Грань. Сборник мистических рассказов

– Ну, надо же, – покачал головой он. – Не пойми меня неправильно, но это такое грубое использование ресурсов можно сравнить разве что с тем, что ради тепла люди бы костры в комнатах разжигали…

Я прыснула со смеху и с весельем посмотрела на Святослава – меня начала забавлять такая игра в различия.

– Ну, вообще-то, раньше так и делали. И сейчас в богатых домах – не костры, конечно, но камины дровами топят.

– Издеваешься? – мужчину тоже развеселили такие факты. – Прямо в камине жгли дрова? Ужас. Еще скажите, что вы ковры на стены вешаете…

Мой взрыв хохота, кажется, был слышен на том берегу реки. Знал бы он…

– Ну, на самом деле…

Святослав покачал головой.

– Пойми, я не хочу оскорбить кого-то, просто оказывается, я многого не знал. После катастрофы и создания этого мира, лучшие умы и многие их современники перебрались сюда, а в том мире за подчистку истории взялись основательно. Это логично – народ становится более внушаемым и управляемым, когда думает, что их предками были дикие люди, а сами они выросли в грязи и болоте. У нас камины тоже существуют для раздачи тепла, но иным способом: внутри стоит железная плита, а маленькие вазоны по краям концентрируют в себе электричество и нагревают этот железный диск. Или медный, не знаю точно. А к вам, очевидно, после всего во дворцы пришли неандертальцы и ничего лучше не придумали, как использовать камин вместо кострища. И с коврами – дворяне могли себе позволить по ним ходить, это было предметом интерьера и роскоши, а те же неандертальцы, очевидно, посчитали это изделие слишком дорогим и красивым, поэтому как трофей на стену повесили. Может, стоит возобновить обмен информацией между нашими городами. А то это уже ни в какие ворота…

Я с восхищением слушала Святослава, все больше убеждалась в том, что его слова похожи на правду. Конечно, сложно поверить в то, что в уже в восемнадцатом веке везде было электричество и человеческие ресурсы использовались совершенно по-другому, но это казалось логичным. Я помню, как однажды на экскурсии в Эрмитаже восьмилетняя девочка спросила экскурсовода, мол, почему камины такие чистые и белые – у них в деревне, когда печку топят, всегда копоть остается, как и от свечей. А тут вон какие фрески и лепнина на потолках – странно. Экскурсовод тогда что-то пробормотала про тучу слуг и поддержание чистоты, но внятно на вопрос не ответила, а я задумалась: действительно, судя по устройству люстр и подсвечников было бы логичнее, если бы в них стояли электрические лампочки. Даже перевернутые канделябры помню – натуральные, девятнадцатого века. Только вот как свечки в них вверх тормашками вставлять – тоже было не ясно.

Но мы настолько разучились мыслить критически, у нас на столько нет времени анализировать какие-то там подсвечники в древних дворцах, что мы просто принимаем слова на веру и не размышляем над их правдивостью. Поэтому то, что говорил Святослав, казалось вполне обоснованным, хоть и непривычным.

По дороге я еще много расспрашивала Святослава о самой катастрофе и об их устройстве жизни. Сначала возмущалась от того, что он не может все грамотно разложить по полочкам, называя ту войну смесью ядерного удара, потопа и засыпания пеплом после извержения вулкана, но потом поняла, что вещи, которые тебе кажутся вполне обычными и привычными в жизни или истории, сложно рассказать также, как нам, например, объяснить инопланетянину, что такое картина и зачем она нужна, если можно смотреть на натуральный пейзаж своими глазами. И это не говоря о стилях написания. Поэтому я старалась тщательно разбираться в словах мужчины и не капризничать.

Наконец, мы перешли через Троицкий мост и подошли к Петропавловской крепости: она здесь также напоминала нечто, похожее на военное сооружение – никак не светское. Святослав показал охранникам на входе какой-то документ и нас пропустили внутрь.

Стражники, или как они здесь назывались, были облачены в одежду, напоминавшую смесь римских доспехов и гусарских мундиров. Сложно описать словами эти причудливые, красивые камзолы, которые сидели на мужчинах, как влитые. Я не удивилась бы, если бы оказалось, что они меняют свою форму как костюм человека паука или нечто голограмное в фантастических фильмах.

– Это военная крепость? – внутри, на удивление, почти ничего не изменилось по сравнению с Петропавловской в нашем мире. Разве что, как и все здесь, дома были выше на целый этаж. – А где тогда все оружие, пушки? Ты же говорил, что все с восемнадцатого века сохранилось?

Святослав покачал головой и поправил поля цилиндра. Вообще, я заметила, что люди здесь все были высокими, не только мой новый знакомый. Может быть, за счет более плотного воздуха, как говорил Святослав, может еще из-за чего, но все мимо проходящие жители города казались мне натуральными богатырями или красивыми, статными женщинами.

– Военное, – он согласно кивнул. – Оружие на лучах стоит. – он кивнул в сторону, где на стене крепости прохаживались охранники.

– На лучах? – я недоуменно нахмурилась.

– На лучах звезды, – он почти удивлялся, что я не в курсе, что это такое, а я недовольно скрестила руки на груди, после чего Святослав вздохнул. – Это же звездчатая крепость – самое эффективное оборонительное или атакующее сооружение. Ладно, тебе, не знаешь про это? – я засмеялась и отрицательно покачала головой, вкратце рассказав о пушках, огнестрельном оружии и то немногое, что знала о современном вооружении. – Ваш мир как с луны свалился, ей богу. Так грубо использовать тонкие технологии – просто кощунство, – поморщился мужчина. – Те самые стоячие волны, о которых я говорил, образуют вибрации. Но использовать их можно по-разному, в том числе, как проводник звука. Поэтому есть звуковые пушки и другие резонаторы – лучи звезды как раз разрезают звуковые волны противника. Слышала о Иерихонских трубах? При нужных настройках все барельефы и украшения на фасадах могут превращаться в звуковые проводники: они накапливают энергию в вазонов у камина. И слуховые окна для этого нужны, чтобы излишек этой энергии выпускать. Я точно не знаю, сам не технарь, так сказать. Заметь, в Питере они в домах повсюду, особенно в старинных, даже двухэтажных – такое круглое окно на чердаке, иногда с узорами или витражами. И звук, или вибрации скатываются волнами, поэтому архитектура каскадная – от меньшего диаметра наверху, к крупному внизу. Поэтому и есть выражение «архитектурный ансамбль». Дома поют, и каждый по-своему. Поэтому их строили под человека: где-то ты чувствуешь себя не в своей тарелке, а где-то вполне гармонично. Конечно, можно что-то незначительное менять, чтобы было комфортнее – например, концентрироваться и сглаживать разницу в ризонировании звуков. Поэтому и есть выражение «чувствуй себя как дома» – так хозяева разрешали гостю подключиться к беспроводной сети, так сказать. Твои предки тоже знали это.