Он хороший

Глава 25. Статус

Горе Олеське не звонил, и у неё появилось время. Время поразмышлять, куда ввязалась, надо ли ей это и как дальше быть. Рассказ Нинель Королько пугал своими подробностями, но был слишком правдоподобным, чтобы сомневаться. Олеся исправно ходила на занятия в институт, вечерами сидела за учебниками, а ночами мучилась бессонницей. Несколько раз подруги звали Олесю на дискотеку, но та упрямо отказывалась, потому что боялась.

Вдруг Горе позвонит, а она на танцульках? Он ведь и разозлиться может.

– За ум взялась? – отец зашёл к ней в комнату и тихо присел на краешек кровати. Сегодня вечером он был трезв, собран и странно спокоен, – Это правильно.

– Пап, – Олеся решилась поговорить. Если и разговаривать, то только с отцом. Он любит её, он поймёт и, возможно, даст добрый совет, – Что делать-то мне? – её вопрос прозвучал наивно и как-то по-детски, но это именно то, что заботило её сейчас.

Что делать? В глубине души Олеся не хотела расставаться с Игорем, она хотела верить, что он её любит, а Нинель наверняка завидует и на него наговаривает – всё-таки Королько не подруга, а скорее враг.

– Быть благоразумной, – ответил отец кратко. Его ответ показался Олесе очень мудрым, но не содержал ничего конкретного.

– Почему он не звонит? – Олеська тихо всхлипнула. В отличие от папы Игорь всегда знал, что ей делать, и сейчас, когда его не было рядом, вокруг Олеси образовался вакуум.

На её вопрос отец не ответил.

– Ты должна съехать отсюда, – его голос стал жёстким, и Олеся вздрогнула.

– П-почему? – к такому повороту событий она была не готова.

– Ты подаёшь дурной пример Сонечке, и… – отец замялся, – Я не хочу постыдных слухов, я не хочу знать, чем ты занимаешься в том… заведении, я порядочный человек…

Порядочный человек? Тот самый, который каждые выходные напивается в зюзю? Олеся вспыхнула.

– Какие постыдные слухи? Какое заведение? Папа?! – вскрикнула она истерически.

– Не надо делать вид, что не понимаешь! – отец поднялся и посмотрел на неё сверху вниз тяжёлым, чужим взглядом, – Я… был в том… ресторане. Я не хочу видеть в своём доме…. – он снова замялся, – Девицу лёгкого поведения.

– Папа, какую девицу? Какой ресторан? Какой? – Олеся и правда ничего не понимала, – Ты про «Любашу»? – осенило её, – Так я даже не знаю, где она находится! Папа! Я просто встречаюсь с Белозёрским… Я… – она набрала воздух в лёгкие, – Я его люблю! – выпалила на выдохе, ужасаясь звучанию сказанных слов, – Я просто его люблю!

– Любишь? – отец снова сел, он выглядел растерянным, – И ничего не знаешь?

– Да что я должна знать? Что? – произнесла Олеся совершенно искренне, – Почему он мне не звонит? Что происходит, папа? Что? Если ты что-то знаешь, расскажи мне!

– Пусть он позаботится о тебе, если у вас любовь, – отец отвернулся, – Прости, Олесь, но ты должна съехать, не тяни с этим, – он встал и собрался уходить.

– Да какого чёрта?! – Олеська тоже вскочила и схватила отца за руку, – Я требую ответа! Чё за дела?! Какого чёрта?! Я – твоя дочь, я имею право знать! Белозёрский мой первый и единственный. Я не шлюха, и никогда… не опущусь до такого, слышишь ты?! Говори!

– А твой друг… Гена Хоботов тоже не в теме? – кажется, броня отца дала трещину, – Невинные вы детки…

– Так это Генка тебе напел, да? Да, папа? – Олеська треснула себя по лбу, – Вот говнюк! Да он просто бесится, что я не с ним, вот и всё!

