Он хороший

Глава 23. Второй раз

Всю неделю Олеся ходила сама не своя, а на восьмой день у неё пошли месячные. Радости не было предела. И даже известие о том, что отец попал в больницу с инфарктом, не могло омрачить её девичьего счастья.

– Обширный инфаркт, – причитала мать с самого утра, – Кошмар-кошмар! А всё его начальник виноват, сволочь! Хотел выгнать папку вашего из парткома за пьянку и дебоши! Позорище! За что мне такое наказание? Мой Серёжа такой тихий был, такой почтительный, развратила его руководящая должность, убила власть! Лишь бы выжил мой обалдуй, я с двумя детьми не вытяну! Ох, горе какое…

– Да всё нормально будет, мам, – отозвалась Олеся, пытаясь мать поддержать. Честно говоря, здоровье отца было ей в тот момент до фонаря. Как-нибудь шрам на его сердце заживёт, он же ещё молодой, – Ты ж с ним вообще разводиться хотела.

По всему выходило, что Олеська фартовая: из переделки с Заяц и Королько вышла сухой, мамину соперницу убила, но даже не замаралась, с парнем мечты переспала и не залетела. И папу-начальника не потеряет!

– Тебе меня не понять, Олеська! Я же всю жизнь с ним живу, привязалась, – мать захныкала, – Жалко мне его.

– Надо врачам денег дать, пусть хорошо работают, – Олеська улыбнулась. Умная она всё-таки, догадалась, что взятку надо дать. Взятка – это дело нужное.

– Как у тебя всё просто, дочь. А Богу ты тоже взятку дашь, если соберётся отца прибрать? – не согласилась мать, расстраиваясь всё больше.

Зазвонил телефон. Сердце в Олеськиной груди забилось с перебоями. Неужели…

– Иди, тебя, – фыркнула мать, – Я тут волосы на башке рву, а ей мужики названивают, шаболде! Смотри, не залети. Из дома выгоню, если обрюхатят тебя! Я не семижильная тебя с дитём содержать, пойдёшь к хахалю своему жить, поняла?

– Мам… – Олеська съёжилась под разгневанным маминым взглядом, – Чё говоришь-то?

– Чё думаю, то и говорю. Я загадками разговаривать не собираюсь. От мужиков дети бывают, помни.

Олеська взяла в руки телефонную трубку.

– Так и будешь здесь стоять? Дай поговорить? – буркнула она матери.

– Ой, болтай уже, вырастила на свою голову, – мать скрылась в комнате.

– Алло, – Олеськин голосок задрожал от волнения. Кто это? Неужели Игорь?

– Это же твой отец Синицкий Сергей Петрович? – проговорила трубка будоражащим кровь баритоном Белозёрского.

– Д-да, – Олеся начала заикаться. Игорь знает её папу? Это же чудесно!

– Так ты нужный человек? – Игорь рассмеялся, – Красивая, скромная, ещё и нужная, – он явно развлекался, – Чё ты там отошла от своей трагедии?

– От к-какой? – Олеся икнула. Вроде бы смелая она и дерзкая, но при Игоре смущается, как малолетка. Что ж за херня? Даже по телефону его стесняется.

– Целку свою оплакала, говорю? – он заржал.

– З…з… – Олеся совсем онемела.

– Да не смущайся ты, вы, бабы, носите со своими щёлками, как ненормальные, а по всему выходит, что лучше траханной быть: жить вкуснее, понимаешь, киса? – тон Игоря стал серьёзным, – Теперь тебе будет не больно, а приятно. Приходи в «Крапиву» в девять.

Но у неё же месячные? Олеся стушевалась.

– Ну… я… это… – она не знала, как сказать, что ей нельзя.

– Чё? Ты мне не рада, не пойму? – голос Игоря стал злым. Как это не рада? Рада до соплей.

– Просто мне нельзя, – выпалила Олеся на выдохе, чувствуя, как жар заливает щёки.

– Менты? – Игорь всё понял, и его голос потеплел, – Значит, не беременная, это ж хорошо. Не боись, приставать не буду, просто попиздим, о папе о твоём, о жизни. Надо друг друга узнавать, раз уж мы встречаемся.

