Так берегись

На этом месте Друппи взвыл ещё более жалобно. Для него «пара дней» – такая же вечность, как для меня сотня лет.

– Ничего такого я не учуяла, – наконец сказала Базилио. – Я без всякого запаха испугалась. Самой теперь стыдно, что такая трусиха. Просто ещё никогда в жизни не видела тебя таким.

– Каким – «таким»?

– Не знаю, как объяснить, – нахмурилась она. – Чужим? Неприятным? Нет, эти слова не подходят. Просто раньше, когда ты приходил, от этого становилось радостно, даже если ты сам в этот момент на кого-нибудь злился, или был усталый, или горевал. А сегодня – никакой радости. Наоборот, сразу такая тоска, что мне захотелось уйти. Всё равно куда, лишь бы тебя там не было… Ой. Извини, пожалуйста. Я как-то не сообразила, что это, наверное, очень обидно звучит.

– Да нормально звучит, – вздохнул я. – Хорошо, что ты честно сказала. Когда такая хренотень творится, полезно знать, как это выглядит со стороны. Почему радость ушла, как раз понятно – она же, строго говоря, была не столько от меня самого, сколько от магии. Сам люблю постоять возле какого-нибудь могущественного колдуна, это как зимой на солнце погреться. И рядом со мной всем было так же хорошо. А теперь я утратил способность колдовать.

Базилио тихо ахнула и хотела схватиться руками за голову, но промазала, получился нелепый хлопок в ладоши, как будто она решила встретить новость аплодисментами. Когда тело не своё, а наколдованное, сильное волнение это выдаёт.

– Не навсегда, – поспешно сказал я. – Скорее всего, через несколько дней всё наладится. Буду как новенький. Настроение у меня пока, сама понимаешь, не то чтобы замечательное. Но объективно, ничего страшного не произошло.

– Если наладится, тогда ладно, – обрадовалась Базилио. – И главное, теперь понятно, почему от твоего настроения хочется на край Мира сбежать. Я же, представляешь, сперва решила, это вообще кто-то другой тобой притворился. Например грабитель. Или какой-нибудь твой старинный враг. Говорят, изменить внешность довольно легко. Поэтому я испугалась. Подумала, вдруг этот враг нас с Друппи убьёт или превратит во что-нибудь жуткое, чтобы тебе отомстить? Сидела и думала: ну я и дура, надо было не математику первым делом учить, а магию. Смогла бы тогда нас всех защитить.

– Получается, даже хорошо, что ты пока боевой магии не научилась, – невольно улыбнулся я. – А то осталась бы от меня кучка пепла, сама бы потом небось весь день ревела…

– Я бы целую тысячу дней ревела, если бы с тобой такое случилось! – горячо заверила меня Базилио. И рассудительно добавила: – Но вообще-то магия бывает разная. Я имею в виду, не обязательно вот прямо сразу всех вокруг испепелять.

– Не обязательно, – согласился я. – Но поначалу часто именно так получается. Самую опасную боевую магию новички обычно осваивают в первую очередь, убивать почему-то легче всего. Тот же Смертный Шар – совсем простой фокус. Я когда-то чуть ли не с первой попытки научился. И до кучи нечаянно обзавёлся ядовитой слюной – убивай не хочу, ни в чём себе не отказывай. И кроме этого долгое время почти ничего не умел.

– Но ты же не убиваешь всех подряд, не разобравшись? – с надеждой спросила Базилио.

Похоже, она впервые всерьёз задалась вопросом, как я провожу время за порогом Мохнатого Дома. И чем таким интересным зарабатываю на нашу общую развесёлую жизнь. Что, на самом деле, понятно. Базилио, конечно, выглядит, как почти взрослая барышня и математические задачки повышенной сложности щёлкает как орехи, но не следует забывать, что на свет она появилась всего полтора года назад, причём не младенцем, а говорящим чудовищем с уже сложившимся добродушным характером и живым ненасытным умом. Когда рождаешься не обычным способом, а вследствие чужого колдовства, ещё и не такие парадоксы случаются. Но знаний об устройстве окружающего мира всё равно набираешься постепенно и поначалу мало что о нём понимаешь, будь ты хоть трижды волшебное существо.

