Только Лютевилль

До встречи с Байлли рано осиротевшая Лавиния, потеряв и своего опекуна, уже давно жила совершенно одна в сером двухэтажном доме на улице Лютая, неподалёку от кладбища Лютевилля. Улица, на которой всю жизнь прожила девушка с чёрными косичками, славилась невообразимо жуткими случаями, и многим детям из других кварталов запрещалось гулять там даже среди бела дня. По городу точно пролетело перо – разнеслась легенда, будто всё зло Лютевилля в «тёмные дни» собирается именно на этой улице. Здесь растут синие и розовые мухоморы. Здесь деревья, стоящие далеко друг от друга в загадочном безмолвии, зловеще сплетаются ветвями. Здесь чёрные птицы, прилетающие с кладбища, часто кружат в беспокойном танце не только над могильными плитами, но и над «лютыми» домами, а затем исчезают бесследно! Но люди, живущие на улице Лютая, уже давно считали, что жутких происшествий в Лютевилле хватает и на других улицах, поэтому спокойно возвращались домой, не думая о плохом.

Погода в городе в последнее время менялась, как настроение самой капризной барышни. Уже в полдень последующего летнего дня, после примерки свадебных платьев и костюмов в новом кружевном ателье леди Адорэбеллы Крокус под названием «Шантильи» (названо оно было в честь первого, которое трагически сгорело осенью), Джордж и Лавиния стояли у дома, взявшись за руки, и смотрели на небо. В манящую синеву всматривались и проходящие вдоль дороги люди, велосипедисты и даже водители гудящих машин, сглатывая нервно слюну и широко раскрывая глаза. Над городом глубокими волнами нависли такие устрашающие слоисто-кучевые шероховатые облака, каких ещё никто никогда не видел.

Возможно, это было связано с отъездом владыки Лютевилля – мистером Лютом. Или с новой невиданной угрозой. А быть может, это было просто необычным природным явлением… Как бы там ни было, в связи с обстановкой в городе все ощутимо занервничали.

Занервничали и милые с виду старушки Блуме и Фруме Гробер, сёстры зубного врача Менделя Гробера, живущие в сказочном ванильно-кремовом домике под шоколадной крышей на улице Судорога. Впрочем, старушки и без того были весьма неспокойны с того самого рокового дня, когда Лютевилль накрыл красный мистический туман. Ведь их величайший секрет, хранимый долгими годами, «сбежал» и больше не появлялся, лишив их возможности творить нехорошие вещи, к которым они уже так привыкли. Дело в том, что в подполе их сказочного домика до появления красного тумана жил огромный монстр – паук, а точнее, паучиха, которая на самом деле когда-то была их третьей сестрой-близнецом по имени Чарнетт. Именно для неё они сладострастно выбирали жертву и ночами наблюдали за совершением зловещих убийств и заметали следы в городе и даже иногда за его пределами, выводя её, как питомца, на толстых длинных верёвках на прогулку. Сейчас их третья сестра, по неизвестным причинам ставшая чудовищем, покинула убежище. Она пережила новое превращение, вернув себе человеческую голову. Перебирая мохнатыми острыми лапами, монстр Чарнетт спряталась за ванильным домиком на улице Судорога и точно растворилась в кроваво-красной пелене. Она выглядела смертельно пугающе.

Блуме и Фруме, опираясь на палки и чувствуя себя прекрасно в любимых прелестных лавандовых платьях с ажурными воротничками, вместе подошли к окну с кофейными чашками. Поправив натёртые до блеска очки в толстой золотой круглой оправе (у Блуме – с прозрачными стёклами, а у Фруме – с затемнёнными), они снова синхронно сделали маленький глоток крепкого кофе, вглядываясь в гнетущие, будто пожёванные, волны облаков.

На их кухонном столе лежала та же газета, которую не так давно внимательно и увлечённо перечитывал Уилбер Силверсмит.

***

Тем временем девятилетняя девочка с пышным красным бантом на голове сидела на своём любимом месте – на крыльце дома в кресле-качалке, укрытая лёгким клетчатым покрывалом. Ветер играл с её милыми кудряшками, и она улыбалась, поглаживая огромного бобтейла, которого нежно звала Снежинкой, или Снежем…

Уже много месяцев девочка не вспоминала о пропаже своей куклы Джюель и сейчас смотрела в небо, пытаясь понять, что с ним случилось. Ей казалось, небо сломалось, как вдруг проходящий мимо пухлый кудрявый мальчик Терри остановился и с любопытством посмотрел на Снежа. Пёс для него был гораздо интереснее любых облаков.

