Влюблённые

Алан мягко рассмеялся, но это вызвало у Уильяма только разгорающееся раздражение. Он прожигал собственную могилу взглядом, сжимал ладони в кулаки и медленно дышал, чувствуя, как ледяной воздух обжигает его ноздри. Он давно ничего не чувствовал, но сейчас, стоя здесь, Уилл впервые осознал, насколько много он оставил позади себя ради прихоти безумного божка. Ой, то есть Алан Маккензи.

– Я просто шучу, Уилл. Не нужно быть таким серьёзным. И не стоит обзываться. Божки сидят в другом мире, прячутся за своим предводителем и боятся сунуть сюда носа. А жаль, – Уилл заметил, как Алан притворно вздохнул, поднял взгляд к небу и пожал плечами. – Я был бы рад встретиться с ними. Снова.

– Я смотрю ты поправился. – Яд невольно просочился сквозь слова Уилла, когда он повернулся и заглянул в бледные глаза друга. – Головные боли больше не мучают? Лихорадка? Может быть, сводить тебя к настоящему врачу, а не… – он рывком обвёл себя насмешливым жестом, едва сдерживаясь, чтобы горько не усмехнуться, – этому уродливому подобию, в которое я превратился?

– Ты слишком самокритичен, Уилл.

Уильям ничего не ответил. Он молчал, глядя себе под ноги, и продолжал сжимать кулаки. Кончик языка скользнул по ставшими неожиданно солёными губам, и Уилл вздрогнул, возвращаясь в реальность. Восемь могильных плит и одна, ждущая своего часа.

– Я похоронил их всех. – Голос показался Уиллу чужим; губы едва шевелились, когда слова одно за другим начали вылетать из горла, растворяясь в воздухе молочными облачками. – Сначала сестру. Мне было четырнадцать, и я думал, что господь просто наказывает меня за непослушание. Я недостаточно молился, перечил родителям, а затем…

– Превратился в отъявленного грешника, – хохотнул Алан, обходя Уильяма со спины. – Погрузился в пучину отчаяния и хаоса. Стал разочарованием и позором семьи. Наверняка, твоему отцу было стыдно смотреть в глаза знакомым, да? – он разочарованно выдохнул прямо на ухо Уиллу, несомненно привстав для этого на носочки. – Но я не замечал, чтобы ты и сам был против… подобной жизни.

Уильям едва не столкнулся с его лицом, когда повернулся посмотреть в эти бесстыжие бледные глаза – хотелось их выцарапать, запихнуть в банку с формалином и вечность смотреть на их тёмную окантовку. Все равно Алану они были ни к чему – Уилл даже не был уверен, что он умеет ими пользоваться. Даже сейчас взгляд Маккензи несколько затянувшихся секунд блуждал по лицу Уилла, прежде чем наконец остановиться на его нахмуренных бровях и затем спуститься чуть ниже. Губы Алана исказили лицо ухмылкой, и он повис у Уильяма на плече, как какая-то девица, ожидающая подарка.

– Потом отца с матерью. Затем пришла очередь братьев, – продолжил перечислять Уилл; он был слишком близко от губ Алана, выдыхая в них каждое слово, пока тот делал вид, что ему очень интересно слушать чужое нытье. – Война не пощадила никого. Потом были моя старшая сестра и лучший друг. Они умерли у меня на руках, но даже не помнили меня. Я был для них призраком. Последней была Мэри. Ее внуки принесли ей в палату куклу. Я подарил ей ее на Рождество.

Алан лживо закивал – или же это просто Уильяму показалось? – и еще сильнее приподнялся на цыпочках, впиваясь пальцами в плечо.

– И во всем этом только твоя вина, Алан. – Уилл понизил голос до шёпота. – Ты эгоистичен и жесток.

– Вот как. – Алан цокнул языком, отпустил его и уже через секунду оказался перед ним, ткнув пальцем в грудь Уиллу. – А я думал, что это был твой выбор. Мне припоминается что-то такое. Потому что ты был слишком эгоистичен, чтобы умереть.

– Что? Я такого никогда не делал!

– Ты хотел смерти, но когда она оказалась в твоих руках, ты… испугался. – Алан рассмеялся, громко и сумасшедше, запрокинув голову и отступив на шаг. – Вечность со мной – это твой осознанный выбор, Уилл. Не нужно перекладывать на меня все свои грехи и ошибки. У людей для этого предусмотрена совесть. Ты ее не лишён. По крайней мере ее остатков.

Сжатая в кулак ладонь взметнулась в воздух, и пальцы Уилла пронзила боль.