Поэтому я не стал ни смеяться, ни тем более обижаться, а серьёзно ответил:

– Я обычно, даже разобравшись, никого не убиваю. Живые люди мне нравятся гораздо больше, чем мёртвые: они тёплые, шевелятся и рассказывают разные интересные вещи. А мёртвые просто уныло лежат.

Видимо, в награду за пропаганду гуманизма среди молодёжи жизнь моя незамедлительно начала налаживаться. Повар принёс кружку вполне сносной камры и творожные блины, до смешного похожие на сырники моего детства, только больше их раза в четыре, – ну так на то и Магический Мир, чтобы сбывались мечты. Друппи мужественно покинул укрытие, подошёл, умостил на моих коленях свою мохнатую башку, подождал, пока я его поглажу и даже после этого не убежал на край Мира, жалобно завывая, а неторопливо отступил. А Базилио объявила:

– Сэр Джуффин прислал мне зов. И велел передать тебе, что ещё часа два будет запугивать какого-то Тари Умхаллу; не знаю, кто этот человек, и зачем его надо запугивать, но сэру Джуффину, наверное, видней…

– О, этого красавца давным-давно пора запугать, – заверил её я. – Он шантажист, причём, можно сказать, бескорыстный. Кучу людей держит в страхе, не требуя ни денег, ни каких-то услуг, просто ради удовольствия иметь над ними тайную власть. Формально его и осудить-то не за что, но сэр Кофа давно за ним наблюдает и, видимо, наконец-то нашёл, к чему прикопаться. В общем, отличная новость, я этому рад.

– Ну тогда хорошо, – кивнула Базилио. – А ещё сэр Джуффин просил тебе передать, что примерно через два часа будет ждать тебя в Доме у Моста. Странно, конечно, что он сам тебе это не сказал. Вы же не поссорились, правда?

– Если бы мы поссорились, я бы здесь уже не сидел, – мрачно хмыкнул я. И сразу пожалел о сказанном: Базилио считает сэра Джуффина Халли добрейшей души человеком, и вряд ли следует вот так грубо лишать её этой приятной иллюзии. Поэтому я поспешно добавил: – Делать нам больше нечего – ссориться. Просто как бы, интересно, он мне сказал, если я утратил магические способности?

– А при чём тут ма… – начала было Базилио, но и сама уже сообразила. – Ой, так Безмолвная речь – тоже магия? – изумилась она.

– Ещё какая магия. Забыла уже, как сама ей училась?

– Почти забыла, – смущённо улыбнулась она. И, помолчав, добавила: – Я стараюсь не очень-то вспоминать, как всё было в самом начале, когда я выглядела… не как человек. Сразу начинает казаться, что я гораздо хуже всех остальных. Что бы ни делала и как бы ни старалась, а всё равно родилась чудовищем, и этого уже не исправишь. Жалко, что нельзя совсем об этом забыть.

– Так наоборот же! – воскликнул я. – Ты не хуже, а в сто раз круче. Люди – ну просто люди. Ничего выдающегося. Нас тут много таких. Все рождаются примерно одинаковыми, и надо очень здорово постараться, чтобы кем-нибудь необыкновенным стать. А тебе и стараться не надо, ты – с самого начала удивительное волшебное существо. Хвастаться этим на всех углах, конечно, не стоит, потому что остальным станет завидно и обидно, а тебе среди нас ещё жить. Но самой-то лучше понимать, что чудовище, которое выглядит как девчонка, – это ужасно круто. Ты – волшебное существо с удивительной судьбой.

– Ну надо же! – просияла Базилио. – Умеешь ты всё перевернуть с ног на голову! Тебе для этого, получается, даже не обязательно колдовать.

В этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошёл молодой человек в бело-голубом лоохи Ордена Семилистника. Вид у него был такой потерянный, что Базилио сразу спросила:

– У вас что-то случилось? Надо помочь?

Она – добрая душа.

Друппи, в общем, тоже добрая душа, но сейчас он внезапно вспомнил, что собакам положено охранять свою территорию и условно грозно сказал: «Гав».

