Bromance. Тайный клуб романтиков

– Вот они.

Тея показала на автомобиль Гевина, свернувший на стоянку. Они с Авой ждали их на скамейке возле ресторанчика уже минут пять. Наверное, после спектакля у школы образовалась пробка. И очень кстати, потому что Тее нужна была пара-тройка минут, чтобы прийти в себя. И не потому, что Гевин попросил ее успокоиться. Где это видано, чтобы женщина успокаивалась по просьбе мужчины? Ей просто нужно было прийти в себя от всех его новых штучек.

Пока не кончится этот вечер, о покое можно забыть. Тея готова была убить Гевина за предложение поужинать в ресторане. Знал ведь, что девочки начнут канючить, а она не сможет им отказать.

Тея поднялась, заметив на парковке Гевина и Амелию. На улыбку мужа она не ответила, но он, казалось, ничуть не смутился, и каким-то образом его рука оказалась на ее пояснице. Правда, почувствовав, как Тея напряглась, Гевин опустил руку.

– О, какие у нас гости! – воскликнула, увидев их, Эшли, официантка, которая работала у Стеллы с давних времен и знала девочек совсем крошками. – Ребята, не видела вас с лета! – При виде девочек она театрально ахнула. – Ох, черт возьми, а вот оленей-то мы не обслуживаем.

– Мы оленята, – радостно поправила Амелия. – У нас сегодня был школьный мюзикл!

– Школьный мюзикл? Да ну, какая школа! Ни за что не поверю! Вы же еще маленькие. – Эшли подмигнула Тее и показала жестом, чтобы они шли за ней. – Ваша любимая кабинка свободна.

Именно из-за этого Тея и любила жизнь в маленьком городке. Здесь, в ресторанчике, они были завсегдатаями с собственной кабинкой. Что может быть уютнее местечка, где все знают вас по именам, а меню не меняется годами? Милые традиционные семейные посиделки, которых никогда не было у Теи с Лив в детстве. Вот только не утратят ли ужины в кафе часть своей прелести, когда их семья превратится из квартета в трио?

Девочки следовали за Эшли через лабиринт столов, украшенных скатертями в красную клетку и вазами со свежими цветами, которые меняли каждое утро. Между белыми, как в фермерских домах, ставнями Стелла протянула шпагат и повесила на него фотографии постоянных клиентов с семьями. Было там и их фото. Через несколько месяцев хозяйке, наверное, придется снять его…

Девочки шмыгнули в кабинку и уселись друг напротив друга. Тея с облегчением вздохнула. Ей не хотелось сидеть рядом с Гевином. Ребячество, конечно, и все же…

– Вам как обычно? – спросила Эшли, когда все устроились. – Воды и шоколадного молока?

– Прекрасно, – ответил Гевин. – Спасибо.

– Я хочу жареный сыр, – сказала Амелия, вскочив на колени и опершись локтями о стол. – С яблочным соусом.

– А что хочешь ты, малыш? – спросила Тея Аву. – Тоже жареный сыр?

Ава пожала плечами. Тея вздохнула. С Авой нужно что-то делать, она все время угрюма, ведет себя дерзко и вызывающе. Но Тея не собиралась ей сейчас все выговаривать. Сегодня волнений и так было предостаточно. Да и могла ли она ругать дочку лишь за то, что та еще слишком мала и выражает свои чувства как может. Не стоит требовать от маленьких детей слишком многого.

Ей вспомнилось, как отец подал на развод. Тогда мать Теи несколько дней не выходила из своей комнаты. В конце концов Тея постучала и пожаловалась, что голодна, а мать крикнула ей, чтобы она вырастала поскорее и перестала быть такой эгоисткой. Тее было всего десять. После этого они с Лив научились готовить себе еду сами.

После развода Тея собиралась отправить девочек на консультации к детскому психологу. Кто знает, может, в свое время им с Лив таким образом удалось бы избавиться от душевных ран. Дай бог, это поможет и Аве привыкнуть к новой ситуации.

