– Верь мне

Говорят, что все проблемы решаемы, но моя голова, в то момент забитая сплошными неудачами, кричала мне, что всему пришёл конец: и долгой подстроенная дружбе, и отношениям с отцом, державшимся на волоске, и школьной шаблонной жизни. Тогда, пройдя по недлинной коридору, заглянув в комнату Арнольда, сидящего в отцовских наушниках и слушавшего его любимые песни на плеере, я прошла чуть дальше и очутилась в злополучной ванной, которую крепко закрыла на замок.

Наконец отпустив крайнюю слезу, я закинула свои уши музыкой и, раздевшись, посмотрела в зеркало: бледная, местами проскакивают подростковые прыщи, большие глаза и кривой нос, несуразная форма лица и его аристократический оттенок. Стала набирать горячую ванную, а с ней и искать в маминой аптечке таблетки снотворного, которые, похоже, она уже выпила, но зато откопала баночку валерьянки, что выхлебала в первую минуту, и с мыслью «как же мне жаль» легла в наполнявшуюся водой ванную.

Крайний раз глянула на своё детское полотенце, пару раз посмотрела на свои ладони, что мама раньше сравнивала со своими большими, которые я уже переросла, глянула на лампочку, вкрученную на потолке, свет которой никогда не менялся, и заснула с целью захлебнуться.

Настенный календарь остановился на первом четверге октября. Я, пережив вчерашний ужин, проснулась с больным горлом и раздирающим моё горло кашлем. Почти восстановившийся Арнольд прокричал: «Я заразил тебя бешенством!», а затем убежал собирать свои вещи перед отъездом к отцу, пока мама, пришедшая утром с ночной смены, досыпала свой последний сон.

– Ты точно не едешь? – спросил у меня мой брат, носившийся по своей комнате в поисках комиксов.

– Что мне там делать? – присела на его кровать.

– Это из-за болезни? – наивно спросил он.

– Ты дурак, – хрипев, ответила я, – меня там не ждут.

– А меня?

– Тебя? – озадачилась. – Я бы тебя ждала.

– Правда?

– Самая чистая.

Та поющая осень разбудила нас карканьем ворон и звуком улетающих отсюда на зиму птиц. Она была точно жёлтой с отблеском оранжевого цвета. Тогда осень была особенной – я запомнила её такой.

– Думаешь, – отвернулся от своего маленького портфеля с вещами Арнольд, – отец подарит мне новые плеер и наушники?

– Не-а, – стала крутить кольцо на пальце. – Зря ты едешь с надеждой на то, что что-то да получишь от него.

– Я ему верю, когда он что-то обещает.

– У тебя ещё есть время разочароваться, – посмеялась с кашлем я.

– Ну и ладно, – плюхнулся ко мне на кровать, положив свою голову мне на колени. – Я всё равно буду всем и всегда верить.

– Ты чудной, – улеглась всем своим телом на кровать и я, потрепав брату волосы, – лучше всех вокруг.

– Мне страшно, – скомкался в клубочек.

– Почему?

– На следующей неделе снова в школу – меня там ненавидят.

– Говорят, ты лез под мяч, – сказала я.

– Лез, – чуть прикрикнул он, – но нельзя же бить меня им.

– Ты не заслуживаешь боли Арнольд, но сам же её и провоцируешь.

– И что мне делать?

– Гуляй с ребятами своего возраста и не лезь к старшакам, – вытерла слезливые из-за болезни глаза.

– Арнольд, – постучавшись, открыла дверь мама, – я выпью кофе – и мы поедем.

– Хорошо, – вскочил с кровати, случайно ударив меня по животу головой.

Выйдя из комнаты и оставив Арнольда наедине со своими игрушками, я пробежала по лестнице в сторону кухни, на которой за барной стойкой сидела мама и заваривала себе кофе.

– Зачем ты ездишь к нему? – наконец задала я этот вопрос.

– Ты же знаешь, Элиза, – засыпала пакетик, – его новая жена не может ставить ему уколы после давней аварии, а я медсестра.

– Ты до сих пор любишь его? – спросила я, стояв у входа и опираясь о стену.

– Нет, – залила кипятком кофе, – у меня же есть Ричард.

– Ты про чай? – неловко пошутила я.

– Завтра он работает в ночную, а в пятницу обещал, что мы все вместе посмотрим «Назад в будущее».

Я не понимала, врёт ли мама, когда говорит о том, что отпустила отца, но знала, как же нас всех любит её новый мужчина Ричард, постоянно присылающим нам подарки и желающий встретиться. Как– то раз вне удалось поговорить с ним по телефону, пока мама принимала ванную, и тогда я почувствовала то, что должен чувствовать каждый ребенок – необходимость близкому.

– Он хороший, – присела рядом с ней.

– Думаешь, он заменит Арнольду отца? – шёпотом спросила она.

– Да, – кивнула головой, – и мне тоже.

– Я наконец спокойна.

Мы наивно посмотрели друг на друга, и в её морщинистых глазах, на которые моментами падали жёлтые лучи, бегающие по всей кухне, я наконец прочитала «счастье». Она снова обрела его. Это было чудо, о котором снимают фильмы и пишут книги.

Даже если его, на самом деле, не существует, а мы решили называть им ту самую доброту, что получаем в ответ. Чудо.

Вечером, когда солнце собрало впереди себя всевозможные тучи, а погода предвещала град, я проснулась от сухости во рту и спустила вниз в полную темноту попить воды, но мои уши тут же заполнились неприятным звуком от пищащего звонка на домашний телефон.

Я, сонная и бледная от болезни, подняла трубку, отчего тут же её повесила. «Элиза Броер?» – «Да» – «Ваша мать и ваш брат попали в автокатастрофу – они скончались на месте».

Из глаз тут же потекли слёзы, жидкости во рту совсем не осталось, а рот был прикрыт моими двумя ладонями – я кричала в себя, присев на холодный пол, но затем резко выбежала на улицу, на которой только начинал идти дождь и невтерпёж выпустила из-за своего рта все те злость и обиду, что испытала. Ливень начался – я промокла насквозь.

Никогда не верьте осени: она обманчива.

«Удачное совпадение»

– Не корми собаку мучным, – сделала замечание Элиза «маме».

– А что будет? – улыбнулась людям вокруг. – Она располнеет? – все рассмеялись.