Встречаемся? Они с Игорем встречаются? О Божечки! Олеся чуть не захлебнулась собственной слюной.

– Чё молчишь? Придёшь? – спросил Игорь, так и не дождавшись вразумительного ответа.

– А-а-га, – выдавила она из себя, и Игорь бросил трубку.

Во дела!

Она, Олеся Синицкая, встречается с самым крутым парнем города!

***

– Чё говоришь, из дома может выселить? Прям вот без палева, без беспредела? – карие глаза Игоря смотрели на неё со снисходительной насмешкой, – Не папа, а золото, – Игорь задорно рассмеялся.

– Ну, я не знаю точно, как… – Олеся уставилась на металлический браслет его часов с овечьей покорностью.

– По всему выходит он у тебя криминальный авторитет, – до неприличие весёлый Игорь как будто насмехался над ней, – Тот то я смотрю цацки на тебе заграничные, и штаны по моде.

– Это мама… – Олеся совсем засмущалась, – Шьёт и…

– О, и мама криминальная? Огонь, а не семья! – Игорь заржал на всё кафе, – Эй, милая, тащи нам шампанского, у нас праздник! – крикнул он официантке, – Я с дочерью криминального авторитета затусил. Давай-давай, шевелись!

– Может, лучше коньяка? – выпалила вдруг Олеся и тут же застенчиво потупилась. Толку от того шампанского? Час-два и выветрилось.

– Ни хуя себе! Коньяк дорого, но и мы не дешёвки, – похвалил Белозёрский, – А ты озорная!

***

В «клуб» в этот раз Игорь её не повёл, а просто вызвал такси и повёз в ту же гостиницу, где они были неделю назад. Опьяневшая Олеся с обожанием смотрела на своего кумира, ловя каждое его слово.

– Менты – не помеха для отношений, всегда есть альтернатива, – объяснял он с загадочной улыбкой, – И чем раньше ты этому научишься, тем больше кайфа начнёшь получать от жизни. Ты согласна, киса?

– Угу, – Олеся угодливо закивала головой. Как с ним спорить? Как противостоять этой обворожительной улыбке, обволакивающему карему взгляду, горячим ладоням на своей пятой точке?

– Будешь вертеть мужиками, как захочешь, – убеждал Игорь, нежно поглаживая её по спине, – Ты же не против вертеть мужиками?

– Не-а, – Олеся была на седьмом небе. Они неспеша поднимались по мраморной лестнице к своим покоям, и от предвкушения счастья её тело звенело. Даже живот не болел.

– Умница, – кажется, Игорь тоже был доволен, – А чтоб расслабить тебя, мы закажем в номер ещё коньяка. Будешь коньяк?

– Угу.

В этот раз номер был не просто роскошный, он был вопиюще восхитительный: со свисающими аккуратными волнами бархатными шторами, огромной кроватью в пастельных тонах, настоящей медвежьей шкурой на дорогом паркете. По углам стояли напольные вазы с пальмами, хитросплетённые светильники красиво обрамляли изголовье этого поистине королевского ложа.

Игорь включил приглушённый свет, заставил Олесю раздеться до пояса и с нескрываемым наслаждением любовался её обнажённой грудью. Сам остался в одежде, как и в прошлый раз. Почему он не раздевается? Стесняется? Вряд ли! Он же настоящий красавчик.

Её страх и стыд почти испарились.

– На, выпей, – приказал он, пожирая её голодным взглядом, и протянул бокал с коньяком и кусочек лимона. Олеся послушно выпила, чувствуя, как растекается по телу тепло, – Сядь на шкуру, лицом к зеркалу, – Он устроился сзади и наклонил её голову, – Классно пахнешь, – он поцеловал Олесю в шею и обхватил её грудь ладонями, сжимая её и слегка оттягивая за соски, – Перед зеркалом всегда прикольно.

Олеся смотрела, как играют с её грудью мужские руки и тихо млела. Ей было беспредельно хорошо, хотелось раздеться догола и бесстыдно отдаться Игорю прямо на этой тёплой шкуре.

Игорь отнял одну руку и потянулся к Олеськиным губам, раздвигая их и проникая в рот двумя пальцами. Олеся испуганно дёрнулась.