Официантка принесла им напитки, приняла заказ и снова ушла, оставив их в напряженном молчании.

– Маргаритки, – вдруг сказал Гевин, глядя на вазочку в центре стола. Он улыбнулся Амелии. – Когда я впервые увидел маму, у нее в волосах была маргаритка.

Амелия хихикнула.

– У мамы? Маргаритка?

– У меня? Маргаритка?

Гевин посмотрел на Тею.

– Она была вплетена в косичку.

– Мамочка, почему у тебя в косе была маргаритка? – спросила Амелия.

– Не знаю. Я такого не помню.

– Жаль, – тихо сказал Гевин. – А вот я никогда этого не забывал.

– Мама любит одуванчики, – проворчала Ава.

Тея растерянно поморгала и оторвала взгляд от Гевина. Он не сводил с нее глаз, как и во время спектакля. И в субботу смотрел на нее так же пристально. Будто видит ее впервые. А может, так и было. Годами ей казалось, что он ее вообще не замечает.

Тея ласково погладила Аву по голове.

– А больше всего – одуванчики от тебя.

Неловкость повисла в воздухе, как густой тяжелый туман. Тея вытащила цветные карандаши и книжки-раскраски, которые всегда носила в сумочке, чтобы девочки были чем-то заняты, оказавшись вне дома. Однако на этот раз Тея использовала их, чтобы занять себя. В течение нескольких минут она помогала Аве раскрашивать картинку, а Гевин только нервно покашливал.

– Ну, – начал Гевин, поглаживая стакан с водой. – К-когда начинаешь учиться?

Тея не сводила глаз с книжки-раскраски.

– Если меня примут, занятия начнутся этим летом.

– Так это всего на один семестр?

Она фыркнула.

– Ну, это если учиться очно. Но я же не могу, у меня девочки, поэтому все растянется на восемнадцать месяцев.

– Восемнадцать месяцев, – повторил он. – Не так уж и долго.

– Рада, что ты одобряешь.

– И что дальше? Когда получишь диплом?

– Буду художником. Как я всегда мечтала.

Он долго молчал, прежде чем ответить.

– Это, ну, здорово. Рад, что ты в-возвращаешься к искусству.

– Я тоже.

Принесли еду, и теперь, когда нужно было помогать девочкам и одновременно есть самим, к облегчению Теи, им было не до разговоров. Когда они ждали десерт – они всегда заказывали целую сковородку брауни на всю семью, – в зале появилась сама Стелла и подошла к их столику поболтать.

– Я только что вас вспоминала, – сказала она. – Давненько вы у нас не бывали.

– Некогда, все дела, дела, – автоматически ответила Тея, солгав настолько естественно, что сама почти поверила. – Девочки ходят в детсад, да еще на уроки танцев, так что нам трудно выбраться.

– Где проведете праздники?

– Пока не знаем, – произнесла Тея.

Амелия с шоколадными усами под носом подняла глаза на хозяйку.

– На День благодарения мы собираемся в Огайо, к бабуске и дедуске.

Вот досада! Тея пока не сказала девочкам, что поездку к родителям Гевина придется отменить. Она надеялась, что дети забыли, ведь они с Гевином говорили об этом больше двух месяцев назад. Но малышки редко забывали о поездках к бабушке и дедушке, которые обожали их до безумия и ужасно баловали.

– Что ж, был такой план, но… – Тея попыталась выкрутиться, но ничего не вышло. Ее способность лгать с ходу иссякла. – Но придется провести праздники здесь.

– Я хочу к бабуске! – заныла Амелия.

– Я тоже, – вторила ей Ава голосом на октаву выше.

Тея погладила Аву по ноге.

– Малыш, поговорим об этом позже.

– Но почему, почему мы не можем поехать? – ныла Амелия.

