Пища и люди. Часть I

МОЛОКО

Мы поглощаем всё как только рождаемся.

Что даёт нам природа в этот момент жизни?

Энергию всего – молоко.

Материнская жизнь отдаёт последние силы рождённому дитя.

А дитя жадно и упоительно поглощает её.

Мать – это значит жизнь.

Вечная борьба матери за своё дитя – это основа природы.

Колесо эволюции движется вперёд, а технический прогресс её главный механизм.

Лишь забота матери – основа жизни человека.

Она поит его молоком с рождения и навсегда.

С молоком зарождается первая и вечная тяга человечества к женской груди.

Мать дала тебе энергию на всю жизнь.

Молоко родительницы – вкус, который ты не вспомнишь.

И вообще ничего.

ШОКОЛАД

Я помню как гулял с бабушкой

Мы были в парке.

Я лишь запомнил как распаковывал киндер-сюрприз.

Я ломал шоколад на скорлупки.

Я их грыз и чувствовал нежный запах шоколада.

Шоколад таял в моих руках – пока я ел другие осколки.

Моё внимание было завлечено сюрпризом – я радовался и думал: – в этом жёлтом яйце есть игрушка.

После этого дня я не видел бабушку много лет – она уехала к тётке.

Я не помню сколько мне было лет.

Может ходил ещё в детский сад.

КАША

В садике нас кормили простой едой, а у меня была личная табуретка.

Я сидел напротив одной девочки и всегда разглядывал её.

Это был наш стол – мы переглядывались, когда ели.

И всегда кушали молча.

Пшённая или овсяная каша была на завтрак – я любил её.

Я любил кашу всегда – меня устраивала её особая структура.

Все жаловались на консистенцию, а для меня она и сейчас прекрасна.

В каше изредка была жёлтая и приторная лужица масла.

Ещё было какао.

Какао имело странный привкус.

Гранённые стаканы были у каждого.

Мы смотрели на эту кремовую жидкость и всех переполняло отвращение.

На её краях была ярко-каряя пенка – отвратный сгусток.

Она застывала и липла ко всему – наши губы были в этой пене. Внутри стаканов образовывались коричневые полосы.

Это было как мерило времени – новая линия – граница и отрезок прошлого.

Было сразу же ясно – ребёнок выпил какао или тянул до последнего.

Воспитатели холили, как надзиратели и заставляли допивать остатки шоколадной жидкости.

Ещё был хлеб и кусок масла.

Иногда давали кусочек сыра – это было превосходно.

Я ложкой размазывал по хлебу масло и облизывался.

Я знал – ещё добавить сыра и будет объеденье.

Мы завтракали и я всегда смотрел в окно – там ещё было привычно темно.

Медленно подтаивающая чернота, а я смотрел и ждал рассвета.

Помню коридор – там был кабинет логопеда и рядом же кухня. Везде пахло едой, но запах этот был тухлый.

Иногда, я видел там бабушку Сосуила – она часто его подкармливала сладостями.

Она давала ему пирожки и смотрела на меня злобным взглядом. Она надеялась, что я ничего не понимаю.

Я всё понимал – каждый раз узнавая её.

И я знал почему она такая большая.

А потом обед.

Красная тарелка борща – в ней плавал майонез.

Майонез в супе не растворялся.

Некоторые бросали суп и ели сразу гарнир – картофельное пюре с котлетой.

Котлета елась не очень – мясо было тухловатым.

А пюре давали мало – оно было с комочками.

Последним был компот.

Компот был ядрёный и наполненный разбухшими остатками сухофруктов – эти частицы медленно плавали в густой и тёмной жиже.

Потом сон час – это уже не интересно.

Полдник состоял из обеденного компота и булочки.

Иногда вместо булочек нам давали печенье – оно казалось вкусным и хрустящим.

А вместо компота – нежную ряженку.

За полдником мы дрались.

И не просто так, а за кружки.

Это происходило тогда, когда мы накрывали столы.

Они были разные и некоторые дрались за самую лучшую кружку.

Я не участвовал обычно в драках, но кружку с мартышкой – хотели все.