– Пососи их, разве тебе не вкусно? – он с силой сжал её сосок, и Олеська охнула от боли, сжимая пальцы у себя во рту зубами, – Я сказал сосать, а не кусаться, – его тон снова стал сердитым, и Олеся стала послушно обхватила пальцы губами, чтобы Игоря не злить. Ощущения были странными, не сказать, чтоб неприятными, скорее тревожными. Что он задумал? Он сделал несколько медленных движений вперёд-назад, имитируя фрикции, и, кажется, Олеся всё поняла.

– Не-е, – попыталась сопротивляться она, но пальцы Игоря не давали ей говорить.

– Теперь то же самое, только с другой игрушкой. Стань на колени, – он стремительно развернул девушку к себе, и быстро вставил ей в рот то, что уже предупредительно оголил. Возразить Олеська не успела. По ей пылающим щекам потекли слёзы, а в горле что-то заклокотало, – Я быстро, потерпи, – заверил её Игорь, и она почувствовала, как плоть внутри её рта задрожала и толкнулась в самое горло, отчего Олеська поперхнулась, – Глотай, не ссы, не просрочка, – от ужаса Олеся сделала несколько глотательных движений и по пищеводу потекло что-то терпкое, – Завела меня, сучка… не сдержался.

Игорь счастливо отвалился.

– Кхе… – всё проглоченное Олеськой устремилось из неё обратно.

– Э, нет, шкуру попортишь, запей, – Игорь сунул ей прямо в лицо обжигающий коньяк.

Что ж это за удовольствие-то такое, блять?! Олеся чувствовала себя обманутой, использованной, неудовлетворённой, совсем, как в первый раз. Что ж это за херь? А когда будет хорошо? Это мерзко, невкусно и не по-человечески.

Видимо, в её глазах отразилась вся боль и обида, потому что Игорь скривился и махнул на неё рукой.

– Хоть бы вид сделала, что понравилось, – обиженно заявил он, застёгивая ширинку, – Мужику важно знать, что его ценят, понимаешь? А ты вытянулась, как швабра. С таким отношением тебя никто больше двух раз чпокать не будет.

Не будет чпокать? Это значит всё? Их отношениям с Игорем конец? Он, конечно, классный и всё такое, но она тоже не дерьмо, цену себе знает. Пьяная Олеся неожиданно разозлилась.

– Я не шлюха, понял? – дерзко выпалила она, потянувшись за брошенным на пол лифчиком, – Я не обязана уметь ТАКОЕ, как… как твоя Королько!

– Чё? – Игорь выдернул лифчик из её рук и схватил Олеську за руку, – Ща прям так выставлю, и посмотрим шлюха ты или нет, на весь город ославлю.

Видимо, Олеська была совсем пьяная, потому что его выпад лишь ещё больше её взбесил.

– Смелый, да? С бабой силами мериться? Ну, выставляй давай, а я срать на тебя хотела, понял? Я не шлюха, не шлюха! – у Олеськи началась истерика.

Игорь удивлённо выронил её руку из своей.

– Ну, ты волчица, – похвалил он, протягивая ей лифчик, – Я уж думал, ты совсем не рыба-не мясо. А ща гляжу, толк из тебя будет. Мне партнёрша нужна для выхода в свет, так сказать… Красивая, модная, с характером. Пару раз возьму тебя с собой, покажешь себя в деле. Да хватит ныть, задрала, не обижу я тебя, – Игорь толкнула Олеську в плечо, – Прекрати, а то передумаю брать. Пойдёшь со мной на дело?

– А чё делать? – Олеся кое-как успокоилась. Дело? Какое такое дело? Уголовное?

– Я всё сам сделаю, а ты должна сидеть, улыбаться и ублюдков, которые захотят с тебя трусы снять, на хуй посылать. Ну так чё? Попробуем? – Игорь миролюбиво протянул ей руку для рукопожатия.

– А чё мне с этого?

– Для начала моё покровительство, а это, поверь, большой козырь.

– Ну, давай, – и девушка торжественно пожала протянутую ей ладонь.

Их странная сделка состоялась.

Глава 24. Королева

Папа шёл на поправку, мама хлопотала по дому, а вечерами трещала швейной машинкой, Сонька ходила в школу, а Олеся стала спутницей одного из самых крутых бандитов района. Да что там района, всего города!