– Амелия, – тихо, но твердо сказал Гевин. – Мама сказала, мы поговорим об этом дома позже.

– Но ты больше не бываешь дома!

Последовала прямо-таки театральная пауза. Не хватало только скрипа заезженной пластинки или верещания сверчков, как делают режиссеры, чтобы усилить эффект тишины.

– Что ж, – произнесла Стелла. Ее щеки порозовели, она не успела сделать вид, будто не поняла, что Амелия сейчас объявила на весь ресторан о расставании Теи и Гевина. – Приятно было повидаться. Пойду за десертом.

Она ушла, тут-то и начался настоящий ад.

– Мы поедем к бабуске? Ну пожалуйста, – заныла Амелия.

– Не в этом году, лапуль, – ответил Гевин.

– Но почему?

– Солнышко, я слишком занят, у меня игры.

Ава плюхнулась на сиденье, недовольно надув губы.

– Папа почитает нам сегодня? – спросила Амелия.

Тея впилась пальцами в висок.

– Милая, сегодня вечером папа не сможет.

– Почему? – жалобно спросила Амелия, и ее губы задрожали.

– Эй, – бодро сказал Гевин, прижимая Амелию к себе. – Я на днях зайду и почитаю вам, девчонки, хорошо?

– А я хочу сегодня!

Плотина прорвалась. По лицу Амелии побежали крупные слезы. Тут же, как и положено близнецам, ударилась в плач и Ава. А когда Ава плакала, она делала это очень громко. Вдруг она выкрикнула:

– Не хочу, чтобы папа играл в бейсбол!

В зале снова повисла напряженная тишина, и Ава зарыдала еще громче. А затем Амелия крикнула:

– И я не хочу, чтобы папа играл в бейсбол!

Теперь в их сторону смотрел весь ресторан. Гевин тихонько пробормотал «вот черт!» и провел руками по лицу.

Дрожа всем телом, Тея обняла Аву за плечи.

– Дорогая, почему ты не хочешь, чтобы папа играл в бейсбол?

Ава вытерла лицо ладонью. Белые точки от оленьего макияжа размазались по щеке длинными полосками.

– Потому что из-за него он все время уходит, и вы с ним говорите друг другу страшные слова.

Тея подняла глаза и встретилась взглядом с Гевином. В его глазах она прочитала собственные мысли.

– Когда это мы говорили друг другу страшные слова? – спросил Гевин.

– Когда папа сделал большой хоум-ран. – Ава икнула. – Сначала вы издавали звуки борьбы, а потом стали говорить страшные слова.

Жар залил шею и лицо, Тея сразу все поняла. Очевидно, той ночью Ава проснулась и услышала, как они занимаются сексом, – это единственное, что могло означать «звуки борьбы», а потом и их ссору.

Лицо Теи дрожало, как желе в форме, она снова подняла взгляд на Гевина. Они встретились глазами – его болезненными, ее мутными. Девочки плакали. Посетители ресторана глазели на них. По коже Теи пробежал холодок. И неожиданно для себя она выпалила:

– Знаете, что я придумала? Пусть папа придет домой и почитает вам сегодня вечером. Как вам такая идея?

Пока Гевин оплачивал счет, Тея отвела девочек к своей машине. Он ехал за ними домой в темноте, сжимая руль, внутри у него все кипело. В голове не переставали крутиться слова Авы. «Потому что из-за него он все время уходит, и вы с ним говорите друг другу страшные слова». Что, черт возьми, он сделал со своими детьми? Со своей семьей?

Он свернул на подъездную дорожку вслед за машиной Теи. Пока он помогал девочкам отстегнуть ремни на заднем сиденье, встретиться с женой взглядом ему так и не удалось.

У двери их встретил Баттер.

– Сначала в ванну, а потом папа вам почитает, – сказала Тея, убирая пальто девочек.

Голос у нее был хриплый. Тея была на грани: еще одно слово – и она снова начнет крушить стену.

