Реквием по любви

Теперь Лизавета окончательно убедилась, что, погруженный в свои переживания, он ее не слышит, поэтому позвала Похомова громче. Ситуация мало изменилась. Окончательно осмелев, девушка присела на край кровати и принялась трясти его за руку:

– Проснитесь же!

Все произошло столь молниеносно, что Лиза не успела этого осознать.

Всего секунду назад она пыталась разбудить Похомова, а сейчас была грубо прижата к кровати и задыхалась от недостатка кислорода. Сильная мужская ладонь словно тисками сжала ее горло, заставляя замолчать на полуслове. Лиза и пикнуть не успела, лишь хватала воздух открытым ртом, словно рыба, выброшенная волной на берег. Над ней склонилось искаженное от ярости лицо Дмитрия. И глазищи такие… бешеные. Дикие. Безумные.

– Удавлю, мразь! – Рука все сильнее сминала ее нежную шею.

Инстинкт самосохранения заставил Лизу начать борьбу за жизнь.

В ее случае – впиться ногтями в кожу мужчины. Что, собственно, она и сделала. Стало только хуже – к одной его ладони присоединилась и вторая.

– Паскуда! – прогромыхал он не своим голосом.

И последних сил девушка прохрипела:

– Дмитрий…

– Лиза? – Похомов проснулся мгновенно. Вся пелена сна слетела с глаз в считаные секунды, заставляя тут же отдернуть руки. – Черт! Ты что, дура? Никогда не подкрадывайся ко мне! Тем более, когда я сплю! Я ведь мог убить тебя! Не специально, но… мог! Зачем ты это сделала?

А действительно, зачем? Сейчас Лиза не была уверена в правильности своего поступка. Дмитрий, схватив со стола сигареты, как ошпаренный выскочил на улицу, а она так и осталась лежать на кровати, пытаясь прийти в себя. Отдышаться, успокоиться. Пульс бешено стучал в висках. Горло нещадно болело, и Лизавета была уверена, что наверняка обзавелась «синим ошейником» – столь сильным был захват на ее шее. Девушка очень хорошо понимала, что задушить Похомов пытался вовсе не ее. То была лишь защитная реакция на угрозу извне. А потому и не держала на мужчину зла. Осторожно встав на ноги, она тихо, как мышка, направилась к выходу. Отчего-то хотелось знать, что с Дмитрием все в порядке, и мучивший его кошмар уже позади. Он сидел на крыльце спиной к ней.

Смотрел на звезды и непростительно много курил.

– Я думал, у тебя хватит ума отсидеться внутри! – не оборачиваясь, произнес он, задумчиво стряхивая пепел с сигареты.

Лиза не была готова к тому, что Дмитрий заметит ее присутствие. Она ведь так тихо подошла. Неужели затылком взгляд почувствовал? Смутившись, девушка уже собиралась вернуться в сторожку, но Похомов пресек эту несмелую попытку.

– Оставайся, раз уж пришла, – пробурчал мужчина, выпуская из себя клубы табачного дыма, – посиди со мной.

Разум твердил, что лучше зайти в дом, притвориться спящей или просто держаться подальше от этого человека. Но какая-то часть нее противилась изо всех сил, вынуждая исполнить его просьбу. Осторожно, чтобы невзначай не дотронуться до Дмитрия, Лизавета присела на верхней ступени крыльца, обвивая кольцом собственных рук обнажившиеся колени. Прохладный ночной ветер, словно чувствуя ее состояние, обдувал разгоряченное тело и пылающее лицо.

– Испугалась? – Послышался тихий шелест.

От этого хриплого голоса Карпова покрылась мурашками. Даже во рту пересохло. Не в силах произнести ни слова, она кивнула в ответ, стараясь игнорировать тот факт, что из одежды на нем сейчас присутствовали лишь белые боксеры с эмблемой «D&G». В душе творился бардак. Полнейший хаос. Не знала Лиза и того, почему сидит здесь как послушная овечка, желая утешить совершенно постороннего человека.

– Сильно болит? – повторил он настойчиво.

Она упорно хранила молчание. Вновь вместо ответа еле заметно – чуть влево, чуть вправо – покачала головой, опровергая худшее предположение.

– Я что, тебе и язык отрезать успел? – Похомов резко повернулся к Лизе, начиная злиться. – Так трудно нормально ответить?

– Нет! – выпалила девушка, сбитая с толку его поведением. – Не болит. Разве что… совсем немного.