Её учёба в педагогическом пошла по пизде.

То, что Горе – бандит, она поняла по тому страху в глазах людей, с которыми он имел дело. Многие откровенно лебезили перед ним, кто-то просто угрюмо молчал, но факт оставался фактом: его боялись. Горе занимался чем-то криминальным.

Он мог выдернуть Олесю из повседневной жизни в любой момент и таскал её с собой на встречи то в рестораны, то в вонючие кабаки, щедро угощал выпивкой и жратвой, а потом жарил в гостинице до самого утра, не давая продыху. Олеся чувствовала постоянную усталость и катастрофически не высыпалась. Подумать о том, нравится ей с Белозёрским или нет, ей было некогда. Она покорно раздвигала ноги, делала всё, что он приказывал, даже брать в рот почти научилась. Удовольствие ей приносил лишь тот миг, когда утомлённый Игорян отвалился и забывался глубоким сном.

Олеся подозревала, что он что-то употребляет. Не мог человек быть таким сексуально активным сутки напролёт.

О чём Горе договаривался с мужиками, Олеся не знала. При ней те говорили лишь об алкоголе и жопах официанток, а потом отправляли её в туалет попудрить носик. Иногда пудрить нос приходилось часами, поэтому Олеся научилась курить. Так и проходили её дни: в неведении, в скукотище и в диком, не приносящем радости трахе.

Поначалу мать ругала её за то, что не приходит домой ночевать, но потом смирилась: шмотками Олеську снабжал богатый хахаль, а еда из ресторанов у них в доме не переводилась. Экономию мать приветствовала. Дела у родителей последнее время шли не очень.

Пару раз Горе обращался к Олеськиному отцу, и после этих встреч папа совсем онемел. Единственный раз, когда он позволил себе дочь критиковать, Олеся не забудет никогда.

– Ты не туда влезла, и спрыгнуть уже не получится, – заявил он, когда Олеся вернулась из своего очередного путешествия, – В этот раз отмазать я тебя не смогу, это дорога в один конец, Олеся, – вздохнул и ушёл к себе.

С этого момента в Олесе стала разрастаться тревога. В глубине души она считала, что может уйти от Игоря в любой момент, и перспектива стать заложницей «клуба» здорово её испугала.

Утешало её лишь одно: Горе её не обижал. Особо не слушал, конечно, но не обижал. И другим обижать не позволял. Олеся запросто могла прийти в «клуб», и никто не позволял себе ни единого грязного намёка в её сторону. Для всех она была чем-то, вроде личного имущества Белозёрского.

В тот день Горе велел ей дожидаться его в кабинете и уехал куда-то, вместе с Зюзей и Быком.

– Бери всё, что найдёшь, хорошенько подкрепись, а то бледная чё-то. Тебе нужно витамины попить, – бросил он «заботливо» на прощанье.

Как ни странно, Игорь частенько говорил ей правильные вещи, заставляя заботится о состоянии своего тела. Он был помешан на физической привлекательности.

Олеся осталась в «клубе» одна.

В окно уже заглядывала луна, было тихо и грустно, и это неожиданное одиночество посреди полумрака немного Олесю напрягало. Чтобы не бояться, она открыла холодильник и уставилась на его содержимое с нескрываемым разочарованием. Она нашла там мясную нарезку и даже остатки запечённого гуся, но из алкоголя оставалось лишь немного перцовой настойки на донышке бутылки.

Олеся вздохнула, вынула бутылку, тарелки с мясными деликатесами и поставила их перед собой на стол. Открутила крышку, собираясь выпить всё одним махом и… замерла от ужаса. В тренажёрке кто-то был! Сомнений не оставалось: кто-то шарился там, за стеной, довольно громко покашливая. Такое впечатление, что этот кто-то что-то переставлял. Звуки приближались.

Олеся одним махом влила в себя горькую настойку, чувствуя, как она безбожно обжигает глотку, и едва успела скукожиться за диваном, как дверь распахнулась.