Отец сверкнул в её сторону полным бешенства взглядом. Было заметно, что он едва сдерживается, чтобы на неё не наорать. Видимо, то, что произошло, поменяло его отношение к Олесе навсегда. Но ЧТО, блин, произошло? Побывал в загадочной «Любаше»? Олеся понятия не имеет, что это за заведение и с чем его едят. Она-то тут причём?

– Белозёрский – бандит, а у них свой кодекс чести. Если бы он хотел с тобой настоящих отношений, то взял бы в жёны. Вот пусть и возьмёт, Олеся. Сейчас ты его шалава, а это бросает тень на всю нашу семью… – произнёс папа более-менее спокойно, – Ты должна женить его на себе, только так ты сможешь спасти своё доброе имя.

– Да как я женю его на себе?! Папа! Он же не звонит мне! Чё случилось-то, не пойму, раньше ты таким не был. Ты же даже познакомился с ним! Чё не так?! – Олесю затрясло от возбуждения. Съехать их родительского дома? Это казалось катастрофой, но… если Игорь возьмёт её в жёны? От мысли о замужестве по телу пробежала приятная волна. Ведь он возьмёт её?

Но где ОН? Где?

– Я не знаю, как ты это сделаешь и знать не хочу, – отрезал отец, – Я был уверен, что у них нормальный ресторан, а это… блядство – уже слишком! Моя дочь таскается по городу с сутенёром, а я должен терпеть? Ну уж нет.

– Это Генка тебе напел, да? – от злости Олеська прикусила язык, – Скажи, папа?!

– Сейчас сложное время, и молодые люди, вроде твоего Игоря, берут власть в свои руки. Отчасти я их понимаю – всем хочется жить, а не прозябать. Я бы понял всё: беспредел, хулиганство, даже мокруху, но… публичный дом – это слишком даже для меня. Гена просто пригласил меня посетить то самое заведение, и я благодарен ему за это, – отец брезгливо фыркнул и скривился, – Он открыл мне глаза…

– Он дурак, он завидует, он… – Олеся была вне себя, – Причём здесь я? Я там никогда не была? Я даже не знаю, где это!

– Белозёрский предложил тебе работу, так? Ты таскаешься с ним в качестве его куклы. Так? – отец снова отвернулся и сжал кулаки, – Ты… путанка, да?

– Пу.. кто? Это не работа…

– А что? Хобби? Невест и жён берегут, Олеся, а те… девки… Я видел, что они делают с такими, как ты. Меня чуть не вырвало.

– Но я никогда там не была, папа, честно!

– Тем лучше, значит у тебя ещё есть шанс. Слушай, Олесь, пошевели мозгами, бери своего Белозёрского, пока тёплый, потом будет поздно. Ты хорошенькая, пользуйся природными данными. Конечно, если ты мне не врёшь насчёт… первого. Он обязан на тебе жениться, ты вправе этого требовать, – отец вышел из Олеськиной комнаты.

Требовать? Он ебанутый? Как можно требовать от жёсткого, привыкшего командовать мужика, чтоб он женился? Или это возможно? Отец жизнь прожил, он знает.

А Генка-то Генка! Ах, тварь! Ну, тварь! Она ему глаза выцарапает, когда встретит!

Олеська бросилась из комнаты, чтобы позвонить предателю Генке. Гена Хоботов! Вот, кто знает всё, и она прижмёт его к стенке прямо сегодня. Телефон Хоботовых не отвечал. Ну ничего, Олеся не гордая, заявится к бывшему домой.

Олеська кинулась к шкафу выбирать наряд. Теперь у неё появилась цель: выйти замуж за Игоря. Это решило бы все проблемы. Идея отца взбудоражила мозг. Ни один Костян не посмеет облизываться на жену Белозёрского, ни один Зюзя не позволит себе на неё пялиться. Какая разница, чем Игорь занимается, она разберётся с этим как-нибудь потом. Главное, поменять статус.

