Вселенная Анимант Крамб. Лондонские хроники

– Без тебя мы бы умерли от голода, – заявил Арден, на что я покачала головой. Ведь парочка булочек определенно не наполнят им животы.

– Твоя подруга, Арден? – с любопытством спросил моряк и перевел свой взгляд на меня.

Я не могла понять, как выглядела в его глазах, будучи одетой в слишком большую блузку и серую юбку с заплатками, потому что его загорелое лицо скрывало это.

– Наша кузина. Но, что бы ты сейчас ни придумывал, лучше оставь это. Лиз заставит тебя наскочить на мель, – отпустил он морскую шутку, вызвав тем самым смех у Делмора и Ландена. Матрос на это лишь закатил глаза.

– Наскочить на мель. Как корабль, – с полным ртом прохрюкал Делмор, и я не знала, стоит ли мне испытывать стыд, что он счел нужным объяснить суть, или все же лучше посмеяться над его хрюканьем.

– Лиз, – растягивая имя, повторил мускулистый мужчина, и теперь его лицо совершенно точно показало, что он задумал. Очаровательная усмешка коснулась его губ, и я невозмутимо ответила на его взгляд. – Что ты думаешь о приглашении выпить?

– С удовольствием. И, если тебе удастся заставить меня упасть со стула пьяной перед тобой, то, возможно, ты даже сможешь поцеловать меня, – великодушно ответила я, нахально вытянув тонкие губы для поцелуя. Потому что могла позволить себе поиздеваться над ним. Я победоносно улыбнулась, сморщив при этом свой заостренный нос.

Мои кузены громко смеялись и толкали друг друга, потому что они так же хорошо, как и я, знали, что этот поцелуй никогда не произойдет. Не было еще ни одного вечера, чтобы я не оказывалась последней, кто все еще сидел, в то время как остальные уже лежали на полу без сознания. И неважно, фабричный рабочий это, или матрос в два раза шире меня, или просто зазнавшийся мужчина. Для меня алкоголь был водой.

И, если он платил, меня все устраивало. Ведь, в конце концов, я не носила с собой деньги.

Мистер Фрейзер дал мне два красных яблока за письмо, которое я должна была отнести в Сити. Он был странным чудаком, который не особо задумывался об оплате почтовых услуг в городе. И я обрадовалась хрустящей сладости, которая присоединилась к печенью в моем желудке.

Остатки я скормила Мистеру Баттонсу, который в благодарность подтолкнул меня мягким носом, а потом позволил почесать себя.

– Вам нужно в город, мисс Хэммильтон? – спросил меня извозчик, пока его лошадь дергала мою сумку в поисках еще одного яблока.

Я одарила его широкой улыбкой.

– Если вы будете так любезны взять меня с собой, мистер Доннаван, то с удовольствием, – сказала я, и он скользнул по козлам повозки чуть в сторону, так что я могла бы запросто сесть рядом с ним.

Я никогда не сидела в самой повозке, потому что не была пассажиром и не хотела им быть. С большим удовольствием я оплатила поездку в ближайший район Лондона с придуманной легендой о пиратах-вампирах и проклятой королеве призраков, которой мистер Доннаван мог вечером удивить своих детей.

Он высадил меня на какой-то улице, когда принимал пассажиров, и я пошла пешком к адресу на конверте, который дал мне мистер Фрейзер, вручила его странному человеку с кривым носом, а затем отправилась в Вест-Энд, где стоял один великолепный дом за другим. Джейн открыла, когда я постучала в дверь служебного входа, удивленно распахнула глаза и заключила меня в свои объятия.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она меня с сияющими глазами, внимательно огляделась, чтобы никто нас не заметил, а затем впустила меня в большую кухню, выложенную плиткой с синими узорами.

– Сегодня после обеда у меня нет дел, и я подумала заглянуть к тебе, – рассказала я, на что она недоверчиво приподняла брови.

– Ты, наверное, хочешь сказать, что голодна, и подумала, что сможешь незаметно стащить что-то отсюда, – объяснила она мой невинный взгляд и тем самым заставила меня рассмеяться.

– Ни за что! – воскликнула я, и Джейн закрыла мне рукой рот. Она слишком хорошо меня знала. И все же была неправа в своем утверждении.