– Ауч! – Алан согнулся пополам, схватившись за челюсть. – Не вынуждай меня играть грязно, мой милый Уилл. Мы ведь оба знаем, как это закончится.

Он еще несколько секунд прожигал Уильяма взглядом, затем распрямился, огладил в последний раз пальцами покрасневшую кожу, и его глаза побледнели, потянувшись молочно-розовым туманом. Алан моргнул, и длинные воздушные пальцы соскользнули с ресниц, удлиняясь и вытягиваясь в сторону Уильяма. Он не успел отступить: плотный туман со спины обхватил его, сжал грудную клетку и хрустнул рёбрами. Дышать стало больно, привкус железа скользнул по языку, и Уилл попытался отереть липкую густую жидкость с губ, но вместо этого рухнул на колени, отхаркивая лёгкие. Органы горели. Невидимые руки сжимали их, растягивали в стороны и отбивали, как кусок мяса на кухонном столе. Уильям кашлял, царапал руками грудь, пока Алан стоял над ним, кажется, впервые за долгие годы упиваясь своим безумием. Уильям хотел впиться ногтями в кожу и разорвать ее, вытащить ребра и проложить воздуху путь к истрёпанным лёгким.

– Надеюсь, ты понял предупреждение. Если думаешь воспользоваться моей слабостью, ты сильно ошибаешься.

Все резко прекратилось. Туман исчез вместе с давно забытым чувством страха. Уилл стоял на коленях, тяжело дышал и смотрел в молочно-розовые глаза Алана.

– Да пошёл ты. – Он выплюнул слова на ботинки Маккензи и поднялся, держась из последних сил на дрожащих коленях.

Алан протянул ему руку, но Уилл раздражённо отмахнулся, видя за спиной друга только образ знакомых рыжих волос. Мир кружился, прыгал по спирали и рассыпался на осколки калейдоскопа, пока Уилл пытался сфокусировать на лице Алана. Но и оно плыло, смазывалось красками и рассыпалось, стоило зацепиться взглядом за какую-нибудь деталь. Алан стоял перед ним один, тумана больше не было, но Уилл ощущал кожей чужое присутствие, что-то, что невидимыми руками держало в своей хватке его друга. Он поднял взгляд чуть выше, и едва смог удержать рот закрытым: над головой Алана тонкими струями короны расходились оранжевые полупрозрачные всполохи. Они оплетали затылок лозами виноградного венца и впивались в кожу, просачиваясь внутрь.

– Увидимся дома. – Алан приветливо улыбнулся Уиллу и отряхнул с ботинок грязь. – Надеюсь, этот маленький инцидент не испортит мой тебе подарок.

– Что?.. – Уилл моргнул: призрачный венок исчез, словно его никогда и не было на светлых волосах Алана.

– Сегодня наша годовщина. – Кажется, Алан даже не понял, на что смотрит Уилл. И все же щёлкнул у него перед носом, привлекая к себе внимание. – А годы упорной и верной службы должны быть награждены.

Он заигрывающе подмигнул Уильяму и тут же обвёл скептичным взглядом, покачав головой.

– Только приведи себя в порядок, Уилл. Выглядишь весьма жалко.

Глава V. Молчание

Кондиционер тихо жужжал, разнося по помещению ледяной воздух, заставляя плотнее кутаться в куртки.

Эйлин Маккензи негромко кашлянула, скрывая за приложенным ко рту кулаком довольную ухмылку, и откинула за спину конец светло-голубого шарфа. Ее однокурсники развалились в мягких креслах аудитории-амфитеатра, закрыв глаза и пытаясь постичь искусство актёрского мастерства. Доступно оно было, по словам преподавателя, только избранным в этом мире.

И студентам Алана Маккензи.

По мнению же Эйлин они просто пытались отоспаться после вчерашней вечеринки на кампусе. Она и сама с трудом разлепила глаза, превозмогая трещание от похмелья швов черепной коробки, закинула в себя несколько таблеток, молясь, что смешивать нейролептики и «антивеселин», как его называл Алан, было не самой плохой идеей в ее жизни. Уж точно не хуже того, что она сегодня задумала.

– Учтите, я вижу, все, что вы делаете, – пробормотал под нос Алан достаточно громко, чтобы студенты это услышали.