– Дай взгляну. – Борзый привычным движением затушил бычок и, выбросив его в ведро, служившее урной, осторожно приподнял подбородок девушки большим пальцем. За каким-то чертом заглянул в ее глаза и замер в нерешительности. Эта девчонка перевернула вверх дном все представления о жизни. О принципах. О чувствах. Он ощущал, как она дрожит, хотя сам холода не чувствовал. И неудивительно, когда тело полыхает огнем желания, постоянно жарко. Ругнулся про себя, избавляясь от наваждения. Вовсе не от холода ее так колотит, а от страха. Боится его. Боится боли.

– Сейчас пройдет, – прошептал Дмитрий и, наплевав на все запреты разума, принялся покрывать невесомыми поцелуями нежную кожу на шее девушки. Каждое прикосновение его губ сопровождалось ее судорожным вдохом. Вместо попытки бегства Лиза прикрыла глаза, полностью доверилась ему.

Похомов чувствовал, что начинает медленно сходить с ума. Никогда не думал, что можно испытывать такое наслаждение от столь безобидного занятия. Он кайфовал от ее запаха, как наркоман от дозы чистейшего героина. Свободную руку запустил в копну шелковых волос. Пропустил их сквозь пальцы. Более смело надавил на затылок, прижимая Лизу к себе еще сильнее. Слетевший с губ девушки слабый стон стал последней каплей. Если до этого Борзый хоть как-то пытался сдерживать себя, то теперь весь его хваленый самоконтроль просто лопнул по швам. Не осталось больше ни здравого смысла, ни тормозов. Ничего!

Не встретив со стороны Лизаветы никакого сопротивления, он словно пушинку схватил ее за талию и, пересадив к себе на колени, обрушился на манящие пухлые губы, словно умирающий от жажды на чистый источник. От грохота собственного пульса закладывало уши, а пальцы судорогой сводило от желания скорее сорвать с девчонки футболку, прикоснуться к полной груди, насладиться мягкостью кожи. Понимала ли Лиза, что делает, отвечая на поцелуй? Вряд ли! Похомов обезумел от дикого наслаждения, граничащего с помешательством. Из груди вырвалось утробное рычание, как только она обвила руками его шею. Движимая инстинктом, Лизавета запустила пальцы в его слегка отросшие волосы и с силой сжала их.

Раздался сильный раскат грома, возвращая обоих на землю. Лиза с широко распахнутыми от ужаса глазами взирала на Дмитрия. Не понимая, что же на нее нашло, девушка разжала кулаки, выпуская на свободу его почти черные волосы. Попыталась встать. Тщетно. Мужчина держал сильно, словно в тисках.

– Это просто гром, глупышка! – Лиза не узнавала голос Похомова – столь сильно тот изменился. – Он нам не помешает…

– Нет! – пискнула она испуганно. – Нет! Нужно немедленно остановиться!

Не обращая внимания на ее протесты, Борзый попытался вновь завладеть этими распухшими от поцелуев губами. Карпова каким-то чудом увернулась.

– Перестань, кроха! Я ведь хочу тебя! Как на всю голову повернутый…

– Нет! Вы обещали!

Дмитрий вскочил на ноги, увлекая Лизу за собой.

Теперь, тяжело дыша, он возвышался над ней.

– Обещали! – повторила она, делая пару шагов назад, с мольбой глядя Похомову в глаза. – Обещали…

Борзый, грязно ругаясь, заметался по двору. Через несколько секунд мужчина замер на одном месте, исподлобья сверля девушку диким взглядом.

– Ступай в дом, Лиза! – прерывисто произнес Похомов. – Запри дверь. Укройся от меня. Потому что… потому что нет сил сдать назад! Я могу сейчас преступить черту, и… как бы жутко это ни прозвучало, но… остановить меня некому!

– Я…

– Живо! – прокричал что было мочи.

Это возымело действие – Лиза молнией влетела в сторожку, с грохотом захлопывая дверь. Послышался звон ключей – значит, заперлась на замок. Хорошо. Пошатывающейся походкой мужчина направился к единственному и, вдобавок ко всему, маленькому окну, расположенному почти у самой крыши. Сейчас оно было открыто, а значит, девчонка могла его услышать.

– Лиза?

– Да, Дмитрий Аркадиевич?

– Зачем ты меня разбудила, дуреха?

– Я… Просто… вы метались во сне. – Девушка, запинаясь, пыталась объяснить причину своих действий. – Звали какого-то Егора. Ругались. Не нужно было будить, знаю. Но вы так страдали от своих переживаний… и я…

Похомов, тяжело вздохнув, прислонился к холодной стене дома.

Он прекрасно понимал, о чем сейчас говорила Лизавета.

– Спасти, что ли, хотела? – горько усмехнулся он, устало потирая виски ладонью.

– Можно и так сказать…

– Ладно, забудь! – пробубнил Дмитрий. – Минут через двадцать вынеси мне полотенце и найди в книжном шкафу альбом в красном переплете.