Как папа сказал? Путанка? Олеся Синицкая не путанка!

Оставалась лишь одна проблема: найти самого Игоря.

Олеся выбрала скромное трикотажное платье, чтобы Генка не подумал, что она собирается его клеить, накинула поверх длинное пальто, ядовито зелёный шарф ручной вязки, бросила в зеркало мимолётный взгляд. Хороша, Хоботов не устоит, и всё расскажет!

Что ж там такое творится, в той «Любаше»? Если папу чуть не стошнило, то Олесю тем более впечатлит.

На улице было безлюдно, темно и холодно. Поздняя осень в этом году выдалась хмурая, всё небо заволокло тучами, и пахло сыростью. Олесе почему-то показалось, что из тёмных кустов соседнего дома за ней кто-то следит, и от этого стало страшно. Она поёжилась и ускорила шаг. Её каблучки слишком звонко цокали по асфальту, и девушка старалась идти на цыпочках. От натуги свело икры.

– Блять, – выругалась Олеся, проклиная себя за трусость.

Но погони вроде не было. Она быстро дошла до Стальной и остановилась отдышаться. Выдыхаемый ею воздух парил и дрожал в свете бледных придорожных фонарей. Хрущёвки тонули в загадочном тумане, который тут же обступил Олеськины ноги, намереваясь потереться о них, как ласковый котёнок. Потусторонний мир, пугающий до жути.

Интересно, что стало с Алёшей и его родственницей? Они с Хоботовым бросили его в больнице и даже не узнали, как у пацана дела…

Впрочем, не до сирот ей сейчас. Совсем скоро она сама станет сиротой, если не подсуетится. Олеся разозлилась. Мир жесток, и ситуация требует решительных действий. Для начала прижать к стене Гену. Он не может не знать, где находится Игорь!

– Он здесь больше не живёт, – равнодушно заявила Генкина мать, когда Олеська добралась, наконец, до квартиры Хоботовых.

– А где живёт? – Олеська расстроенно сглотнула. Несколько минут страха, холода и темноты, и всё зря? Ну уж нет!

– Не докладывает, – мать семейства явно не была настроена на полноценный диалог.

– А брат его?

– Понятия не имею. Самостоятельные оба.

– А можно от вас позвонить? – Олеся вспомнила о папе. Если тот был в «Любаше», то знает адрес.

– Ну позвони… – женщина сделала шаг назад, пропуская настырную Олесю в пахнущий выпечкой дом. На девушку накатили воспоминания из той далёкой прошлой жизни, когда она думала, что Гена ей нравится. Здесь ей было уютно. Жаль, что недолго.

Олеська бросилась к стоявшему на уродливой тумбе телефону, стараясь отогнать от себя сентиментальное настроение.

– Пап, а где находится… тот ресторан? – спросила она, замирая от волнения, – Да-да, а можно поподробней?

Уже через пару минут она знала, что ей делать дальше. «Любаша» – вот ответ на все её вопросы. Главное, застать там Гену.

Глава 26. Предложение

«Любаша» находилась чёрт знает где: в пригороде, и Олеся смело направилась в сторону стоянки такси. Игорь щедро снабжал её деньгами, и последнее время она почти их не тратила, так что тех, которые предусмотрительно таскала в сумочке, должно было хватить на проезд туда и обратно. Олеся решила, что быстро выяснит отношения с Генкой и вернётся.

Ну и одним глазком глянет, что там за блядство. Любопытство уже давно съедало её изнутри.

Мелькнула мысль о покупке алкоголя, но Олеся была слишком маленькой, бухло продавали по паспорту, с 21 года. Конечно, можно было попробовать договориться с продавщицей, но времени и так было в обрез. Одинокая девушка поздним вечером привлекала ненужное внимание, в том числе и со стороны ментов.

Стоянка была пустая. Под пальто проник холодный ветер.

