Other Side. Когда туман сгущается

– Не спеши с выводами. Скоро все наладится, можешь мне поверить, – он потянулся к ней, чтобы поцеловать. В этот момент такси, в котором они ехали, завернуло в переулок и остановилось перед преграждающим выезд черным рэнджровером. Сзади путь перекрыл точно такой же автомобиль.

– Приехали.

В лице повернувшегося водителя Андрей с ужасом опознал налетчика, которого чуть больше недели назад сам пырнул ножом в живот.

– Выходите из машины, голубки.

Глава 6. Западня

Тяжелое мутное небо висело над переулком, где в окружении десятка угрюмых вооруженных мужчин сиротливо стояли парень и девушка.

«В пистолете шесть патронов. Пока будешь стрелять, тебя тоже ранят, скорее всего. Так что в рукопашной возьмешь одного, максимум двоих. Это самый лучший расклад, да и то, если они по каким-то причинам проигнорируют Риту. Кажется, это финиш».

На лице Андрея застыла гримаса отчаяния. Лицо, Риты напротив, чуть ли не сверкало неестественной улыбкой. И был еще запах. Запах ее тела, сводивший его с ума в моменты близости, настолько усилился, что, казалось, пронизывает собой весь хмурый заблокированный проезд. На ее голове сверкал серебряный обруч, сплетенный из тончайших драгоценных нитей.

– Я сейчас обращаюсь ко всем вам, – в голосе девушки тоже произошли перемены. В обычный мелодичный его строй вплетались неестественные щелкающие стрекочущие звуки. – Когда я говорю – ты, каждый солдат понимает, что речь идет конкретно о нем, – она перевела дух, собираясь с мыслями. Все десять человек в ожидании ее голоса стояли, не шелохнувшись.

– Ты слаб и безволен передо мной, твоя жизнь ничтожна и всегда была наполнена лишь страданиями. Жалкое бессмысленное существование. Но я здесь, чтобы прекратить это никчемное недоразумение, поблагодари меня за это.

Приглушенный хор мужских голосов ответил ей.

– Спасибо, Хозяйка.

– В тебе больше нет надобности. Избавься от себя тем оружием, что принес на встречу. Если же ты ничего не взял, используй свои руки, – в этот момент прогремело четыре выстрела, и три ножа вспороли горла своих обладателей. Оставшиеся простым пугающим движением обхватили свои головы руками и, издав мерзкий хрусткий звук, свернули себе шеи.

Зловещая тишина повисла над переулком с тремя машинами и десятью трупами. Пьянящий Ритин запах унесло леденящим порывом осеннего ветра, серебряное мерцание потускнело и вскоре исчезло. Андрей не мог двигаться, пребывая в шоке от развернувшейся перед ним картины массового суицида. Клотт молчал. Улыбка растаяла на лице девушки, уступив место прежней печальной озабоченности.

– Нам нужно уходить, скоро нагрянет полиция. Далеко не все из них – солдаты.

– О чем ты? Какие еще солдаты? Что это вообще такое сейчас было?

– Прости, Андрей, но сейчас правда нет времени объяснять, – она схватила его за руку и потащила мимо машин и теплых еще тел, стараясь не наступить в склизкие багровые лужи. Дальше по проезду, затем по сырой Фрунзе, несколько переулков промелькнули перед его ничего не видящим взглядом. Затем Рита затащила его на заброшенную уже пять лет стройплощадку несостоявшегося торгового центра, и только там, отдышавшись, заговорила.

– Я правда не хотела, чтобы ты становился свидетелем чего-то подобного, – взгляд ее стал еще более печальным. Казалось, она борется с собой, чтобы не заплакать. – Но у меня не было выбора: они бы убили нас там. Я не настоящая Хозяйка. Пока у них есть Хозяин, в запасе была пара минут и…

Не договорив фразу, Рита задрожала, и из карих глаз полились слезы. Гримаса плача исказила любимое Андреем лицо. Поборов животный страх и шок от увиденного, он подошел вплотную и, обняв одной рукой за плечи, а вторую положив на коротко стриженый затылок, прижал к себе рыдающую девушку.

Им столько предстояло рассказать друг другу, в стольком признаться. Казалось, весь залитый дождем котлован, на берегу которого они стояли обнявшись, был неизмеримо мельче этой пропасти недосказанности. Он не знал, чем может обернуться эта лавина откровений, но пока Андрей гладил ее голову, а она согревала своим сбивчивым дыханием его шею, это не имело значения. Только пасмурное небо, кривой профиль металлического забора, бездонный омут с торчащим из него остовом никогда не построенного здания, и они. Вдвоем. Ему безумно хотелось, чтобы она перестала плакать, перестала страдать, но в тоже время он кожей чувствовал, что как только это произойдет, мир уже не будет ограничиваться лишь ими обоими. Начнется разговор, и этот катастрофически трогательный момент близости завершится.

Буря в душе девушки улеглась, с опустошенным взглядом она отстранилась от Андрея. Глаза еще красные и припухшие, но дыхание ровное и без судорог. Тихим голосом Рита заговорила.

– Андрей, прости меня, я не хотела втягивать тебя во все это.

– Боюсь это я нас втянул. Я не рассказывал тебе, но в нашу первую ночь произошло кое-что страшное.