С тех пор как она начала работать служанкой в доме Брайтов, я почти не видела ее. Она спала здесь, в доме, в комнате для прислуги, у нее была собственная кровать и чистая одежда. Ей больше не нужно было заставлять себя ложиться в постель со мной, сестрой Лаурой и ее детьми.

Я скучала по ней. Потому что она была не только моей кузиной, но и подругой. Никто больше не заставлял меня расчесывать волосы по утрам, регулярно есть и меньше ругаться. Без нее все было по-другому, и моя свобода с тех пор постоянно ощущалась как распущенность.

– Кого ты привела в дом? – едко спросила пожилая женщина, которая стояла у стола и месила тесто. Ее мрачный взгляд, казалось, буквально пронизывал меня, а ее напряженная поза недвусмысленно показывала, что мне здесь не рады. – Сколько еще раз мне говорить тебе, что детям из трущоб здесь делать нечего, Джейн. Здесь не благотворительный фонд, – проворчала она, вызывающе задирая рукава своей блузки. При этом она случайно испачкала руки в муке, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Не волнуйтесь, миссис Робертс. Это моя кузина Элиза, – представила она меня, и я сделала неуклюжий реверанс, смотря на который даже Джейн не смогла сдержать усмешку.

Выражение лица кухарки стало заметно мягче, и на ее узких губах появилось даже что-то вроде полуулыбки.

– Ах, Элиза. Кузина, о которой ты говоришь день и ночь? – упрекнула она Джейн, погрозив пальцем. Однако та лишь рьяно кивнула, улыбаясь как сама невинность.

Миссис Робертс на это только фыркнула и вернулась к своему тесту.

Джейн, хихикая, потянула меня в дальний угол кухни, где мы сели на угловую скамью. На столе стояла полупустая кастрюля с супом, из которой она налила нам две миски и заставила меня рассказать о моем дне, смеялась над Шоном, вместе со мной беспокоилась о Мойре и ругала меня за то, что я делюсь своей выпечкой с братьями.

– Они зарабатывают деньги, Лиз. Если бы не тратили их на выпивку, им хватало бы и на то, чтобы время от времени покупать себе что-нибудь поесть, – посетовала она, энергично помешивая ложкой в своем супе.

– Ты неправильно на это смотришь, Джейн, – закатив глаза, ответила я и слегка толкнула ее плечом. – Если днем я принесу им что-нибудь поесть, то вечером они купят мне больше выпивки.

– Это не лучше, – проворчала она, но я смогла уловить спрятанную улыбку в уголках ее губ. Она никогда не скрывала, как относилась к моему увлечению алкоголем, и все же слишком любила меня, чтобы запрещать мне делать то, что нравится.

– Но хватит обо мне. Как твои дела? – сменила я тему, чтобы мы поговорили не только обо мне, но и о Джейн.

– Очень хорошо. Брайты довольно спокойные люди, которые не смотрят на вещи слишком строго. Это облегчает работу, потому что можно не бояться на каждом шагу сделать что-то не так, – сказала она мне, намекая тем самым на свою предыдущую работу.

Это было ужасное время, когда Джейн всегда выглядела несчастной и даже худее, чем обычно. Но только один взгляд на ее теперь круглое лицо уже показал мне, как ей здесь хорошо.

– На выходных у нас был званый вечер, после которого осталось так много пирожных, что все слуги должны были съесть их, чтобы они не испортились, – сказала она мне, поддразнивая, и я с притворным шоком уставилась на нее.

– Ты ела пирожные без меня? – взвыла я и драматично откинула голову. Джейн захихикала, и миссис Робертс бросила на нас укоризненный взгляд, но ничего не сказала.

– Кроме того, молодой мистер Брайт находится в гостях у своих родителей, – пока она это говорила, ее щеки окрасились в нежный розовый цвет, что было таким явным знаком, что даже я не могла не заметить его.

Джейн снова влюбилась. Но в этот раз не в какого-то моряка или рабочего из Ирландии, а в приличного джентльмена из хорошей семьи.

Мое сердцебиение мгновенно ускорилось, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы улыбка не пропала с лица. Джейн была красива и добра, с сердцем, которое она отдавала слишком легкомысленно. Не будь с ней все эти годы меня, она бы не задумываясь вышла замуж за первого встречного мужчину. Ночью я слушала ее восторженный шепот и рассказывала ей отвратительные вещи о молодых людях. Если кто-то подходил к ней, я регулярно прогоняла его, чтобы только не потерять кузину из-за какого-то бездельника.