– Выведу Баттера, – предложил Гевин.

Тея ответила холодным «спасибо», и он впервые почувствовал себя гостем в собственном доме. Поднимаясь с девочками наверх, Тея подвела Баттера к задней двери.

Запах пыли и гипсокартона смешивался со знакомыми ароматами дома – лосьон Теи, лавандовые свечи, которые она любила, маркеры и краски от детских поделок. И еще чуть-чуть пахло собакой.

Войдя в дом после того, как Баттер обошел двор в поисках идеального места, Гевин услышал, как в ванной наверху набирается вода. Он взбежал по лестнице и постучал в закрытую дверь.

– Тебе помочь? – спросил он.

Тея ответила «нет».

Стоя у закрытой двери, он снова почувствовал себя гостем. Он посмотрел направо, в сторону главной спальни.Их спальни. Гевин подошел и остановился в дверном проеме. Этим утром Тея не застелила постель. От вида смятых простыней его пронзило чувство сожаления, а в животе заныло, будто он получил удар ниже пояса. Последний раз он спал в их постели той ночью. Самой удивительной в его жизни, за которой почти сразу настали тяжелые времена.

– Что ты здесь делаешь? – раздался позади голос Теи.

Гевин обернулся. Он не слышал, как открылась дверь ванной, его дочери стояли в коридоре, закутанные в одинаковые полотенца.

– Ничего, – сказал он. – Просто… помогу им надеть пижамы.

В полном молчании они с Теей вытирали девочек и одевали в одинаковые пижамы с единорогом. Потом Тея встала, собрала мокрые полотенца и велела найти книгу, пока она переоденется.

Девочки выбрали рассказ о еноте, который пошел к бабушке на Рождество и по дороге заблудился. Гевин с дочками устроились на кровати Амелии, и тут вошла Тея. Она переоделась в спортивные штаны и его старую толстовку с эмблемой команды младшей лигиHuntsville Rockets. Она забрала себе джемпер вскоре после того, как они начали встречаться. Увидев ее в этой одежде, Гевин потерял всякую способность соображать. Какое-то первобытное собственническое чувство овладело им, заявило о правах на Тею. Официальных. На всю нее, вместе с толстовкой.

В его миниатюрной жене, утопающей в массивной одежде, и по сей день было что-то, что заводило его. Сегодня вечером она наверняка выбрала толстовку без всякой задней мысли, просто потому, что та была легкой, чистой и уютной. Но для него она имела особый смысл, будила воспоминания. Именно эта толстовка была на ней в тот день, когда Тея сказала ему, что беременна. Три дня он не мог поговорить ней. Она не отвечала на звонки и сообщения, а в кафе сказали, что она заболела. Когда он наконец пришел к ней и упросил хотя бы открыть дверь, то был готов ко всему. По крайней мере, он так думал.

–Что ты здесь делаешь? – спросила она, обнимая себя за плечи, спрятав руки внутрь рукавов его толстовки.

Гевин уперся руками в дверной косяк. Как только он увидел ее лицо, вся продуманная заранее речь вылетела из головы, и он смог только невнятно промямлить:

–П-поговори со мной. Просто п-поговори. Ладно? Ч-ч-что бы там ни было, просто расскажи.

Мгновение она смотрела пустыми глазами, а затем, не произнеся ни слова, отвернулась. Стоя в дверном проеме, он смотрел, как она скрылась в ванной. Спустя несколько мгновений она вернулась с белой полоской в руках.

Гевина будто пронзила молния.

–Ч-что это?

Она остановилась посреди небольшой гостиной. Гевин вошел, закрыл дверь и подошел к Тее. Она протянула полоску. Он взглянул и увидел единственный синий знак «плюс».

– Ты беременна? – выдохнул он, и перед его глазами заплясали огненные точки.

Она выхватила полоску и снова скрестила руки.