Олеська выругалась и топнула ногой, злясь на отца. Как так можно? Выгонять собственную дочь? Отправить в ночь в блядский пригород и спокойно готовиться ко сну? Ей всего восемнадцать, ей даже бухло не продают, она ещё дитё!

Резко взвизгнули тормоза и перед распсиховавшейся Олесей остановилась жёлтая «Волга» с шашечками. Явился, не запылился.

– Куда едем, красавица? – из окошка высунулся усатый водитель с улыбчивым лицом. Пижон!

– Кузьминская, 16. Ресторан «Любаша». Туда и обратно. За простой доплачу, – решительно отчеканила Олеся, чувствуя, как бурлит в её теле кровь.

– Кузьминская? – голос таксиста заметно поскучнел, – Это далеко и не по пути.

– По какому «по пути», ты таксист! – Олеська пришла в бешенство, – Я тебе денег дам. Чё, бабки не нужны?! – она вспомнила, как разговаривает с людьми Игорь, и сменила тактику, – Ладно, я других подожду, которые посмелее, – она брезгливо задрала нос, всем видом показывая, что испытывает презрение, – Так и останешься рядовым, водила, – она эффектно поправила волосы, блеснув, совсем как Игорь, широким металлическим браслетом и неспеша прошлась по тротуару. Её каблучки вызывающе застучали.

– Красавица? – таксист угодливо поехал вслед за Олесей, высовываясь из окошка почти по пояс, – Туда простые люди не ездят.

– А я простая по-твоему? – Олеся высокомерно отвернулась.

– Не серчай, садись, довезу по тарифу, – мужской голос стал заискивающим. Хитрый лис! Как бы не наколол.

– Я другого подожду, – неожиданно для самой себя заупрямилась Олеся.

– Да кого другого? – мужичок всё меньше Олеське нравился, – Нет никого и не будет.

Словно в ответ на его замечание блеснули в темноте яркие фары, и в нескольких метрах остановилось другое такси. Олеся приняла решение и направилась в сторону другой машины.

– Добрый вечер, – произнесла она чарующе спокойным голосом, – Кузьминская, 16, туда и обратно.

– Садитесь, – этот водитель был посерьёзней, и Олеся смело дёрнула ручку задней двери.

Ехали они какими-то тайными тропами, почти в кромешной темноте, и девушке вдруг стало страшно. Водитель молчал. Адреналин из её организма совсем выветрился, и оставалась лишь одна простая мысль: «На хуя?». Какого хуя она прётся туда ночью и что хочет там найти? Поговорить с Геной? Да ладно! Олеся могла встретиться с Геной и его братом в их гараже. Она могла найти его через общих знакомых.

Какого хуя она мчится сейчас, на ночь глядя, в долбаную «Любашу»? Она же думает, что Игорь ТАМ, с другими бабами!

Ревность.

Олеся с ума сходила от ревности!

Но если она увидит Игоря ТАМ, с другими бабами? ЧТО ей тогда делать?

Почему отец её не остановил? Почему папа перестал её любить? Почему так быстро сдался? Происходящее всё меньше Олесе нравилось. Зачем Гена позвал папу в тот ресторан? Хотел отомстить? Отомстил.

Как ей быть? Что делать? Может быть, вернуться, пока не поздно?

– Приехали, – доложил водила голосом робота, – Счётчик не выключаю. Жду здесь.

– Спасибо, – у Олеськи душа ушла в пятки. Поздно. В висках загудело от напряжения. Что будет? Генка там? А вдруг её туда не пустят?

Папа считает её путанкой, а Гена ненавидит за то, что променяла на другого, Королько верить нельзя, а Игорь… Игорь всегда немного чужой, далёкий, даже когда они вместе.

Олеся осталась совсем одна без поддержки, без информации. Нужно как-то выживать!

