, и достаю из кармашка переднего сидения ежемесячный журнал авиакомпании. На титуле Эйфелева башня, Париж – замечательно. Что купить, что поесть. Досуг – ну, конечно: на левой странице моя фотография, на правой – статья про «Сапфир».

Я в синем костюме. Ненавижу их: как в броне. Хотя всегда проще надеть его. Сижу на деревянном троне, типа из «Игры престолов», левая нога закинута на правую, облокотился на коленку. Горизонтальные морщины на лбу, гусиные лапки в уголках глаз… Они почему-то оставили их, только сделали глаза ярче.

Марк предлагал гиалуроновую кислоту, но я побоялся – вдруг начнется аллергия, как у мамы. «Зато теперь ты можешь претендовать на более зрелые роли, – подбадривал он, – как у Ди Каприо: был Ромео, стал Гувером».

На самом деле я не знаю, что за парень сидит в синем костюме. Почему всегда синий или черный? «Потому что тебе идет. Ты мужчина-зима, как говорит Синди», – отбивается внутренний Марк.

Мой двойник, который живет на глянцевых листах, на гигантских билбордах, на светящемся экране, – я видел тебя тысячи раз и все равно удивляюсь. Ты совершенно не такой, каким я тебя представлял. Чем ты живешь? Куда идешь? Кого любишь? О чем думаешь?

Я листаю журнал: на последнем развороте реклама туалетной воды «Сапфир». Я, такой загадочный, в водолазке (еще одно орудие пыток), достаю парфюм, который лежит на бархатной подставке в сейфе, будто краду его. Флакон в форме сердца мерцает черным.

Интересно, мы сами заставляем общество видеть себя определенным образом или оно само выбирает. Я занят в такой профессии, где люди видят меня через призму сыгранных ролей. Несмотря на все старания Марка сделать меня кем-то положительным, для людей я смазливый мальчик, наркоман, алкоголик, бабник, голубой и далее по списку. Радует, что хоть не некрофил и не сектант, хотя кто знает, какой сценарий он притащит завтра.