– Хочешь погладить собаку? – спросила девочка, и в её глазах вспыхнули маленькие звёздочки.

Терри несдержанно растянулся в улыбке и очень быстро поднялся по ступенькам. Лохматый гигантский пёс был таким хорошим, что хотелось его обнять и очень долго не отпускать, но мальчик лишь погладил Снежа по длинной пушистой шерсти и по лохматой, слегка кудрявой морде. В ответ пёс свалил нового знакомого с ног и принялся лизать горячим шершавым языком.

Терри смеялся как чокнутый, издавая невообразимые звуки, даже похрюкивая от удовольствия. С его одежды слетали сухие, подгоревшие на летнем солнце травинки и частички колосьев, собранные в поле, когда они вместе с Оскаром забавлялись, разгоняя прыгающих беспечных птиц.

Тут уже не сдержалась и Юна, маленькая хозяйка любвеобильного пса: она сползла с кресла и начала медленно оттаскивать Снежа, захлёбываясь в звонком смехе. Терри стало ещё приятнее, когда кто-то слегка надавил ему на лопатки. Они смеялись, наполняя улицу радостью, заряжая друг друга искрящимся счастьем. Им были нипочём гнетущие облака и другие дикие вещи, постоянно пугающие взрослых. Хотя не так давно и сам Терри столкнулся с настоящим приведением…

***

Последнее время известный виртуозный скрипач Роквелл, так и не покинувший загадочный Лютевилль, не находил себе места.

И дело было не в том, что интуиция привела его в безопасное место и он переживал о судьбах исчезнувших людей, в частности, многочисленных друзей, живших в разных городах. Его мучали навязчивые мысли, какие-то беспричинные страхи, настроения не было, заниматься скрипкой много, как раньше, не хотелось. И в высоком бокале музыканта всё чаще и чаще появлялась бордовая жидкость, удовлетворяющая его примитивные желания. Роскошный, для всех желанный, мистер Роквелл был отвергнут очаровательной Куклой, а Малин, внучкой графа Бьёрна Сёндергора, он насытился слишком быстро. Даже беспорядочных лёгких связей ему не хотелось. Он был сам не свой.

Накинув длинный кафтан с восточным экзотическим рисунком, музыкант вышел из старинного дома, что был расположен на центральной улице города, где всегда было шумно и весело, и зашёл в местную кофейню.

– О-о-о, мистер Роквелл, чего изволите? – спросила пышная дама в прилежно выглаженной белоснежной форме и машинально улыбнулась. Так добрая мамочка улыбается детишкам на ночь, потому что не увидит их до утра.

Мистер Роквелл сделал вид, что не заметил её улыбки.

– Ой, да вы похожи на кита, выброшенного на берег, – не успокаивалась пышная дама.

– И много ли вы видели китов, позвольте спросить? – сдержанно задал вопрос музыкант и указал на выпечку пальцем.

– Ни одного, – удручённо ответила Изольда и стала стучать по металлическим круглым клавишам с цифрами расписного кассового аппарата.

Там, в кафетерии «Плохая девчонка», длинноволосый блондин выпил залпом кофе и тут же зажевал его закрученным ароматным круассаном. Хрустящая корочка приятно растаяла во рту. Он практически оттолкнул прижавшуюся к нему якобы случайно незнакомку и выбежал на улицу, закатив глаза. Они не давали проходу всюду. И Роквеллу становилось тесно в Лютевилле. Вот только бежать куда-то сейчас не было смысла. Как, впрочем, и планировать что-либо на ближайшее время.

Музыканту почему-то вспомнился тот самый день – день приезда в Лютевилль. И жирная крыса, перебегающая дорогу перед каретой… Побродив по городу, Роквелл вернулся домой, выпил крепкого чаю из старинной золочёной посуды и помузицировал целых три часа, что за последнее время стало редкостью. А после принялся долго-долго писать письмо, скрупулёзно подбирая слова. Письмо, которое, по его мнению, отправится «в никуда», он закрепил сургучной печатью и передал импресарио Элфи Нэшу, чтобы тот переслал написанное в кинокомпанию «Лисий Хвост». Маэстро как чувствовал, что до адресата письмо дойдёт не скоро. В кинокомпании уже висел замок и совсем свежая вывеска «Кинокомпания „Лисий хвост“ временно не работает», но пока этого никто не знал. Не знал об этом и почтальон Даффи, которому ещё даже не попал в руки тонкий конверт с таинственным посланием.

Начало темнеть, и Рок поспешил на встречу с Криусом и Ливием, с которыми играл в карты на весеннем балу. Ему хотелось подробнее расспросить их про Куклу Кенну. Слышали ли о ней что-нибудь они?