ТОРТ

Что было потом?

Потом была школа.

Школа начальных классов.

Я помню это здание – до третьего класса мы учились там.

Это был когда-то старый церковный дом.

Когда же я учился – это уже была начальная школа для пары классов.

Столовой там не было.

Нам выделили лишь комнату и там стоял большой стол.

Я помню ел торт.

У кого-то был День Рождения и нас собрали в этой комнате.

Каждому положили кусок торта и налили чаю.

Я с трудом ел большие порции – особенно вкусности.

Мог выпить чай и не съесть кусочка торта.

Многие почему-то считают – десерт важнее чая.

Я тогда и сейчас полагаю иначе – если закончился чай, то десерт уже в глотку не полезет.

Так было и со мной.

Меня спрашивали – почему ты не ешь?

Они видели мой целый кусок торта и не замечали пустую кружку.

А дальше что?

Я шёл по улице и был счастлив.

Отчего?

Купил себе леденец – на первые деньги.

Это был чупс с обёрткой Дали.

И это были не мои деньги – родителей.

Но они давали их мне, чтобы я покупал себе еду к школе.

Я был счастлив, потому что ненавидел учителей.

Училка ставила мне в журнал и дневник разные оценки.

Меня ругали дома – а что я мог сделать?

Я мог не поделиться с этой учительницей чупсом.

Я так и делал.

Пусть ходит голодная – раз она любит вершить судьбы детей, – жаловался я.

Я ел этот чупс и не думал о прошлом.

Будущее меня тоже слабо интересовало – я наслаждался вкусом карамели.

ЖАРЕНАЯ КАРТОШКА

Большой Миша – это человек, которого я уважал.

Я часто был у него в гостях после школы.

Помню, я как-то зашёл к нему – мне всегда были рады.

Его мама приготовила для нас жаренной картошки в большой сковородке.

Мне наложили чуток – я так попросил – в гостях хотелось быть скромным.

А чай уже был готов и мы сели кушать.

Большой ел картошку прямо из сковородки запивая чаем и откусывая хлеб.

А я ел медленно и тоже запивая всё чаем.

На столе была хлебница – в ней лежал хлеб и печенье к чаю.

Его мама заставляла нас кушать с хлебом – так сытней.

Когда мы брали хлеб, то жадно смотрели на печенье.

"Вкусное к чаю"– ради этого мы и садились кушать

Ещё были вафли – оно лежали рядом – в целлофановом пакете.

Стол был деревянный и покрытый гладкой клеёнкой.

На клеёнке были рисунки – ярко жёлтого и синего цвета квадраты.

Это была маленькая кухня – окна выходили на юг, а пол блестел старым грязным цветом.

Вся посуда была убрана в кухонную стенку.

Стенка громоздко заполняла кухню, а ещё была электроплита и холодильник.

Сама кухня была не плоха – в ней чувствовался уют.

Но было что-то умирающее – отовсюду веяло старостью.

Возможно из-за того, что дом был старый.

Лестница в подъезде этого дома была деревянная.

Когда я поднимался лестница всегда скрипела и отдавалась эхом на шаги.

В общем, мы ели картошку и разговаривали.

Большой хвастался, что он талантливо умнёт целую сковородку картошки; его же мать по-доброму шутила над этим.

Картошка была нежная и вкусная, а лук и укроп – создавали особый аромат.

Всё съев я поблагодарил за обед.

И пошёл в зал.

В зале стоял телевизор и видеомагнитофон.

Я считал Большого великим не только из-за здорового аппетита – это великий дар, хоть странный.

Главное же, что меня удивляло – это его видеомагнитофон и кассеты с фильмами.

Я смотрел на эту технику и понимал – это что-то крутое и гениальное.

Мы часто ждали Большого – когда он завтракал, а потом направлялись в сторону школы.

Мы ждали его втроём: Я, Светлой и Рубинц.

Большой ел медленно и нерасторопно.

Главное – это пища, а остальное – второстепенно.

ТРУБОЧКИ ВАФЕЛЬНЫЕ

После школы – я и Светлой – мы шли в гости к Рубинцу.

Он жил

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.