Он сидел на краю преподавательского стола, болтая в воздухе ногами. Единственный, кто оставался в рубашке и не мерз в осенней аудитории. Палец с остервенением тыкнул в экран телефона: отец Эйлин безуспешно пытался пройти уровень в игре, зависнув на нем уже третью неделю. Но, надо отдать должное, упорства Алану было не занимать. Не отрываясь от мобильного, Алан кашлянул, пародируя кашель Эйлин и громко прокряхтел:

– Эйлин, и уж точно я вижу, что ты халтуришь!

Она закатила глаза и продолжила быстро набираться на телефоне сообщение. Эйлин знала, что зачёт она спокойно сдаст. Экзамен же ждал ее только через девять долгих месяцев, во время которых она сможет убедить отца, что именно ей нужно поставить наивысший балл. Как минимум потому, что она единственная из всего курса может съесть его любимую тройную гавайскую с пеперони и не поморщиться. Алан был неприступен и принципиален, когда заходил в стены университета. Но даже к нему можно было найти верный подход.

– Вы медленно погружаетесь в единение с тем, что вы хотите изобразить, абстрагируясь от посторонних мешающих этому мыслей… – нудный голос Алана, вводил в состояние сна, чем настраивал на необходимый в данный момент лад и уж точно не погружал сознание начинающих актёров в лёгкое медитативное состояние.

Алан нахмурился, бросив на Эйлин суровый взгляд, когда она достаточно громко хихикнула в ответ на промелькнувшее сообщение «Все будет пучком». Несколько человек по соседству открыли глаза, покосившись на неё, но тут же замерли: дверь в аудиторию медленно приоткрылась. Сначала показались старомодные шляпы – Эйлин едва не разбила ладонью лоб, но сдержалась, – а затем и двое мужчин в суровых костюмах федералов. Чтоб она еще раз просила Эйдана с чем-то помочь!

– Вы Алан Адриан Маккензи?

Эйдан шагнул вперёд, нависнув над Аланом, и быстро ткнул ему в лицо удостоверением. Отец Эйлин только рассеянно смотрел в точку, где еще пару мгновений назад была корочка федерала, и быстро моргал.

– Да, это я, – сдержанно кивнул Алан. – Чем могу помочь?

– Я детектив Тернер, – представился Эйдан, – это детектив Уайт. У нас к вам будет парочка вопросов, но мы надеемся, что это не займёт много времени.

Он широко улыбнулся, и если бы на улице было солнечно, то он точно бы ослепил присутствующих белизной своих зубов. Ну или выжег бы им глаза. Все, скорее всего, бы от угла падения солнечного луча на поверхность его зубов, – кажется именно так говорил школьный учитель Эйлин. В любом случае Эйдан выглядел как типичный федеральный агент из дешёвых сериалов: наглый, уверенный в себе и немного самовлюблённый.

И Эйлин была готова убить его за это.

Алан нервно улыбнулся, спрыгнул со стола и выпрямился. Он убрал телефон в карман брюк и сложил на груди руки. Нервничая, Эйлин не заметила, как начала грызть кончик ручки. Она видела, как все остальные студенты напряжённо ждали, чем закончится этот маленький визит к их любимому преподавателю. И надеялась, что Эйдан ничего не испортит.

– Я всегда с радостью отвечу на вопросы наших доблестных агентов. Вы ведь каждый день помогаете нам, простым людям. Защищаете нас. – Смакуя каждое слово, Алан надменно вздёрнул подбородок, скользнув по Эйлин таким взглядом, что было ясно: он уже все прекрасно понял, и одной тройной пиццей она не отделается.

Эйдан улыбнулся и прошёл к первому ряду, который в данный момент пустовал за неимением смельчаков, готовых остаться один на один с Аланом. Отец Эйлин всегда имел привычку первыми вызывать к себе тех, кто по неосторожности расположился на первом ряду, и саму Эйлин. Заняв одно из свободных мест, Эйдан достал из кармана маленький блокнотик с ручкой. Его напарник остался стоять в дверях, исподлобья посматривая на Алана недовольным взглядом.

– К сожалению, котиков с деревьев мы не спускаем. Надеюсь, вы нам простите эту оплошность, – едко хохотнул Эйдан. – Что ж, мистер Маккензи, – не прекращая улыбаться, он пробежал взглядом по испещрённому мелким почерком листку, и, как бы Эйлин не старалась, она не могла ничего разглядеть, высовываясь из-за плеча Эйдана, – как вы относитесь к психотропным препаратам?

Алан вопросительно поднял бровь.

– Я? Крайне отрицательно.

Эйлин дёрнулась, чуть не сбив телефон рукой с маленького столика перед ней, и нервно поправила сползшие на кончик носа очки. Нужно было поработать над выдержкой. А то актриса из ее выйдет никудышная.