– Я беременна, – сказала она твердо, вызывающе и решительно.

Тея еще не успела договорить, как он ее поцеловал…

– Ну что, будем читать? – спросила Тея, прерывая воспоминания.

– Дай-ка и мамочке сесть, – сказал Гевин.

Амелия придвинулась ближе к нему, и Тея втиснулась в крохотное пространство между дочками и стеной. С его стороны места было предостаточно, но даже заикаться об этом не стоит.

Гевин читал, девочки прижимались к нему, а он через каждые несколько строк поглядывал на Тею. Она упорно старалась не встречаться с ним взглядом.

Когда через несколько минут рассказ закончился, Тея вскочила так быстро, что кровать задрожала. Она попросила девочек поцеловать ее и сказала, что их уложит папа.

Ава засыпала труднее. Она требовала Тею и не успокоилась, пока Гевин не уложил рядом с ней несколько мягких игрушек. С Амелией было легче. Он уложил ее, пообещал, что все будет хорошо, и она поверила. Посмотрела на него доверчивыми, полными надежды глазами, втиснула свою крошечную ручку в его, прошептала: «Я люблю тебя, папочка», и заснула. Уходить от дочурок совсем не хотелось.

Закрыв дверь с тихим щелчком, он глубоко вдохнул и спустился вниз. Тея на кухне что-то писала на массивной доске.

Она вся напряглась, когда он подошел к ней сзади.

– Заснули?

Он ответил хриплым от волнения голосом:

– Да. Они устали.

– Я тоже.

Гевин смотрел, как она надевает колпачок на маркер и убирает его в ящик. Его взгляд упал на пробковую доску, к которой кнопкой было приколото тисненое приглашение. Он даже зажмурился, не веря своим глазам.

– Ваш отец снова женится?!

Она проскользнула мимо него и подошла к раковине.

– Тебя это удивляет?

– А куда делась Кристи?

– Кристел. Он изменил ей с очередной любовью всей своей жизни.

Тея налила воды и запила лекарство от головной боли, которое принимала всякий раз, почувствовав приближение мигрени.

– Когда же это произошло?

Тея пожала плечами и обернулась.

– Вроде бы прошлой зимой. Не помню.

– Почему ты мне не сказала?

– Не знаю. – Она вздохнула. – Не такая уж важная новость.

– Как это восприняла твоя мама?

Тея прижала пальцы к виску.

– Сейчас у меня нет ни малейшего желания говорить о своих родителях.

– Извини. Конечно. Ты… – Он указал на ее лоб. – Сильно болит?

– Терпимо. – Она сглотнула и посмотрела в пол. – Гевин, нам нужно что-то решать.

Ее слова снова перенесли его в прошлое. Сознательно или нет, но сейчас она сказала то же самое, что и в тот день, когда сообщила ему о беременности.

Тея позволила ему поцеловать себя, но быстро отстранилась. Уперлась руками в его грудь и оттолкнула его.

–Ты что? – Гевин прижал руку к ее животу, где под его пальцами уже жил его ребенок – их ребенок. – Я счастлив, Тея.

– Очень рада за тебя. – Ее ответ прозвучал неожиданно злобно. – Но нам нужно что-то решать, Гевин.

–Что тут решать? – Его правая рука все еще была прижата к ее животу, а левой он взял ее за подбородок. – Выходи за меня.

Внезапно в голову пришла одна мысль. Если эти слова сработали когда-то, может, они сработают и сейчас. Во всяком случае, есть надежда, что поможет лорд Как-Его-Там.

Гевин подошел совсем близко. Тея оторвала взгляд от пола, когда он провел левой рукой по ее щеке.

– Что тут решать? – сказал он. – Выходи за меня.

От его прикосновения она откинула голову назад и скорчила недоуменную гримасу.

– Что-что?!

Его сердце нервно забилось.