Она вывались из машины на ватных ногах и уставилась на переливающиеся красным буквы: «ЛЮБАША». Перед глазами всё поплыло, а уши заложило. Невысокое здание с зашторенными окнами посреди пустыря. Минимум света, минимум архитектуры, «ресторан» был больше похож на заводскую столовую, чем на солидное заведение. Единственное, что украшало это место – кованая изгородь, настолько изящная, что Олеся не сразу её разглядела. Изгородь огораживала здание сзади и с торца и выглядела так, как будто с фасада её по какой-то причине снесли.

В глубине дворика были запаркованы несколько машин, людей видно не было.

Ресторан Костяна не произвёл на Олесю положительного впечатления. Впрочем, она приехала сюда не для того, чтоб очаровываться. Олеся остановилась возле такси, переминаясь в нерешительности.

Нужно глянуть стоит ли там Генкина «шаха» и принимать решение, исходя из этого. На Олеську напала её обычная трясучка, и, чтобы взять себя в руки, она сделала несколько шагов по направлению к фасаду. Из-за туч вышла луна, и Олеся разглядела низкорослые ёлки, видимо совсем недавно посаженные. Словно во сне она сделала ещё несколько нерешительных шагов и чуть не заорала от ужаса: дорогу ей перегородила чья-то мощная фигура.

– Стой, куда? – прошипела «фигура» до боли знакомым голосом. Хоботов? О господи, Хоботов! Олеся почувствовала, как к горлу подкатывает нервный ком, – Олеська, ты? Ты чё здесь делаешь, дура?

Крепкая Генкина рука схватила её за плечо и потащила к ёлкам.

– Гена, – Олеська всхлипнула, – Ты зачем папу сюда приводил, козёл? – она не нашла ничего лучшего, как сразу предъявить Генке то, с чем пришла.

– А чё я должен был делать, если он сам захотел? Ты чё припёрлась-то? По мне соскучилась? – Гена невесело хмыкнул, – Или Игорька своего ищешь? Бросил он тебя? Помолись, что снова пронесло, Синицкая.

– Бросил? – Олеське вся кровь ударила в лицо. Что за дела? Как это бросил? – Как это бросил?!

– О-о, тут всё сложно, ты не ори, а то пойдёшь к Костяну объясняться, а у него с бабами разговор короткий, особенно с красивыми, – Генка нехорошо усмехнулся, – Но тебе-то не привыкать, Олеся, да?

– Ах ты козлина, – Олеся бросилась на Генку драться, – Я не шлюха! Не путанка! Какого хуя папу против меня настроил, ненавижу! – она не выдержала и разревелась, оседая, – Чё делать-то мне теперь? Он меня из дома выгоняет, и это всё из-за тебя!

– Не реви, слушай, – Генка дёрнул её за рукав и прижал к себе, – Хватит-хватит. Как это выгоняет? Почему?

– По кочану! Он меня шлюхой считает, и всё из-за тебя! Зачем его сюда привёл? Я даже не знаю, чё тут такое. Я вообще не в курсе, мне вообще на это всё по барабану! Как я жить-то теперь буду? Где? – Олеська забилась в истерике, – Отомстил мне, да?

– Да тише ты, не ори, – Генка провёл по её волосам ладонью, – Пойдём с чёрного хода. Выпить принесу, обмозгуем. Пойдём.

Олеся послушно поплелась за Хоботовым.

Неприметную дверь на глухой стене Генка нашёл, казалось, на ощупь. Они вошли в узкий и низкий проём, больше похожий на лаз и, пригибаясь, спустились по пологим ступенькам в отделанную алым бархатом комнату. Здесь можно было выпрямиться в полный рост.

– Безвкусица какая, – буркнула Олеся, понемногу успокаиваясь и с любопытством оглядывая интерьер, – Как будто всё в крови.

– Не твоё дело. Станешь хозяйкой, тогда и будешь рулить, а пока тут Костян хозяин. Садись, – Генка кивнул в сторону удобного диванчика, – Ща бухлишка принесу, никуда не уходи.

– Козлина, – снова разозлилась Олеся, – Всю жизнь мне испортил.