Однако, едва встретившись с Роквеллом взглядом, Криус сразу всё понял и был весьма раздосадован, потому что преследовал схожую цель. Стоя у аттракционов в недоумении, он уже осознал, что лишь потеряет время на встрече, которое ему хотелось бы потратить на что-то другое. Несмотря на это, расслабившись, Криус поплёлся вместе с остальными в тир, чтобы хоть как-то развеяться, тем более что времени до закрытия оставалось совсем немного. О Кукле никто не слышал. А Ливий даже не подозревал о тайной встрече брата с актрисой до появления красного тумана.

Теперь Криус намеревался узнать больше не только о женщине, которая была старше его и нравилась брату, Роквеллу и вообще большей половине мужского населения города. Он собирался больше узнать и об этом загадочном мужчине – мистере Люте, имеющем невероятную силу. О, эту силу Криус видел в действии в день города – в тот самый роковой день, когда они стояли у берега, перегоняя ветер. Именно в тот момент, а не на балу, он заметил, как Кенна сгорала от взгляда Люта, но… ничего не сказал. Криус не знал ни домашнего адреса Куклы, ни тем более места, где проживает этот загадочный господин. Но нужно было что-то предпринимать, и нужно было защитить город…

Впрочем, кое-что Криус всё же узнал: Кенна устояла перед всеми обожаемым скрипачом, что ему очень польстило. Вокруг них в полумраке проплыли мыльные пузыри, подсвеченные круглыми лампочками, украшающими павильоны. Роквелл взял в руки выданное ему ружьё и прицелился.

***

Итак, первая неделя для обособленного портового городка Лютевилля прошла в привычной обстановке. Волны продолжали биться об берег, звёзды – сиять на причудливом небосклоне, а прекрасная чубарая пони – жевать на поле траву, взмахивая симпатичной гривой.

Вторая повлекла за собой первые волнения. Даже фонарщик в вечернее время забывал зажечь несколько фонарей, из-за чего перевернулась карета, ехавшая в замок Смоггибург. По счастливой случайности в ней никого не оказалось, а кучер отделался лёгкими ссадинами.

К началу третьей недели жители города отбросили некоторые дела в сторону и засуетились. Потому что, помимо исчезновения людей в других городах, в Лютевилле снова стали происходить лютые вещи – необычные убийства. Казалось, друг с другом они не были связаны ни схожим почерком, ни выбором типа жертв. У них была одна общая черта – чрезвычайная жестокость.

В вересковой пустоши уже было найдено тело фотографа Бэлфоера Росса. Свисающая кожа с торчащего, будто обглоданного мяса, оторванного кусками от костей сорокалетнего мужчины, была обмотана в толстый кокон серых нитей толстой паутины, полностью пропитавшейся кровью. С челюстью мистера Бэлфоера тоже было не всё в порядке, но в кровавом месиве, которое представляло собой место преступления, невозможно было установить, что именно. Безнадёжно разбитый фотоаппарат покрылся тонким слоем инея, а некоторые его части блестели под янтарными лучами смелого солнца. «Интересно, какой был последний отпечаток памяти фотографа?» – задавался вопросом любопытный детектив Вилкинс. Он, как обычно, приехал без приглашения и, вглядываясь в накрытое тело через пенсне, пытался выведать у полицейских детали…

Чуть позже, спустя несколько дней, под мостом, у Зелёного пруда, обнаружили тело прелестной рыжей Клавдии, торговавшей фруктами на рынке, в другой части города. При первом осмотре трупа экспертам удалось заметить, что перед смертью девушке вырвали два зуба – два клыка, а изо рта на левую щёку у неё вылилась липкая красноватая жидкость, видимо, заполнившая до краёв желудок, но не похожая на кровь.

Бедную девушку знали многие и восхищались её красотой и миловидным кокетством. Когда-то она нравилась и братьям-близнецам. Ливий даже имел с Клавдией некоторое время любовную связь и подарил ей брошь в виде маленькой розовой медузы с драгоценными камнями, сделанную своими руками в мастерской.

Узнав о случившемся, Ливий сильно расстроился, как и его брат. Оба считали, что тот, кто сделал это, непременно должен быть пойман и наказан. Вот только полиция не могла уловить мотив зверских преступлений или найти каких-либо зацепок.

Могли ли быть связаны эти два чудовищных убийства, вообще никто не представлял. Выдвигались версии, что у преступников или преступника помутился рассудок из-за исчезновения людей. Но тогда это стало бы ещё большей угрозой для города, ведь такое помутнее рассудка могло случиться и с другими, не совсем психически здоровыми людьми. А психиатрическая клиника имени Драммонда Хейли, часто именуемая «Дрейли», давно не работала по назначению…

И откуда взялась эта отвратительная липкая паутина?