Но здесь я уже не смогу защитить ее. С тех пор как она ушла, у меня не было возможности выяснить, кому она подарила свое сердце и стоит ли он того.

Я едва могла дышать, заставляя себя продолжать есть свой суп, даже когда у меня пропал аппетит.

– Он человек особой порядочности. И такой любезный. О, Лиз, ты должна увидеть его глаза. Чистейший синий цвет, который ты когда-либо видела, – с восторгом произнесла она, и я просто не смогла придумать, что сказать, чтобы она выбросила его из головы. Ведь я его не знала и могла только надеяться, что кто-то вроде него никогда не заинтересуется служанкой. Независимо от того, как мило это было.

Я постучала в особняк дверными молотком и напряженно ждала, когда дворецкий откроет мне дверь. Здесь, в богатых кварталах Лондона, я чувствовала себя неуверенно на открытом пространстве, постоянно оглядывалась через плечо и боялась больше, чем на узких улочках Ист-Энда.

Там, по крайней мере, я знала всех преступников. У них были имена и семьи, и мне было понятно, как вести себя с ними.

Здесь же я была чужой. Нарушительницей спокойствия, которая мгновенно выделялась поношенной одеждой и отсутствием шляпы.

К счастью, Бенджамин Грин не заставил меня ждать слишком долго и с вежливым кивком пропустил внутрь. Это был действительно статный мужчина с очень серьезным выражением лица, который не позволял себе ни шутить, ни поддразнивать, даже хотя бы чуть-чуть улыбаться. Очень жаль, он наверняка растопил бы мое сердце, если бы захотел.

Как и каждый раз, я получила от него только сдержанный кивок, по которому нельзя было понять, приветствует он меня сейчас, или предпочел бы немедленно избавиться.

Медленно я вошла в холл, чтобы эхо моих шагов не слишком громко отражалось от стен. В огромные, богато украшенные рамы для картин были помещены ценные портреты людей, которые были давно мертвы, но которые по-прежнему неодобрительно смотрели на меня.

Бенджамин провел меня через двустворчатую дверь в салон, обставленный еще более помпезно: дорогая мебель, подушки с кисточками, пестрые обои.

Я сморщила нос от иронии. Пестрые обои для слепого человека. Это было действительно печальное расточительство.

Квинтон Бофорт, как всегда, сидел в своем кресле лицом к окну и смотрел затуманенными глазами на падающий солнечный свет.

– Элиза Хэммильтон, сэр, – представил меня дворецкий, когда я вошла в комнату, и мои грязные сапоги утонули в мягком ворсе дорогого ковра.

– Мисс Элиза. Как хорошо, что вы здесь, – воскликнул мистер Бофорт и начал вставать, чтобы поприветствовать меня, но я быстро положила руку ему на плечо и осторожно усадила его обратно в кресло.

– Сэр, вам не следует вставать, – предостерегла я, на что он хрипло засмеялся.

– Я должен поприветствовать прелестную леди надлежащим образом, – заявил он.

Широко ухмыляясь, я опустилась в кресло, которое было приготовлено для меня.

– Вы же не знаете, прелестная ли я, – возразила я, и слепой лукаво улыбнулся, так что можно было догадаться, каким ловеласом он, должно быть, был в молодые годы.

– Но мне рассказал Бенджамин, – поделился он, и я, забавляясь, перевела взгляд с него на дворецкого, который все еще стоял у двери и на лице которого не дрогнул и мускул.

Так вот в чем дело. Бенджамин Грин считал меня красивой.

Казалось, несмотря на отсутствие реакции, ему все же было неловко смотреть на меня, потому что он поклонился и быстро вышел из комнаты.

Я задалась вопросом, кланяется ли он, уходя, когда меня здесь нет. Ведь, в конце концов, пожилой мистер Бофорт не мог этого видеть.

– В таком случае любезный мистер Грин ввел вас в заблуждение, сэр. Я не обладаю запоминающимся лицом, а мои руки и ноги как у паука, – пояснила я и схватила книгу, которая лежала на маленьком столике между нами.

Шелковая закладка отмечала место, где мы остановились на прошлой неделе.

– И вы также весьма скромны, – ответил мистер Бофорт, и мне пришлось сдержать смех.

– Давайте лучше начнем, – сменила я тему, открыла книгу и начала читать.

