Other Side. Когда туман сгущается

Редкие встречи с Савелием Федоровичем на протяжении пяти лет напоминали друг друга, как разученные движения ритуального танца из вопросов и ответов. Упоминание о давно названном, но нигде не зафиксированном диагнозе каждый раз вызывало у Андрея ворох неприятных воспоминаний о прежних ошибках и болезненные ассоциации с матерью. Стиснутый рамками собственных предположений о допустимом и страхами о вынужденной госпитализации, он рассказал лишь часть своей правды, озвучив жалобы на бессонницу и тревожность. Движимый чувством вины и обещанием, данным сестре, он почти не раздумывая согласился на прием новых лекарств. Даже завышенная стоимость препарата, честно озвученная доктором, не стала преградой для надежды на обретение душевного равновесия. Знакомая, но старательно забытая обстановка содрала коросту со старых ран, придав ему нервозное ускорение. Он быстро распрощался с врачом и понес только что выписанный рецепт в местную аптеку.

Ближе к вечеру, сидя в любимом кресле и разглядывая абстрактный узор на обоях, Андрей поймал себя на мысли, что снова хочет напиться. В пользу этого импульса говорило то, что с завтрашнего дня он решил начать прием лекарства, требующего строгое воздержание от алкоголя. Минусов у затеи тоже немало: нежелание пить дома и в одиночку, предстоящий подъем на работу, ворох неоконченных мелких дел и целая плеяда тайн, угрожающей стеной отрезавшая его от привычного мира. Последнее, впрочем, в равной степени усугубляло желание. Внезапно возникший Клотт настиг его в самом центре омута нерешительности.

– Либо иди уже бухай, либо перестань зудеть.

– Да я бы с радостью забил на все. Только вот работа завтра.

– Так и забей. При таком папе ты можешь себе позволить хоть в приемной у директора вечеринки устраивать, не то что денек-другой прогулять.

– Меньше всего мне хочется становиться мажором. К тому же, он им все таки не начальник.

– Ты брось – это же радиозавод, оборонка. Там парней в штатском больше, чем реальных работников. Да их сбшник, будучи еще старлеем, с тобой пятилетним и сестрой сидел, когда маменька в загулы уходила. Хоть ты и забыл давно об этом, факт остается фактом: ты тот, кто ты есть. Некоторые вещи не выбирают.

После его слов в голове Андрея словно прорвалась плотина, заполняя внутренний взор бурлящим потоком детских воспоминаний.

– Как ты мог это узнать, ведь я ничего такого не помню?

– Ты помнишь практически все, что случалось в твоей жизни. Однако большая доля этой информации сжата и закодирована в целях экономии ресурсов. Грубо говоря, память похожа на склад с огромным количеством запертых контейнеров. Забывчивость – это самообман, волевой акт по выбрасыванию ключей. Большинство из них теряется, даже не доходя до сознания, остальные исчезают по личным идеологическим причинам. Я просто свободен от рамок твоей повседневной морали, поэтому способен заглянуть в каждый ящик.

– То есть ты можешь вспомнить любой факт из моей биографии?

– Более того – даты, имена, параметры, события… В общем, все, с чем ты когда-либо сталкивался хотя бы мельком.

– Докажи!

– Задавай любой вопрос.

– Даже не знаю… Цифры, говоришь? – Андрей на секунду задумался, пытаясь вспомнить то, чего точно не помнит, – ну, пусть будет радиус земли.

– Шесть тысяч триста семьдесят один километр.

Андрей открыл поисковик на телефоне, чтобы убедиться в правоте сероглазого.

– Знаешь, из этого выйдет неплохая игра на выпивание: ты будешь задавать вопросы, если я отвечаю правильно, выпиваешь. Как тебе идея?

– А если неправильно ответишь?

– Исключено.

– Тебе то какой профит от того, что я напьюсь?