***

…В тот день Пол, один из братьев пианиста Джорджа Байлли, случайно познакомился с Верой, которая гуляла с младшей сестрёнкой Розой неподалёку от митинга на улице Каменка, где взрослые снова устроили «шумилище». Люди обсуждали, как обезопасить город и детей, о которых, к слову, сразу забыли, как только стали яро жестикулировать и что-то кричать друг другу. Шумная толпа продвигалась, отстукивая высокими и низкими каблуками, всё ближе к ступенькам «Театра Грёз», где разворачивалось основное действие. Многим разгорячённым спором женщинам, которых собралось большинство, было просто необходимо выделиться и быть непременно услышанными. А вообще, каждому пришедшему было что сказать.

На митинг пришло очень много народу. В том числе родители Терри и невидимки Оскара. Была бабушка мальчика Бонни Агнета, которая как-то осенью принесла внуку необычную игрушку – ослика, выброшенного на берег в коробке, растоптанной любознательным лисом. И Ава, бабушка девочки Юны, которая привычно украшала внучке волосы красным бантом. Кстати, «тётушка Ава» (так её звали, несмотря на преклонный возраст) владела лавкой сладостей под названием «Рубус» и приходилась родной сестрой старухе в серой шляпе, которую все боялись, называя злой, тёмной колдуньей. Правда, сёстры редко встречались: до осеннего праздника на день города, когда над головами стрекотали ужасающие звуки, а лютевилльцы образовали круг на главной площади, чтобы зашить город, они не виделись четверть века. Так вот, сегодня и тётушка Ава была на собрании. А дети, по одному отбиваясь от шумных взрослых, знакомились друг с другом, создавая свои «клубы по интересам». К ним присоединилась и семилетняя Рамона, которой уже вот-вот должно было исполниться восемь, та самая девочка с очаровательными белыми волосами, заплетёнными в косичку, что однажды сорвала чёрный подснежник после солнечного затмения, выросшего у самого дома, и подсунула один из лепестков в корзинку Блуме Гробер, а другой вложила в книжку Криуса про приведения и побежала с остальными дальше по городу… Присоединилась к митингующим и проходившая мимо Силис, устав находиться в замке подолгу в одиночестве.

***

Тем временем мудрейший владыка вернулся в Лютевилль. Фейрвилль пустовал. В «диком замке», расположенном вдали от Фейрвилля и его окрестностей, тоже никого не было, если не считать морского обитателя, который вылез из самых глубин, как несколько соседних городов, где побывал мистер Лют, и смиренно вернулся обратно.

За свою жизнь высокий крепкий мужчина со шрамом под левой бровью ни разу не сталкивался с чем-то подобным. А жил он до неприличия долго. Сейчас его главной задачей было уравновесить баланс сил в своём городе и успокоиться самому.

Тогда он сделал то, чего меньше всего ожидал сам от себя – собрал снаряжение и, забрав из «Дома парфюмера» загадочную и утончённую Беатрис, за которой присматривал уже многие годы, но с которой ещё ни разу не проводил время наедине, как будто специально откладывая этот момент, и привёз её на поле. На глазах удивлённой Беатрис мужчина вытащил самые настоящие клюшки для гольфа и протянул ей одну. Широко улыбаясь, он поймал ответную улыбку на озадаченном лице, отдёрнул руку, затем снова протянул, как бы играючи… Женщина смутилась, и ему это очень понравилось.

Беатрис знала о мистере Люте, возможно, чуть больше, чем многие другие, но всё равно даже не подозревала, кто он на самом деле. Сейчас в её голове маячила только одна мысль, которая не давала покоя; Беатрис знала, что Кукла Кенна, заходившая к ней так часто за секретным пузырьком «живых духов», была с этим господином очень близка, хотя вместе она их никогда не видела. Подумав об этом, Беатрис покрылась румянцем и очень настойчиво посмотрела Люту в глаза. Это не смутило его – напротив, мужчина взял девушку за запястье и, положив её руку на своё плечо, притянул к себе очень уверенно, но не вплотную.

– Потанцуем?

– Без музыки?

– Ты такая… другая… Мне это нравится, – медленно произнёс низким бархатным голосом владыка, но не спешил слишком сближаться. Он точно поманил рыжую леди, как мотылька на свет, и отпустил, сделав шаг назад.

Тут Беатрис еле сдержалась, чтобы не выпалить: «Не такая, как она?» – но вовремя промолчала.