Мы с мистером Бофортом встретились всего несколько недель назад холодным, но солнечным весенним днем в парке возле его дома. Что я там делала, уже не помню, потому забыла в тот момент, когда увидела старого господина, у которого из рук выпала книга и который уже не мог найти ее, хотя она лежала прямо у его ног.

Бенджамин искал шляпу мистера Бофорта, которую унес сильный ветер, и поэтому оставил слепого сидеть на лавочке в парке.

– Ваша книга, сэр, – произнесла я, поднимая книгу. Название бросилось мне в глаза, так как это было одно из немногих произведений, которые я уже читала. – Замечательный роман, – добавила я, вложив его в протянутые руки.

– Вы читали его? – спросил он, хотя я уже повернулась, чтобы уйти.

– Да, с его помощью я научилась читать, – ответила я и взглянула в затуманенные глаза, которые смотрели мимо меня.

Он снова протянул мне книгу.

– Не могли вы почитать мне, пока мой дворецкий не вернется? Я так долго не мог насладиться этими строками.

Бенджамин Грин принес нам кофе и сэндвичи, которыми я с удовольствием угостилась. При этом даже прочитала на одну главу больше, чем мы договаривались, так как даже для меня сюжет повести был слишком захватывающим, чтобы ждать продолжения до следующей недели.

Когда я захлопнула книгу, в горле у меня совсем пересохло, и я взяла свою чашку, чтобы допить оставшийся кофе.

– Как чудесно. Благодарю вас за потраченное на меня время, мисс Элиза, – сказал мистер Бофорт, и я с улыбкой положила книгу обратно на столик, где она будет ждать нас до следующей недели.

– Всегда пожалуйста, мистер Бофорт. Ваш выбор книги в очередной раз превосходен, – похвалила я его за увлекательную повесть, и он широко усмехнулся.

– Таким было ваше условие. Вы сказали: «Никаких скучных книг», – припомнил он мне мои же слова в парке, на что я кивнула, хоть он и не мог этого увидеть.

– Пожалуй, вы правы, – добавила я, поднимаясь со стула, и мой позвоночник хрустнул.

– И вы вновь не хотите денег? – спросил он, на что я вздохнула. Казалось, богатые не могли понять такого. Моей платой за часы чтения были истории, которые в противном случае я бы никогда не смогла узнать, и гора сэндвичей, которые мне давали здесь.

И в некотором смысле это тоже было понятно. Мы жили в двух крайне различных мирах. Вращаться в его кругах, не владея деньгами, было невозможно. Если когда-нибудь случится, что судьба поднимет меня в обществе, мне тоже придется смириться с этим. Но пока я оставалась при своих бартерных сделках.

– Поскольку на днях вы говорили о новой юбке, у меня есть кое-что для вас в качестве дополнения к вашему гардеробу. И я прошу принять это, – провозгласил старый мистер Бофорт, и в этот момент в комнату вошел Бенджамин Грин, держа в руке небольшую деревянную шкатулку.

Неужели он ждал там его реплики, чтобы появиться вовремя? Этот мужчина был настоящей загадкой.

Он протянул мне шкатулку, которую я нерешительно взяла. Она оказалась тяжелее, чем мне показалось, и я поставила ее на стол рядом с книгой, чтобы открыть.

Легкое беспокойство охватило меня, так как я не знала, что меня ждет. Мне нравился мистер Бофорт, и я не хотела оскорбить его, не приняв подарок, но не смогла бы воспользоваться любого рода украшениями.

Но, когда я открыла крышку, из меня вырвался смех облегчения. Посредине, в углублении, на бархате лежали шесть блестящих пуговиц.

Пуговицы! Я вытащила их и взвесила в руках. Они были тяжелые, наверняка из золота и в то же время такого невзрачного отлива, что можно будет легко носить их, не бросаясь никому в глаза. На верхушке каждой была выгравирована маленькая птичка, и я провела по ней кончиком пальца.

– Ох, сэр, они прекрасны, – выразила я свои мысли, и мистер Бофорт удовлетворенно сложил руки над своим круглым животом.

– Отлично. Я попросил Бенджамина разыскать их. На него всегда можно положиться, – сообщил он мне, и я снова посмотрела на дворецкого.

– Это правда. Большое спасибо, – сказала я как мистеру Бофорту, так и Бенджамину Грину.

Последний взял шкатулку и протянул ее мне, чтобы я могла снова положить в нее пуговицы.