– Всё заплевали, суки, – произнёс прокуренный женский голос, и Олеська вздрогнула. Нинель. Ну, конечно, Нинель, кто ещё? – А мне теперь оттирать. Как же я вас ненавижу твари. Шеи бы посворачивала, если б могла, – она с чувством выругалась матом. Олеся почувствовала, что кто-то хлопнулся на диван, отчего протяжно заскрипели его пружины, – Гуся жрали, – послышалось чавканье, – Ой, кто тут? – девчонка взвизгнула, – Кто тут? Кто?!

Олеся подняла голову и увидела, что перекошенное от ужаса лицо Нинель смотрит на неё сверху вниз из-за подлокотника.

– Привет, – произнесла Олеся, стараясь выглядеть дружелюбной и медленно поднялась, отступая к подоконнику. Кто знает, что теперь с психикой Королько, которая и по детству стабильностью не отличалась? Кинется драться, а Олеська к такому повороту не готова.

– А, это ты? – голос Нинель стал скучным, – Ну, привет, подруга.

– Как ты тут? – спросила Олеся, понимая, что вопрос звучит глупо.

– Как я? – Нинель заржала вдруг надрывисто, хрипло и совсем не весело, – Как я?!

Олеся виновато улыбнулась.

– Ну… – она не знала, что сказать.

В этот раз гладко причёсанная Королько была одета: серая водолазка под горло, джинсовый сарафан с крылышками, капроновые колготки и домашние тапочки. Выглядела она как целомудренная горничная, и лишь глаза, дикие, злобные, преждевременно потерявшие свой цвет выдавали в ней сильно покорёженное жизнью существо.

– Да ладно, Синицкая, чё тут непонятного, – Нинель резко прекратила смеяться и жестом пригласила Олесю на диванчик напротив, – Садись, выпить хочешь? Я тут вроде бармена, спиртное у меня никогда не заканчивается, насухую я бы… не смогла я бы ТАК насухую. Садись, Олесь, расскажу, как я тут, – она аккуратно, как будто каждое движение причиняло боль повернулась и ушла куда-то. Видимо, за бутылкой.

Олеся присела на диван и снова тяжело вздохнула. Хотя бы нажрётся сегодня. Жить без спиртного действительно трудно.

Нинель вернулась быстро. Поставила на стол литруху самогона.

– Самогон? – Олеся сглотнула.

– А ты против? – усмехнулась Королько, и Олеська увидела, что у той не хватает пары передних зубов. Да уж. Здесь точно не мёд, – Они когда уезжают в ночь, до следующего вечера бывает не возвращаются. Ещё протрезвеешь раз десять.

– Не возвращаются? – Олеся подумала про свои занятия в институте. Опять прогуляет, пиздец просто. Но Игорь сказал ждать, значит надо ждать, – А чё там так долго делать?

– Известно чё. Прессуют лохов, бабки из них выколачивают, а потом едут веселиться. Примета такая: часть лихих денег надо весело потратить: наркота, бухло, девочки. Для меня хоть передышка, а то каждый день дерут, у меня дырки заживать не успевают, – Королько облизнулась, откупоривая самогон, – Вот моё обезболивающее и моя ранозаживляющая мазь.

– Девочки? – Олеся почувствовала, что краснеет. Её Игорь тоже там? С девочками?

– Проститутки, – Нинель деловито разлила самогон по стаканам, – Давай бухнём, у меня редко компания бывает, меня за общий стол не приглашают. Я ж тут вроде чушка или опущенного.

– Шлюхи? – неужели её брезгливый Игорь тоже не гнушается трахать шлюх? От ревности в груди запекло. Честно говоря, Олеся думала, что она у Белозёрского единственная. Да и зачем иметь кого-то ещё, если она всегда под рукой?

– Костян ебёт только элитных, Зюзе с Быком похер, они быдло, – Нинель Олеську не дождалась и хлопнула стакан, не закусывая, – Ой, хорошая. К Костяну иногда его брат приезжает, он мне вроде папеньки, – она глумливо хихикнула, – У него не стоит, так я приноровилась ему отсасывать, а он очень благодарный человек: нужные подарки приносит, зубную пасту, косметику, алкашку, лекарства. Приятный дядечка. Никогда меня не обижает. Самогон вот подогнал.

Олеське было на брата Костяна плевать. А Горе? Горе кого, кроме неё, ебёт?