– Я? – Генка искренне рассмеялся, – Будешь обзываться, я тебя выгоню.

– Козлина…

– Коза! – Генка куда-то вышел.

Олеська прислушалась. Где-то неподалёку громко играла музыка, Тыц-тыц-тыц, стены ощутимо вибрировали. Совсем рядом раздались мужские голоса, и Олеська вздрогнула. А вдруг обиженный Гена отдаст её в бордель? Какого чёрта она сюда припёрлась? Сейчас прямо здесь и разделают её, дурёху, по ГОСТу как телятину.

– Коньяк, ты ж его любишь? – Гена зашёл один, в его руках была внушительная бутылка конины, – Ну давай за встречу. Как ты, рассказывай, – он бухнулся рядом с ней на диван, отчего Олеська подпрыгнула, – Чем я тебя расстроил? – деловито откупорил бутылку, собираясь наполнить появившиеся словно по волшебству бокалы.

Видимо, не первый раз Генка здесь. Небось, баб своих сюда водит. Или с проститутками, как… Игорь? Олесе стало неприятно. Неужели им всё равно с кем? А как же… любовь, симпатия?

– Баб сюда водишь, да? – смолчать не получилось, – Как же быстро твоя любовь закончилась.

– Чё? Олесь, ты не охуела? – Генка недружелюбно нахмурился, – Может, ты на хуй отсюда пойдёшь? Я тебя как человека хотел выслушать, а ты опять за своё?

– Как человека? Да меня отец из-за тебя из дома выгнал! – она бахнула весь налитый в бокал коньяк одним глотком и зажмурилась. Глотку жёстко обожгло.

– Чё заладила? Выгнал-выгнал… Выгнал, переезжай ко мне и живи, хоть всю жизнь, меня там всё равно не бывает.

– К тебе? А, вон оно как, далеко идущие планы? – Олеська прекратила морщиться и присвистнула, – Значит, решил меня к себе привязать? Ну, ты молодец!

– Синицкая, ты совсем тупая? Ты думаешь, я тебя всю жизнь буду ждать? Пуп Земли ты, а не Синицкая. Я тебя по дружбе приглашаю, как бывшую одноклассницу, а как баба ты мне давно неинтересна. После Игоря у меня на тебя не встанет. Брезгую, знаешь? – Генка издевательски подмигнул, – Ты бы к венерологу сходила, анализы сдала, Олесь.

– Сука! – Олеська со всей дури пнула Хоботова кулаком в плечо, – Заткнись! Ты просто завидуешь.

– Завидую? Чему? Кому? У меня таких как ты пачками, сами вешаются, отбиваться не успеваю, – Генка закатил глаза, – Зачем ты мне одна, если я могу каждую ночь иметь разных? Не, Олесь, твой поезд ушёл.

– А я и не претендую, – Олеся опьянела и решилась, – Ген, а Игорь уже приехал? Я вообще-то к нему пришла, а не к тебе, – начала она издалека, стараясь казаться спокойной.

– А чё он тебе сам не сказал? Бросил тебя, да? Всё-таки бросил? – Хоботов развеселился, – А я-то думаю, чё он сюда зачастил, а оказывается, ты ему надоела. Как забавно. Всё-таки опять тебе, Синицкая, подфартило, даже по рукам не пустили. Или…?

– Никто меня не бросал, – в груди у Олеси заныло. Игорь зачастил? Так вот где он пропадал всё это время? Но почему? Что она ему сделала? Разве она не заслуживает хотя бы объяснений? – Не бросал.

– А он в курсе что ты сюда припёрлась? Ещё и ночью? Охотишься на него? – Хоботов взял Олеську за руку и посмотрел в глаза, – Ты и правда хочешь это увидеть?

– Что увидеть? – Олеся облизнула пересохшие губы.

