Реквием по любви. Искупление

Лишь с четвертой-пятой попытки она сипло выплюнула:

– Твои дети! По мне будут скорбеть как минимум твои дети!

– Ну да! – Знакомая кривая усмешка. – Конечно!

– По мне! – возразила Лиза с такой непоколебимостью, что сама поверила. – Не по тебе!

Соколовский разозлился. Черты его лица исказились от лютой едва сдерживаемой ярости. И все же он сдержался. Бить ее не стал. Однако судя по тому, как остервенело стиснул руль, хотел отчаянно. Вместо этого, грязно ругнувшись, мужчина включил музыку, врубив громкость на максимум. Игнорируя острое желание заткнуть уши, Лиза в который раз отвернулась к окну. Она не понимала, что чувствует. Эмоций было слишком много. Они выворачивали ее наизнанку. Сжигали, точно в адском пламени.

Перед мысленным взором Лизы воскрес образ матери. Вот она обнимает ее на школьном крыльце. Целует. Заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. Сильная. Несгибаемая. И красивая до умопомрачения. А всего мгновение спустя лежит все на тех же ступенях и задыхается в предсмертной агонии.

Слез больше не было. Лишь до крови прокушенная губа. Лишь ногти, еще сильнее впившиеся в ладони. Лишь лютая ненависть, полыхающая внутри.

Вскоре образ матери сменился не менее жуткими картинками недавнего прошлого. Память услужливо вернула ее на поляну, усеянную трупами.

К Дане, устремившему в небеса свой безжизненный остекленевший взгляд.

К Соне, рыдающей над телом Алексея, избитого до полусмерти.

«Соня. Моя милая Соня. Я оставила тебя там… совсем одну. Наедине со своей бедой. В окружении погибших людей. Ты… бойкая, смелая, решительная и сильная. Но, родная, на твоих глазах прежде никто и никогда не умирал. Это страшно. Это жутко. Умоляю тебя, не сломайся!»

В тяжелых размышлениях прошло еще несколько минут. А потом… Лиза и сама толком не поняла, что именно привлекло ее внимание. Что заставило покрыться мурашками и заторможенно уставиться на автомагнитолу.

Сердце дико толкнулось о ребра. Ошалевший пульс загудел в висках.

«Наша песня! – осознала вдруг она. – Под нее мы с Димой танцевали в лесу, в ту ночь, когда он назвал меня своей женой. Когда надел кольцо мне на палец…»

Лиза шумно сглотнула, попутно слизывая с губ остатки соленой влаги. Неожиданно у нее открылось второе дыхание. Дмитрий занял все ее мысли.

«Господи! Да он там, наверное… с ума сходит! На стену лезет от беспокойства за мою жизнь, пока я тут сопли на кулак мотаю! Нет, так дело не пойдет. Как бы больно мне ни было, как бы сильно я ни сожалела о случившемся, ничего уже не исправить. Назад события не отмотать. И мертвых не воскресить. У меня еще будет время для… для… скорби. Но потом. А сейчас – вот прямо сейчас – мне нужен холодный рассудок. Я должна взять себя в руки, включить голову и хорошенько обдумать свои дальнейшие действия. Я сделаю все, чтобы спастись. Чтобы помочь Диме найти меня. Я не сдамся без боя. Я – дочь Черчилля! Я не буду… жалкой!»

Глава 9

Поклявшись себе в этом, она почувствовала, что автомобиль замедлил ход. Шмель сбросил скорость и плавно съехал с основной трассы в небольшой карман, ведущий в лесополосу. Вскоре стало ясно зачем. Там, скрытый густой растительностью от любопытных глаз, их поджидал какой-то внедорожник. Черный, затонированный. Лизе все сразу стало ясно.

«О! Он хочет сменить машину. Все продумал, подлец! Все до мелочей!»

Стараясь ничем не выдать смятения, парализующего нутро, она несколько раз втянула воздух полной грудью. А после насухо вытерла лицо и даже немного пригладила волосы. Весьма своевременно. Из внедорожника навстречу к ним вышли люди. Мужчины. Лиза насчитала четверых.

Соколовский довольно шустро покинул салон автомобиля и оказался с ее стороны. Распахнув дверь, он точно клешнями вцепился в ее руку и грубо сдернул с пассажирского кресла. Благо реакция у Лизы была отменная.

Она не упала. На землю ступила твердо. И тут же недовольно зашипела:

– Нельзя ли осторожнее? Такими темпами ты меня до Гарика не довезешь!

– Хлебало завали! – прилетело в ответ. – Последний раз предупреждаю!

На языке вертелось множество колких фраз, но девушка сдержалась.

Сжав губы в тонкую линию, она переключила внимание на амбалов, приближающихся к ним:

– Мой новый конвой, стало быть?

Мужчина лишь коротко кивнул, подтверждая ее догадку.

– Шмель? – обратился к нему первый подоспевший. – Как все прошло?

– Есть потери, – равнодушно отмахнулся Соколовский. – Но цель достигнута!

– Как дальше действуем?

– По плану! Строго по плану!

Шмель демонстративно вручил собеседнику ключи от своего автомобиля.

Лиза же тем временем пристально вглядывалась в лица оставшихся мужчин. Тех, кто наверняка теперь поедет с ними. И когда ее внимание сосредоточилось на последнем из них… она забыла, как дышать.

Ее прошиб поистине холодный озноб. А трепыхающееся от ужаса сердце покрылось в одно мгновение коркой льда. И воздух закончился в легких. Кошмар, преследовавший ее так часто во сне, стал явью. На нее… в упор, не мигая, взглядом одержимого безумца таращился Анатолий Решетников.

«Только не это! – вопил благим матом инстинкт самосохранения. – Лучше уж смерть! Лучше сдохнуть, чем еще раз оказаться в его лапах!»

Впервые с момента похищения ее охватила почти животная паника. Но внешне Лиза никак не выказала этого. Прилагая неимоверные усилия, дабы не рухнуть в обморок прямо здесь и сейчас, она лениво протянула:

– Здравствуй, Толя! Давно не виделись!

Решетников ничего не ответил. За него это сделал Шмель.

– Вы знакомы? – прозвучало настороженно.

Лиза неопределенно пожала плечами:

– Ну да. Была у нас с ним одна… отвратительнейшая встреча.

– Даже так?

– Угу! – Она скользнула по Толе равнодушным взглядом. – Как поживаешь?

Его глаза превратились в крохотные щелки. Он прекрасно помнил ту «встречу». Ту попытку изнасилования. И тот позорный для него нокаут. Проигрыш, с которым он не смирился по сей день. Лиза знала это. Понимала. Чувствовала нутром. Едва ли от этого становилось легче. Нервно переступив с ноги на ногу, Решетников ядовито выплюнул:

– Лучше всех!

Лиза не осталась в долгу. Выпрямила спину, вскинула подбородок.

– Привет тебе, – хмыкнула она иронично, – от… старшего брата!

Толя поменялся в лице. Побледнел, вибрируя не то от напряжения, не то от первобытной злобы. От переполняющей его ненависти.

– Он здесь? – раздался сиплый шепот. – Кирилл здесь?