Она подняла заплаканное лицо и с пронзительным вниманием заглянула в глаза Андрея.

– Я сам еще не понял, что именно тогда случилось. Но, возможно, скоро я получу ответы. Реальность будто раздвоилась: в одной мы посидели в клубе и поехали ко мне, там провели ночь вдвоем, а в другой творилась какая-то чертовщина. Мы встретили старого приятеля Филина, он оказался проводником на какую-то Ту Сторону. Я все еще не понимаю, что это такое и есть ли она вообще. Затем мы поехали к нему домой, и он провел странный ритуал, который должен был нас туда провести. А потом случилось страшное. Этот парень убил Филина и, кажется, остальных тоже. А я провалился куда-то или просто вырубился. А утром оказалось, что ничего этого вроде как не было, и я проснулся в той первой реальности.

Он остановился, раздумывая над тем, не рассказать ли ей и про Клотта, но решил, что одной порции шокирующей правды будет более чем достаточно. Рита продолжала поглощать его глазами, казалось, все ее существо превратилось в комок внимания, а по лицу нельзя было прочесть ни единой эмоции. Андрей прикрыл глаза, не столько чтобы лучше припомнить порядок повествования, а чтобы отгородиться хоть чем-нибудь от этого взгляда.

– Тогда на какой-то миг мне даже показалось, что я могу выбрать, в какой реальности мне оставаться. Сама понимаешь, я выбрал ту, в которой у меня есть ты. Но через неделю погиб Филин, тогда во мне зародились сомнения. Затем этот случай со Светой. Я до последнего боялся верить, что это не цепь совпадений, а удары с Той Стороны. Но после аварии с Олегом я не смог уже закрывать глаза и начал действовать.

Молчание, висящее над пустынной стройплощадкой, казалось, имело собственный вес. Оно было столь тяжелым, что Андрею чудилось, будто он слышит хруст собственных костей и треск суставов, выворачиваемых этой чудовищной силой. Он не выдержал.

– Пожалуйста, не молчи!

– Я не знаю, что мне сказать, – пораженная услышанным, девушка вновь заговорила тихим, даже несколько монотонным голосом, что еще больнее ударило Андрея. Ему хотелось, чтобы она закричала на него, ударила или попыталась уйти – все что угодно, лишь бы не это хладнокровие. – Я не могу поверить, что ты все знал с самого начала и даже не попытался мне рассказать.

– Прости, я сам не знал, что это такое – дрянная мистика, совпадения или… – он замялся, – свидетельство моего безумия.

– И поэтому ты позволил другим страдать до тех пор, пока очередь не дошла до тебя? Ведь это же наши друзья! Твой лучший друг умер! Это трусость.

Теперь уже у Андрея перехватило дыхание, но у него был давно испробованный метод подавления собственных чувств. Картинка, выхваченная из детских воспоминаний: суровое осуждающее лицо отца, капля жалости в глазах которого тонет в море презрения. Так он глядел всякий раз на провинившегося маленького Андрея, и без того готового сгореть со стыда. На самом деле, таких картинок можно было выхватить бесчисленное множество, но даже одной, как правило, хватало, чтобы взять себя в руки. Даже сейчас.

– Я понимаю, что ты вряд ли сможешь мне это простить. Ты права, это трусость. Но послушай: я взял себя в руки и уже начал действовать. Понимаю, меня это никак не извиняет. Однако завтра вечером я искуплю свои ошибки.

– О чем ты говоришь?

– У меня есть план, как расправиться с этим мерзавцем. Завтра он нападет на меня, а я уже готов к нашей встрече.

– Андрей, тебе не справиться со всем ульем в одиночку. Это никому не под силу.

– Ульем?

– Ты даже этого не знаешь, а говоришь, что готов ко всему.

– Но я не буду один, у меня появились союзники.

Глаза девушки расширились в преддверии испуга.

– Кто они?

– Я не могу тебе рассказать, прости. Это тайная организация.

– Нет! – крик девушки пронесся над пустырем, эхом отражаясь от искореженных бетонных свай. – Предатель, – она отвесила ему звонкую в окружающей пустоте пощечину, – ты все таки работаешь на Триумвират! Я до последнего не верила дяде, но он и тут оказался прав!

Закрыв посеревшее лицо руками, она вновь расплакалась. Шокированный непонятными обвинениями Андрей с минуту стоял, опустив руки, пытаясь усвоить смысл странных слов. Но, спохватившись, потянулся снова обнять Риту. Она буквально отпрыгнула от него.

– Не приближайся ко мне! С этого момента мы совершенно чужие люди. Я не посмотрю на то, что между нами было, если ты встанешь у меня на пути.

После этих слов овеваемая октябрем фигурка кинулась к дыре в заборе и, не оборачиваясь, исчезла из поля зрения. Он долго стоял, затем, не выдержав невидимого груза, рухнул спиной, ударившись о забор. Теперь даже лицо отца, воскрешенное в памяти, не могло ему помочь.

– Я понимаю, что тебе сейчас не до чего нет дела, – Клотт сидел напротив него на корточках. Даже туманные линзы глаз сейчас, казалось, излучали сочувствие. – Но нам пора идти домой. Я могу тебе помочь, только согласись.

Андрей не поднимал головы, зажатой между ладонями.

– Я не хочу, чтобы мне помогали. Оставь меня.