Молодой человек в орденской униформе явственно побледнел, но не дрогнул. То есть дрогнуть-то он, конечно, дрогнул, но, по крайней мере, не сбежал. Даже шагу назад не сделал. Что, по моим меркам, приравнивается к настоящему подвигу: когда видишь Друппи впервые, он производит довольно сильное впечатление. Всё-таки овчарки Пустых Земель очень крупные собаки. И встречаются, мягко говоря, не на каждом углу. Строго говоря, Друппи пока вообще единственный представитель этой породы в столице Соединённого Королевства. То есть привыкнуть заранее – никаких шансов. Поэтому, когда мохнатая гора размером примерно в полтора человека начинает на тебя лаять, сохранять безмятежность довольно непросто. Я бы сам, пожалуй, в штаны наложил.

– Ты нас всех натурально спас, дружище. Спасибо, – сказал я собаке. – А теперь оставь человека в покое, очень тебя прошу.

Друппи, который явно намеревался развлечься по полной программе, включая пылкие объятия с незнакомцем на полу, разочарованно взмахнул ушами и снова улёгся на ковёр, всем своим видом показывая: «день не задался».

Наш гость наконец-то собрался с духом, придал лицу настолько суровое выражение, насколько это возможно в присутствии разъярённого пса-людоеда, и объявил:

– Я – Реди Талла, Младший магистр Ордена Семилистника, Благостного и Единственного. Имею честь передать вам распоряжение Великого Магистра незамедлительно прибыть в Иафах для конфиденциального разбирательства по делу государственной важности. Мне велено вас туда сопроводить… – на этом месте он явственно втянул голову в плечи, вероятно, приготовившись к тому, что сейчас в него полетит как минимум табуретка, но скорее всё-таки Смертный Шар, и поспешно добавил: – Разумеется, не для контроля за вашим передвижением, а исключительно ради вашего удобства.

Что сэр Шурф Лонли-Локли умеет лучше всех в Мире, так это поднять мне настроение. Превратить приглашение выпить с ним камры в захватывающую общественно-политическую драму – это действительно надо уметь.

– Ради моего удобства – это, что ли, в амобилере до ворот резиденции подвезти? – уточнил я.

– Именно так, – трагическим голосом подтвердил Младший магистр Реди Шталла.

Бедняге, конечно, не позавидуешь. Могу представить, какой лютый армагеддон бушевал сейчас в его голове. Начальство, мать его за ногу, окончательно разругалось с Тайным Сыском и затеяло какое-то разбирательство, наверняка у него ещё со старых времён мешки компромата на сэра Халли и всех остальных, страшно подумать, что теперь будет, так и до гражданской войны недалеко; интересно, этот сэр Макс понимает, что я – всего лишь скромный посыльный, с которым нет смысла сражаться, можно просто прогнать, если что-то не нравится? Или он всё-таки оторвёт мне голову, чтобы наглядно продемонстрировать своё отношение к распоряжению Великого Магистра? Он же, говорят, бешеный. И собака не лучше. А девчонка, рассказывают, умеет превращаться в страшное чудище, вдруг она сейчас каааак… – примерно такие мысли отображались на бледном челе орденского посланца. Но, справедливости ради, держался он очень неплохо. Боялся, но делал, что должно. Наш человек.

– Ну раз так, поехали, – кивнул я. – Чего тянуть.

О единственной реально нависшей над ним опасности орденский посланец так и не узнал. Я имею в виду, что когда я по воле судьбы-затейницы оказываюсь на пассажирском сиденье амобилера, передвигающегося по городу со скоростью, вряд ли превышающей двадцать миль в час, во мне просыпается жестокий маньяк-убийца, всё остальное время мирно дремлющий на самых дальних задворках моего сложносочинённого существа. И начинает изобретать страшные пытки и казни, которым следовало бы подвергнуть возницу, потому что – ну а чего он первый? В смысле, зачем истязает меня?