Но каким бы любезным ни был этот жест, шкатулка была бы слишком драгоценной, чтобы взять ее с собой. Поэтому я положила пуговицы в карман юбки и одарила дворецкого милой улыбкой.

Выражение его лица не выражало никаких чувств. Такой странный парень.

Я попрощалась, пожелала крепкого здоровья и в сопровождении Бенджамина Грина направилась к выходу.

– До следующей недели, мисс Хэммильтон, – безэмоционально попрощался он.

Я специально мимолетно взглянула на него и улыбнулась через плечо, чтобы спровоцировать хоть самую малую реакцию.

– До следующей недели, мистер Грин, – вкрадчиво произнесла я, но он, не обращая на это внимания, захлопнул дверь и оставил смеющуюся меня на улице.

Я так насытилась, что трудно было не устать. Но на это у меня, собственно, не было времени. Мне пришлось постараться, чтобы вовремя вернуться в Лондон-Сити к своей последней бартерной сделке на этот день.

Дверь швейной мастерской оказалась уже закрыта, и я тихонько постучала, чтобы Глори впустила меня.

– Я уже думала, ты не придешь и мне придется самой убирать эту грязь, – раздраженно простонала портниха, перекинула через плечо косу и тут же вложила мне в руку метлу.

Глори ненавидела убираться. Она была одаренной швеей, ловкой и точной с иглой или ножницами. Но когда дело доходило до того, чтобы взять в руки тряпку, все в ней противилось этому.

Поэтому я убиралась за нее, пока она использовала свободное время, чтобы сшить мне новую юбку. В чем я отчаянно нуждалась. Зима стояла на пороге, а ткань моей нынешней юбки в некоторых местах уже протерлась до нитей.

– У меня кое-что есть, – заявила я, когда Глори элегантно плюхнулась за свой рабочий стол и развернула сверток с моей юбкой, которую уже почти закончила.

Я засунула руку глубоко в карман и вытащила золотые пуговицы.

– Можешь прикрепить их спереди в качестве украшения? – предложила я, и брови Глори взлетели почти до линии волос.

Она взяла у меня из рук одну из пуговиц и поднесла ее к свету своей лампы.

– Откуда они у тебя? – ошеломленно спросила она и взяла остальные. – Они невероятно красивые, Лиз. И наверняка дорогие. – Она окинула меня внимательным взглядом, как будто поймала на совершении преступления.

Я старалась не обращать на нее внимания.

– Это подарок, – только сказала я и была уверена, что не хочу рассказывать Глори что-то еще. Она была непостоянной, и я бы не стала доверять ей, если бы мне не приходилось носить одежду.

– Ладно, – отреагировала она, явно ожидая большего количества информации, которого я ей не дала.

Неприятная тишина повисла над нами, пока я подметала мастерскую, а она сделала последние стежки на подоле, чтобы потом закрепить пуговицы особенно толстой нитью, чтобы случайно их не потерять.

После того как я протерла поверхности, аккуратно очистила остатки ткани и рассортировала нитки по цветам, Глори объявила, что моя юбка готова. Я не поверила, что она в самом деле просидела с ней так долго и закончила работу именно в тот момент, когда мастерская стала чистой.

– Тебе наверняка нужно что-то еще, не так ли? – уточнила она, скривив рот в, как ей казалось, милой улыбке.

Я натянуто улыбнулась.

– Да. Завтра принесу тебе ткань для новой куртки, – заверила я, тем самым подтверждая ее надежду, что и в будущем ей не придется убираться самой.

Она позволила мне переодеться в каморке в задней части мастерской и оставить старую залатанную юбку, которая прослужила мне долгое время, в ящике с тряпьем.

Мое прощание было довольно коротким, и я исчезла в сумерках, которые нависли над городом, как темная пелена. Теперь в тени домов зло выползало из углов, царапало стены и перемещалось по переулкам в поисках жертв.

Быстрым шагом я прошла к одной из широких улиц, окруженной фонарями, крепко прижимая сумку к себе. При этом старалась идти прямо и не выглядеть слишком напряженной. Я ни в коем случае не хотела, чтобы тени ночи сочли меня слабой.

В конце концов, я была Элизой Хэммильтон, бесстрашной героиней бартерных сделок. Если бы что-то произошло, я бы уже нашла способ справиться с этим.