– Честно сказать, меня достало твое нытье. Не обижайся, я понимаю, что у всех могут случаться кризисы, но складывается впечатление, что у тебя он никогда не прекращался. Тебе не помешает немного отдохнуть, пока есть такая возможность. И не я тому виной, что алкоголь ты предпочитаешь другим видам досуга. Есть и еще один момент. Когда ты засыпаешь и окунаешься в бездну, я могу использовать все наши общие ресурсы для поиска решения неотложных задач.

– Воистину сон разума рождает чудовищ.

– Не драматизируй. Мы же уже определились, что я тебе не враг. Да и где бы ты сейчас был без меня и моих способностей?

– Ну, допустим…

– К тому же, в конце нашей попойки я раскрою тебе маленькую тайну.

– Даже если ты не демон, то ведешь себя чертовски подозрительно. Мне вот стало интересно: а ты не боишься исчезнуть после того, как я начну пить лекарства?

– Сколько раз мне еще повторить, чтобы ты запомнил? Я не галлюцинация, настоящая угроза для меня — это твоя смерть. Единственный, для кого эти таблетки представляют угрозу – это ты сам.

– Хорошая попытка, но тут ты меня не переубедишь. Я не первый год к нему хожу, он свое дело знает.

– Даже не пытался. Просто пораскинь мозгами: ты же не сказал своему врачу всей правды, и тебе неизвестно, к каким последствиям может привести столь грубое вмешательство в психические процессы. А еще не понравился мне этот твой доктор, что-то с ним не так. Уж больно он нервничал, предлагая тебе альтернативу.

– Мало ли, может, ему фармкомпании башляют за продвижение продукции.

– Все может быть, но я чую, что здесь что-то нечисто. В любом случае, кто бы ни ставил на тебе эксперименты, только ты сам можешь их прекратить. Впрочем, забей. Не созрел еще для игры?

– Хрен с тобой, все равно вискарь добить давно пора.

Познавательная посиделка продлилась до часу ночи. Андрей с увлечением вытягивал из Клотта сведения, будто расшифровывая черный ящик собственной памяти. Давно забытые факты, обстоятельства судьбоносных решений, увиденные когда-то краем глаза стихи… Он будто собирал себя заново, не забывая сопровождать этот удивительный процесс принятием спиртного. Уокер закончился, а вопросы в голове только множились.

– Ну вот и все. Согласись, неплохо посидели.

– Еще бы. Только я еще о многом не успел тебя расспросить.

– Увы, увы. Это ведь была игра на выпивание, так что продолжать ее больше нечем. Можем, конечно, съездить в бар за добавкой, но тебе придется нацепить свою гарнитуру.

Соблазн, подкрепленный хмельным интересом, пересилил сомнения.

– А куда?

– Из всех известных мне заведений сейчас открыты только две совсем убогие рюмочные и «Грех», если судить по встреченным тобой вывескам. Кажется, выбор очевиден.

Усевшись на заднее сиденье такси и назвав адрес, Андрей сделал вид, что принимает звонок.

– А как насчет того, о чем ты говорил вначале?

– Ах, да. Ты ведь про маленькую тайну? Помнишь, в тот вечер, когда Ярослав отдавал тебе книжку и ключ, он сказал, что не знает, что он открывает? – Клотт сымитировал барабанную дробь пальцами по изголовью сиденья водителя. – Он соврал.

– Откуда ты знаешь?

– Язык тела. Долго объяснять нюансы, но можешь быть уверен.

– Врешь.

– Иронизирую. В кабинете Филина ящики стола, за которым вы бухали, пронумерованы, и на ключах от них те же самые бирки.

– Ты меня за этим в «Грех» потащил?

– Ну, не только за этим, расслабиться тебе и вправду не помешает. Люблю, когда одно решение подходит для нескольких задач. Считай, с пользой оттянешься.

Тем временем машина затормозила на парковке клуба, и Андрею пришлось прервать диалог. Он расплатился и поднялся по бетонной лестнице. Лишь в безлюдном холле заговорил вновь.