– П-помнишь… я сказал тогда…

– Помню, Гевин. – Она обняла себя за плечи. В этой позе она выглядела одновременно и жесткой, и уязвимой. – Только не стоит повторять это сейчас, когда ты разрушил все.

– Разрушил все? – Его сердце гулко забилось. – Я вовсе не готов расстаться.

– Слишком поздно.

– Еще не поздно, – сказал он, следуя примеру лорда Всегда-Говорящего-Правильные-Вещи. – Если любишь, никогда не поздно.

Тея фыркнула.

– Ты шутишь?

Наверное, и в самом деле перебор.Премного благодарен вам, лорд Мудила.

Тем не менее сейчас или никогда. А если не сработает, он убьет Мака и Дэла и бросит лорда Трепло в камин.

– Почему… Почему бы нам не начать все сначала?

Тея протестующе подняла руки.

– Гевин, прекрати!

– Позволь мне вернуться домой…

– Нет. – Тея обошла его и была уже в центре гостиной, когда он догнал ее.

– Позволь мне жить дома, – твердил он. – И если я не смогу вернуть тебя, я сделаю… Отпущу тебя. Соглашусь на развод.

Тея обернулась и поглядела на него, сощурив глаза.

– На дворе двадцать первый век. Я могу получить развод и без твоего согласия.

Ну разумеется! Этого и следовало ожидать! И тут облом!

– Знаю. Я х-хотел сказать, я сделаю все, что ты хочешь. Заплачу за дом твою долю и девочек, дам вам любые алименты. Все, что угодно. Без всяких юристов.

Она насмешливо приподняла бровь.

– Да твой агент убьет тебя, если разведешься без адвоката.

– Почему? Разве ты задумала обчистить меня до нитки?

Шутка явно не имела успеха, потому что губы Теи сжались.

– Нет, но что, если тебя продадут и тебе придется переехать? Сразу возникнут проблемы. Ты будешь видеть девочек совсем редко.

От этих слов ему стало совсем тошно.

– П-пожалуйста, Тея. Дай мне шанс.

– Шанс на что? – выпалила она, раздраженно разводя руками.

– Шанс доказать, как сильно я тебя люблю.

Ее губы снова приоткрылись. Она смотрела на него мгновение, но оно длилось бесконечно долго.

– Пожалуйста, перестань так говорить, – прошептала она наконец с болью в голосе.

– Говорить что? Что я тебя люблю?

Ее безмолвный кивок поразил его, как ошибочная подача. Он отступил на шаг.

– Но почему?

– Я не верю этим словам. Больше не верю.

Гевин задыхался. В его жизни были тяжелые потери. Которые меняли судьбу коренным образом. И унижения, боль от которых не прошла по сей день. Однако сейчас… он был близок к полному краху, ближе, чем когда-либо. Ему, как никогда, требовался совет опытного лорда Бенедикта, который уж точно знал, что сказать в такой ситуации. Но единственный голос, который звучал в его голове, был женский.

Одной любви недостаточно.

Когда Гевин прочитал эти слова Ирены, он недовольно проворчал себе под нос и уже было закрыл книгу. Что это за любовный роман, в котором любовь считается бессмысленной? Разве весь смысл любовных романов не в том, что любовь побеждает все? Он-то думал, что вот-вот узнает, так ли это в реальной жизни. Гевин очень надеялся на помощь лорда Покинутого, который в отличие от него самого наверняка сумеет доказать жене, что любит ее.

– Поздно уже, – тихо сказала Тея, будто спокойный голос мог смягчить удар. – Тебе пора домой.

– Я дома. Ты и девочки – мой дом.

Тея глубоко вздохнула. Едва заметно, совсем чуть-чуть, давая понять, что его слова – его жалкие признания – оставили след в ее душе. Самое время качнуть маятник в другую сторону.

– Знаешь, а я от тебя такого не ожидал. Потому что ты прежняя с радостью приняла бы такое безумное предложение.