Свет газовых фонарей мерцал уже издалека, и я увидела, как по стене дома что-то зашевелилось. Две фигуры вынырнули из более глубокой темноты и встали у меня на пути. Мое сердце пропустило удар, чтобы затем забиться еще быстрее.

Но я лишь еще выше подняла подбородок, состроила высокомерное выражение лица и, словно не замечая их, уверенным шагом пошла им навстречу.

Мне удавалось проходить мимо многих таких маленьких жуликов, потому что я знала их тайну: они также боялись темноты и ужаса, которые таились здесь. Рыба с острыми зубами всегда боялась того, у кого зубы еще больше.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что и позади меня появился мужчина, так как его шаги издавали отчетливый шаркающий звук по грубой мостовой.

– И кто у нас здесь? Мышонок заблудился среди кошек, – прорычал один из двух мужчин, стоящих передо мной, и после этого у меня словно камень упал с сердца.

Мне захотелось громко рассмеяться, когда я узнала голос, но это испортило бы весь эффект. Тем не менее мой страх тут же испарился, и я вызывающе уперла руки в бока.

– Ты ошибаешься в этом. Ведь я змея, мой дорогой, – прошипела я в ответ, и, хотя пыталась подавить веселье в голосе, оно все равно проскальзывало. Мое сердце все еще колотилось, хотя и от облегчения, отчего по венам потекла энергия.

У мужчины передо мной, который говорил, опустились плечи, и он сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть меня.

– О нет, – раздраженно простонал он и замотал головой. – Это Элиза Хэммильтон.

– И? – поинтересовался стоящий рядом и призывающе толкнул его.

Но тот лишь отмахнулся.

– Напрасные усилия. У нее никогда нет с собой денег, – объяснил он и в этом был абсолютно прав.

Однако моя рука все же скользнула в карман и нащупала колючую шерсть.

– Но для тебя, Джимми Фуллер, у меня есть кое-что другое. – Я протянула ему шапку, которую носила с собой с сегодняшнего утра. – Ее мне дала твоя мать, чтобы ее маленький Джимми не замерз ночью. В это время года уже довольно холодно, – вкрадчиво произнесла я, словно разговаривая с маленьким ребенком, и мужчина позади меня начал смеяться.

Я тоже не смогла подавить усмешку, когда Джимми Фуллер вырвал у меня из рук шапку.

– Ненавижу тебя, Элиза, – почти серьезно фыркнул он, на что я игриво пожала плечами.

– О-ох, – произнесла я и натянула приторную улыбку, словно он сделал мне комплимент. – Всегда пожалуйста.

– Убирайся, пока я не разделался с тобой, – фыркнул он, освобождая мне дорогу.

– Не то чтобы мне это потом понравилось, – дерзко ответила я и улыбнулась двум другим мужчинам.

Покачивая бедрами, я вышла из переулка на освещенную улицу и хихикнула про себя, потому что это появление как раз и стоило того, чтобы весь день носить с собой шапку.

Пройдя всего около ста шагов, я вновь столкнулась с очередной странностью. Ее жалующийся голос был слышен уже издалека. Женщина стояла на ступеньках дома городского совета и громко спорила у двери с мужчиной, одетым в форму дворецкого.

– Это неслыханно. Вы вообще знаете, кто я такая? – проворчала она, и дворецкий, сердито взглянув, сжал руки в кулаки.

– Господин уехал. Я не могу вас пустить к нему, – он попытался убедить ее, но она покачала головой.

– Ну разумеется, – язвительно воскликнула она и фыркнула. – Вчера он спал, позавчера принимал неожиданных гостей. Какой предлог будет следующим?

Я подошла ближе, не в силах отвернуться от того зрелища, которое разворачивалось здесь. Что это была за женщина, которая прилюдно бросалась такими обвинениями?

Я сразу же захотела помочь ей, хотя мои ноги устали от долгого дня и мне было бы лучше вернуться домой прямо сейчас. Но это было слишком странно, чтобы просто проскользнуть мимо. Поэтому я прижалась вплотную к лестнице в тени стены дома и стала наблюдать за тем, что произойдет дальше.

– Послушайте, миссис… – начал дворецкий, но был прерван.

– Мисс! – резко поправила его дама и поправила слишком большую шляпу. – И я точно знаю, что мистер Монтгоммери уже несколько раз подавал заявку на должность профессора и очень подкован в своей области. Я предлагаю ему эту должность, но он не хочет разговаривать со мной, потому что речь идет об образовании женщин.