Я, конечно, не даю воли внутреннему маньяку, а просто беру рычаг амобилера в свои руки и еду, по моим меркам, довольно медленно и осторожно; никогда не пойму, почему некоторые с непривычки вопят. И сейчас, собственно, мог бы: амобилер, хвала Магистрам, работает на специальных магических кристаллах, которые у него вместо топлива, так что вознице не обязательно быть колдуном. Но я пожалел своего конвоира. Хватит с него на сегодня потрясений. Пусть едет спокойно, не отбиваясь от разбушевавшегося меня.

Поэтому до Иафаха мы добирались чуть ли не полчаса. Я бы за это время, пожалуй, пешком дошёл. Но ладно, – думал я, озирая окрестности, – будем считать, это у меня обзорная экскурсия по Старому Городу. Самое время, весна, сады зацветают. Когда, если не сейчас.

Однако как я ни старался получить удовольствие, вышло наоборот: от медленной езды у меня снова испортилось настроение. Хуже того, мне стало скучно, а это уже ни в какие ворота. С момента возвращения в Ехо я скучал только несколько дней в тюрьме Холоми, когда меня там заперли, чтобы выспался. Но на то и тюрьма, чтобы испытывать невыносимые страдания. А сейчас-то чего?

Тем не менее факт остаётся фактом – я смотрел на знакомые улицы и вместо того, чтобы сладко погибать от любви к этому прекрасному городу, как у меня заведено, думал сердито: ещё и поехали самой неинтересной дорогой, я почти каждый день здесь хожу. Налюбовался на тысячу лет вперёд, спасибо, можете унести. Сам, конечно, дурак, сижу сиднем в Ехо, как будто кроме этого города в Мире ничего нет. Съездить куда-нибудь, что ли? Всё равно толку от меня сейчас никакого, так хоть на новые места погляжу. Правда путешествовать без магии то ещё удовольствие. Ни тебе утреннего кофе из Щели между Мирами, ни удобной кровати, даже новостей не узнать. И домой Тёмным Путём не прыгнешь обратно на пару часов повидаться с друзьями, чтобы после этого снова продолжить путь. А если какие-нибудь лесные разбойники вылезут из пещеры, чтобы показать мне кузькину мать, придётся очень внимательно эту мать разглядывать за неимением других вариантов. Без колдовства мне в дороге точно трындец.

Ну, по крайней мере, душераздирающие сцены последней битвы с лесными разбойниками, услужливо нарисованные моим буйным воображением, скрасили мне остаток дороги. Развлекли, но настроения не улучшили. Всё-таки хуже самой беспомощности может быть только ясное понимание, до какой степени ты беспомощен. А до меня как раз окончательно дошло.

*?*?*

Мне ещё пришлось минут десять просидеть в пустом кабинете Шурфа наедине всё с теми же унылыми мыслями. Поэтому, когда он не просто вошёл, а ворвался, как ветер, в распахнутое окно, с виду спокойный и строгий, но переполненный бесшабашной весёлой силой, которая ещё недавно казалась мне просто нормой – а как иначе-то? – я чуть не помер на месте от зависти, чувства, настолько мне прежде не свойственного, что легче поверить, будто сошёл с ума, чем признать, что действительно его испытываешь. Но у меня такие номера не проходят, я привык быть честным с собой.

– Ну и настроение у тебя! – изумлённо сказал мой друг, поставив передо мной кружку лучшей в мире камры, которую можно получить только у его личного повара и больше нигде во Вселенной. – Я был уверен, что мой посланец с распоряжением тебя насмешит. Но получается, ошибался. Ты что, рассердился? Всерьёз?

– Да, это было бы круто, – невольно улыбнулся я. – Но нет. Не настолько я псих. Я, к сожалению, вообще ни насколько не псих. Совершенно нормальный человек, скучный и неприятный, как все нормальные люди. Представляешь, смотрю на тебя, и мне завидно, что ты – великий колдун, а я – больше нет.

– Вот такая страшная тебе досталась судьба. Обречён прозябать в ничтожестве бесконечно долгие пару дней, – флегматично согласилось это чудовище, по какому-то недоразумению родившееся человеком. Сэр Шурф Лонли-Локли – такая же вопиющая ошибка природы, как Базилио. Только наоборот.