Повешенный

Они продолжали стоять перед тусклой вывеской бара: Уильям неторопливо курил, а Даниэль то и дело буквально заглядывал ему в рот. Он грустно вздыхал и откидывал в сторону носком ботинка валяющиеся вокруг него окурки. Уилл присвистнул: их количеством можно было обеспечить целую армию, но, кажется, все их скурил один Даниэль. И брошенная мимо урны пачка «Gitanes»[9 - Gitanes (с французского «цыганка») – культовая марка французских сигарет, основанная в 1910 году. Марка Gitanes была создана в 1910 и также имеет испанский намёк: на пачке изображена танцовщица фламенко с веером и тамбурином. Изначально позиционировались на рынке как brun – сигареты из чёрного табака, «кусачий» аромат которых достигался с помощью специальной технологии высушивания табака и его заделки в так называемую «рисовую бумагу». Так получался сильный и крепкий привкус, который отличался от большинства аналогичных марок.] подтверждала эту догадку.

– Так почему все-таки это место? – спустя несколько минут молчания наконец поинтересовался Уильям. – Я все же немного сомневаюсь, что идти в этот отвратительный, как ты сам сказал бар, хорошая идея.

– Где как не в отвратительном ирландском баре можно узнать все самые грязные тайны города? Здесь можно найти почти каждого, дружище. – Даниэль по-братски хлопнул Уилла по плечу и приглашающим жестом обвёл вход в бар. – Уверен, в этом месте побывал когда-нибудь каждый житель Чикаго. А уж что творится здесь по вечерам! Ты точно останешься доволен.

– Предпочитаю одиночные драки.

– Но на массовых побоищах ты сможешь больше заработать. И как врач, и как участник. Подумай об этом, Уилл. Ты сможешь делать деньги. И очень неплохие. Удар у тебя поставлен. Да и опыт есть.

– Непременно обдумаю твоё предложение, когда потеряю работу.

Молчание, повисшее в воздухе, взрывалось клубами серого дыма, тонкой струйкой вырывающегося сквозь приоткрытые губы Уильяма. Даниэль несколько раз развязывал пояс, чтобы тут же снова его завязать в тугой узел. Куэрво подпрыгивал на месте, бессвязно бормотал себе что-то под нос и бросал косые взгляды на бар. За широкими панорамными окнами витрины было хорошо видно столпившихся внутри людей, и Уильям заметил, как некоторые из посетителей бесследно исчезают за одной из обшарпанных деревянных дверей. Просматриваемое с улицы помещение было слишком маленьким, чтобы удовлетворить потребность людей в выпивке, а в зале не было видно даже барной стойки: только ряд круглых столов, парочка развешанных по стенам картин и натирающий столы официант.

– Итак. – Даниэль хлопнул в ладоши, а его лицо неожиданно оказалось слишком близко от Уильяма. – Что мы ищем?

Уилл недовольно покосился на друга и сделал шаг назад. Сигарета в его руках почти полностью истлела, но он продолжал вытягивать из неё последние крупицы терпкого вирджинского дыма, согреваясь под холодными северными ветрами.

– Кого, – рассеянно поправил друга Уилл и затянулся.

– Не понял.

– «Кого мы ищем». – Уголки губ Уильяма дёрнулись в нервной улыбке. – Натаниэля Кёнига.

– Какое занятное имя, – притворно-задумчиво потёр подбородок Даниэль. – Немец? Если да, то, возможно, нам стоило отправиться в немецкий квартал и поспрашивать там. Но ты мне об этом не сообщил заранее, поэтому… Мы имеем то, что имеем. Впрочем, чего я ожидал от человека, который был двое суток на дежурстве?

– Твоя вера в меня поражает, Даниэль, – кисло отозвался Уилл. – Я думаю, что мы пришли куда нужно. У меня нет уверенности, что это имя не выдуманное. Скорее всего, к немцам он не имеет никакого отношения. Но даже если его действительно так зовут, то… О нем определённо должны знать в барах.

– Что ж, в таком случае пора заявить о нас этому месту.