– А Горе? – не сдержалась она, – Горе тоже с ними?

– Не, Горе не такой, – У Олеськи немного отлегло, – Конечно, он с ними, чё, как дура?! – заржала Королько похабно, наслаждаясь Олеськиным замешательством, – Думаешь, он тебе верность хранит? Ахаха! Очень смешно.

– Рот закрой! – выкрикнула Олеська, хлопнув кулаком по столу. Королько перестала смеяться и посмотрела на неё с удивлением.

– Ты чё? – спросила она тихо, – Ты его реально… любишь? – в её бесцветных глазах появилось что-то, вроде сочувствия.

– Я не знаю, – Олеся всхлипнула и выпила самогон залпом. Закашлялась.

– Походу ты ещё большая дура, чем я, – Нинель не смеялась, – Им всё равно кого драть, Олесь. Они же баб за людей не считают. Ты просто его новая дырка. Ты в «ресторане» была?

– В каком ресторане? – Олеся чуть пришла в себя, – Я во многих ресторанах бываю.

– Видно, не была, овца наивная. У Костяна есть своё заведение, так там такое блядство, что ты охуеешь. Меня же туда звали, золотые горы обещали, пиздели, что буду дорогих гостей обслуживать. Всего-то нужно раздеться и в одном переднике по заведению рассекать, – Королько грустно усмехнулась, – Только я туда по конкурсу не прошла, сказали надо потренироваться. Прямо здесь и откупорили меня все четверо по кругу, а потом уму-разуму научили. Оказывается, там не ресторан, а публичный дом. Может, когда-нибудь и перееду туда, но пока здесь прижилась.

– Нина, но как же так?! Разве тебе ЭТО нравится? – Олеся почувствовала, что опьянела.

– Что ЭТО? Я то же самое делаю, что и ты. Ты ещё не поняла ничё? – Королько хмыкнула, – Ты с ним одним спишь только потому, что пока ему не надоела. Повезёт, если он тебя кому-то стоящему передаст. Ты красивая. Может, и выйдет у тебя сливки собрать, – она замолчала, – Только рот на замке держи. Открывай только для того, чтоб его член обработать, – она хихикнула, – Если налажаешь, тебя прямо здесь пустят по рукам, ещё и отпиздят до синяков, они это любят.

– Нин, чё ты такое говоришь? Скажи, что врёшь мне, потому что… завидуешь! – Олеся не хотела верить, – Игорь моего папу уважает, и он… не обижал меня никогда, – она снова всхлипнула. Рассказ Нинель слишком походил на правду, – В СССР не бывает публичных домов!

– Олесь, – Нинка прыснула, – Страной правят криминальные группировки, а не КПСС, хотя партийные иной раз хуже бандитов, у папы спроси, он у тебя вроде не дурак. Мой тебе совет: ищи себе подходящего покровителя, желательно старичка, они к красивым девочкам хорошо относятся. Горе красавчик, а у таких сердца нет. Если кто-то стоящий попросит «твоей руки» он с удовольствием тебя отдаст во имя мира. Это твой шанс на счастливую жизнь. Только так ты сможешь остаться чистой.

– Я не верю, это же какое-то рабство. Я не вещь, – Олеська потянулась за бутылкой, – Я девушка, я человек. У меня папа…

– Попроси его сводить тебя в «Любашу», – Королько снисходительно улыбнулась. За окном радостно взвизгнул Адольф, – Припёрлись, суки. Кончилась лафа. – она схватила бутылку и молча метнулась на выход.

На некоторое время Олеся осталась одна, оглушённая, взволнованная, перепуганная, а потом послышались мужские голоса. По их тону Олеся поняла, что всё пошло не по плану. Случилось что-то плохое.

– Королева, где ты, тупая кляча?! – заорал Костян грубо, – Тащи бухло в кабинет. Отъебись, Бык, тупая ты псина, я тебе чё сказал? На стрёме стоять? А ты… скотина, – раздался звук оплеухи. Кто-то за стеной болезненно охнул, – Суки тупые!

Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял Костян в окровавленной рубахе. Он уставился на Олеськины сиськи с самым понятным желанием. Девчонка сглотнула и съёжилась под его мрачным взглядом. Игоря с Костяном не было.