– Всё, Олесь. Увидеть ВСЁ, – в серых глазах Гены Олеся увидела грусть, – Мой тебе совет: не лезь на рожон. Скажи папе, что вы с Игорем расстались, а я подтвержу, что ты чиста и невинна. Такие люди, как Горе, никого просто так не отпускают. Может, он тебя пожалел? Бывает же такое, человеческое проснулось… Езжай домой и забудь его как страшный сон.

– Я хочу увидеть ВСЁ, – Олесю снова затрясло.

Забыть Игоря? Забыть его игривый взгляд и очаровательную улыбку? Забыть своего бубнового короля, который останавливает время одним жестом? Да, секс с ним не приносил Олесе удовлетворения, но это лишь потому, что она неопытна. Но Игорь обещал ей, что очень скоро она начнёт получать оргазмы, и она в это верила.

– Ты его любишь? – простой вопрос Хоботова застиг Олесю врасплох.

А что такое любовь?

Олесе хотелось быть рядом с Игорем, потому что он всегда знал, что надо делать. Он не жевал сопли, как Генка, он отдавал приказы, и Олесе нравилось подчиняться, нравилось, как закатываются его глаза на пике удовольствия, как он постанывает в её полуоткрытые губы, как расслабляются под её ладонями его напряжённые мышцы. Для Игоря не существовало слова «нет», он просто брал её, и Олеся не могла этому противиться. Она больше не принадлежала себе.

Но… любила ли?

– Я… не знаю, – она растерялась. Но без него, без Игоря, ей было плохо, – Наверное, люблю.

– Выпей ещё. Я отведу тебя к нему, но сразу не светись, – взгляд Хоботова стал стальным, – Ты дура, Синицкая. Я тебя предупреждал.

***

Олеся глядела на своего невъебенно прекрасного Аполлона из-за шторки и тихо ревела. Его искажённое наслаждением лицо тихо подрагивало, а длинные пальцы запутались в белокурых волосах красиво сложенной, гибкой шлюхи, которая с увлечением ему отсасывала. Это было долго, очень долго, но девица не останавливалась, двигалась ритмично и выверенно, не зная усталости. Казалось, и Игорь, и проститутка были под какими-то препаратами.

Олеся впервые увидела своего любовника обнажённым. Уродливый шрам на левой сторон груди, шрам чуть поменьше возле ключицы. Так вот почему он прятал от неё своё тело? Стеснялся, что неидеальный? Его левая нога была по колено загипсована. Ранение?

Наконец, Игорь подался вперёд, резко запрокинул голову, и Олеська отпрянула в глубине своего укрытия. На мгновенье ей показалось, что она услышала мужские стоны. В ушах зазвенело от обиды и боли.

Её подрагивающие от рыданий плечи обняли чьи-то горячие руки.

– Уведи меня отсюда, Гена.

– Олеся, прости меня, пожалуйста. Я не должен был…

Олеська первая его поцеловала. В губы. Властно. Крепко. Решительно. Между ними снова вспыхнула сумасшедшая искра. Олесе всегда нравилось целоваться с Хоботовым. Он делал это так искренне, так смело… Его губы скользнули вниз по к её шее, принимаясь терзать самое чувствительное место, а руки потащили трикотаж платья вверх, обнажая ноги в зябком капроне. Бёдра свело сладкой судорогой, а внизу живота разгорелся пожар, погасить который было уже невозможно. Олеська бесстыдно запрыгнула на Хоботова, обнимая его ногами и сжимая что есть силы.

– Мой, только мой, – прошептала она ему прямо в губы и безжалостно втянула их ртом, оставляя засосы.

Они очутились в блядском алом бархате, разбрасывая одежду по полу. Их обнажённые тела переплелись, и Олеська закричала от запредельного наслаждения, ощущая, как ложится на её рот тяжёлая ладонь.

Всё тело звенело и пылало, а Олеську разрывало на части от страсти. Несколько яростных толчков, и мир вокруг исказился, рассыпался на миллион ярких осколков. Это было настолько прекрасно, настолько ярко, что сознание помутилось.