– Последний раз, когда ты так сказал, – полным скептицизма голосом заметил Уильям, – мы напились до чёртиков и нас за шкирку выкинул на заснеженную улицу охранник бара.

– Мы были молоды и глупы. Больше мы такой ошибки не повторим. Пойдём уже. Пока я себе все не отморозил. Почему сегодня такая холодрыга? – поёжившись от ветра, пробормотал Даниэль.

Уильям неопределённо пожал плечами, мол, «отстань от меня с глупыми вопросами, ты в Чикаго», вдавил выкуренную сигарету носком в асфальт и, поправив поднятый воротник, поспешил за Даниэлем. Тот уже распахнул дверь бара и смело шагнул внутрь под настороженные и хмурые взгляды посетителей. Уилл нырнул в щель закрывающейся двери ровно в тот момент, когда Даниэль, подойдя к высокому темнокожему мужчине, привстал на цыпочки и, тыкая пальцами тому в лицо, громко и медленно прокричал:

– Нам два пива, пожалуйста.

Мужчина нахмурился и значительно тише, чем был до этого голос Даниэля, пробасил:

– Вход только по личному приглашению хозяина. И не надо так орать. Я не глухой.

– О, поверьте, у нас приглашение определённо имеется. Моя фамилия – Куэрво. Вам это о чем-нибудь говорит? Нет? Точно нет? – уже менее уверенно переспросил Даниэль, а затем обернулся к Уильяму и понимающе протянул: – Наверно новенький. – Он вздохнул и вытащил из кармана первую попавшуюся купюру. – Если нет, то вот этот серо-зелёный кусок помятой бумаги с изображением… – Даниэль скривился, вглядевшись в портрет американского политика, – какого-то мужчины, без понятия, если честно, кто это, должен сойти за приглашение. Надеюсь, конфликт исчерпан, здоровяк?

Даниэль похлопал мужчину по плечу и уверенно отодвинул его в сторону. Уилл нервно-виновато улыбнулся охраннику и, прошмыгнув в открывшийся проем неприметной обветшалой двери, обогнал друга.

– Ты сколько уже живёшь в этой стране, Даниэль?

Уилл преградил ему путь и уперся рукой в стену. Даниэль растерянно захлопал глазами, спешно пытаясь свернуть деньги так, как они хранились до этого, но зелёные бумажки только сильнее пушились и путались между собой. Он резко выдохнул, поднял взгляд на Уильяма и широко улыбнулся фирменной улыбкой семьи Куэрво.

– Всю свою жизнь. У меня даже акцента нет! Ты за кого меня принимаешь?!

– Вот именно, – Уилл вырвал из рук друга одну из купюр и указал пальцем на портрет. – И ты никак не можешь запомнить, что это Улисс Грант?

– Да хоть сам Одиссей[10 - Улисс (Ulysses, Ulyxes) – латинизированная форма греческого имени мифического царя Итаки Одиссея.], Уилл, – вяло повёл плечами Даниэль. – Моя семья сделала достаточно, восстанавливая ваши южные штаты после войны. Уверен, этот милый мужчина простит то, что я не помню его имени.

– Твоя семья обязана ему своим приездом в Америку, Даниэль.

– Вот как? Определённо это повод, чтобы я запомнил его имя. Уилл… Грант?

– Улисс, Даниэль.

– Пойдём, нас уже ждут, – он похлопал Уильяма по груди и кивнул на пятьдесят долларов. – Можешь оставить себе. У меня еще есть.

Даниэль никогда не упускал случая похвастаться испанскими корнями и упомянуть о вкладе его семьи в восстановление разрушенной войной страны. Однако, знания этого человека об остальной части американской истории заканчивались ровно на границе отцовского имения, там, где покосившийся белый деревянный забор отделял маленький мирок семьи Куэрво от остальной части общества. В политике Даниэль разбирался так же, как Уильям в литературе, а скучным университетским лекциям предпочитал пабы и дорогие рестораны, куда можно было привести очередную охотницу за деньгами.

Поэтому при любом удобном случае Даниэль проявлял чудеса ловкости и переводил тему в благоприятное для себя русло.

Отцепив руку Уильяма от стены, Куэрво подвинул друга в сторону и поспешил ступить на первую хлипкую дощечку лестницы, ведущей куда-то вниз под бар. Уилл потёр глаза и, сунув купюру себе в карман, шагнул в неизвестность следом за другом.

Лестница была достаточно крутой, чтобы при желании можно было с неё упасть и сломать себе шею, а ссохшиеся, покрытые занозами перила радушно вели гостей в глубь, под землю, подальше от солнечных лучей и пристальных взглядов полицейских. На последней ступеньке Уиллу пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом о низкий дверной проем, а затем он замер, оценивая масштаб бара, который буквально был подпольным.

Просторное помещение венчалось высокими потолками, а арочные столбы придавали иронично богатый вид обшарпанному помещению. Живи они в Средневековье, в таком подвале непременно проводили бы пытки и допросы Инквизиции. К счастью для Уилла, единственным допросом, который его мог тут ждать, был допрос в полицейском участке. Напротив лестницы вдоль стены вытянулась барная стойка с высокими круглыми стульями и седым костлявым барменом. Низенькие столы для посетителей были хаотично разбросаны между колоннами, стянуты в длинные ряды из трех-четырёх столов и завалены пустыми бутылками и опрокинутыми бокалами.

Довершала картину едкая вонь от перегара и немытых потных тел, варившихся в собственном соку промёрзлого помещения.

Даниэль шагал достаточно быстро и уверенно лавировал среди нагромождённых столов, чтобы исчезнуть из вида, но стойкий запах дорогого французского парфюма тонким шлейфом вёл Уилла по следам друга. Несколько брошенных стаканов едва не угодили Уиллу в голову: он успел пригнуться в последний момент, позволяя оглушительному звону разлетающегося стекла потонуть в гомоне неспящего бара. Уворачиваться от пьяных посетителей ему было не впервой.

Уилл догнал Даниэля, когда до барной стойки оставалось несколько метров, а окружающие их люди перестали оглядываться, качать головой и перекидываться ухмылками.

– Когда ты успел договориться? – Уильям склонился над ухом друга.

– Пока ты оперировал того старичка с грыжей. Кстати, как он? А, впрочем, не важно, – Даниэль рассеянно махнул рукой, не дав ему даже шанса ответить, а затем коротко кивнул бармену. – Джон, дружище, это Уилл. О котором я тебе говорил вчера.

Джон оказался тем самым костлявым барменом. Он был долговязым и худым. Его редкие и седые волосы едва ли могли прикрыть блестящую от пота и сала лысину, а длинные узловатые пальцы с такой силой обхватывали сколотые гранёные стаканы, что еще чуть-чуть и пришлось бы зашивать его ладони прямо здесь, пользуясь ржавой булавкой, прицепленной к карману на жилетке, и торчащими из швов одежды нитями.

Даниэль грузно опустился на высокий стул перед барной стойкой и сложил перед собой руки. Он улыбнулся бармену, и тот обвёл Уилла оценивающим взглядом, пару раз причмокнул тонкими бледными губами и покачал головой:

– Что-то слабо верится. Не похож он на шулера.

Уильям, до этого спокойно опускавший свою шляпу на деревянную поверхность бара, в удивлении вскинул голову, невольно выпучил глаза и поперхнулся неожиданно застрявшим в горле воздухом.

– Простите, что?..

– Так, одно маленькое дельце, – торопливо перебил его Даниэль. – Ты же не думал, что люди согласятся нам помочь безвозмездно и по доброте душевной? Нужно будет немного завоевать их доверие. Для начала. А там и разговор.

– Хорош, заливать, Рэйвен[11 - Cuervo (исп.) – ворон. Raven (англ.) – ворон.]. Проигрался твой друг вчера, – Джон обернулся к Уильяму, активно полируя стакан. – А потом пугал нас каким-то своим знакомым. Мол, разденет нас в два счёта, мы и не заметим. Пообещал притащить его сегодня. Кто ж знал, что это будешь… ты. Прости, парень, но лучше иди домой, пока последние портки не проиграл.

Уилл смог только апатично посмотреть на своего друга, стянуть с рук светлые замшевые перчатки и с силой бросить их в шляпу.