Инверсия жизни
– Есть еще вариант, – начал Квадратный. – Мы втроем остаемся все так же здесь. Когда придет Треугольный, мы отправим его проверить заряды в оружии Трапеции.
– Если Треугольный окажется убийцей, – произнес Ромб, – он может выдумать что угодно. Например, спрятать выжигатель Трапеции, чтобы потом как-то его использовать, или соврать и сказать, что там не хватает зарядов, выстрелив при этом в стену где-нибудь в лаборатории, или… да все что угодно может быть. Нужно подробно разобраться в ситуации, поэтому к Трапеции надо отправить минимум двоих. И чтобы эти двое вернулись и все рассказали, подтверждая слова друг друга.
– Дождемся Треугольного, отправим его за Овальным, – рассуждал Круглый. – Они вдвоем проверят оружие Трапеции, вернутся к нам и все расскажут.
– А если не вернутся? Да и Овального нельзя срывать с места. Оставлять контроль подачи энергии при работающем колебаторе очень опасно, – возмутился Квадратный. – Аннигиляционный реактор – вещь нестабильная. Или мы выключаем колебатор, после чего Овальный может покинуть свой пост, или Овальный сидит в комнате контроля дальше. Мы не можем рисковать миссией ради проверки зарядов в выжигателе Трапеции.
– Может, тогда забыть про оружие Трапеции? Какая теперь разница? – спросил Круглый.
– Видимо, ты прав, – сказал Ромб. – Проверим его, когда будет возможность.
– Мы снова упустили важный момент, – взволнованно произнес Квадратный. – Если Треугольный или Овальный убийца, цель которого – сорвать эксперимент, то достаточно просто не следить за критическим уровнем энергии на колебаторе!
– Может, Овальный уже лежит мертвый, – сказал Ромб, – а Треугольный там стоит и дожидается, пока колебатор сгорит!
– Или, если Овальный убийца, он не предпримет никаких действий в случае какой-либо аварии, и колебатор также сгорит, – подметил Круглый.
– Надо срочно что-то решать! – Квадратный подошел к двери в коридоре.
– Мы не можем одновременно охранять компьютеры и следить за контролем подачи энергии на колебатор, – заключил Ромб. – Оставьте меня тут! Даже если я убийца и уничтожу компьютеры, вы же убьете меня! Если я сотрудничаю с внешним миром или имею какие-то свои цели, то не в моих интересах тут погибнуть. Убежать из лаборатории я тоже не смогу, пока не погаснет поле.
– Но это лишь в том случае, если ты сам не готов погибнуть, – подметил Круглый.
– Я еще раз повторяю, я уже был тут один в момент смерти Трапеции! Компьютеры целы! – со злобой произнес Ромб.
Квадратный и Круглый переглянулись.
– Хорошо, я согласен, оставайся, – произнес Круглый.
– Я тоже согласен, – дал добро Квадратный.
Квадратный с Круглым вышли из центра управления и направились по коридору в сторону комнаты контроля подачи энергии на колебатор. Проходя мимо модуля отдыха, Квадратный внезапно произнес:
– Давай быстро зайдем, проверим оружие Трапеции?
– Давай.
Коснувшись замочного лазера, Квадратный открыл дверь к комнатам отдыха. Как только ученые вошли в общий коридор корпуса отдыха, на потолке загорелся мягкий оранжевый свет. Поняв по тянувшемуся по полу следу крови, что Трапецию отволокли в пятую комнату (из семи), ученые проследовали к трупу. Трапеция лежала на полу между двумя спальными плоскостями. Квадратный склонился возле тела.
– В зобе пусто, – произнес он.
– Нет выжигателя?! – Круглый стоял за спиной Квадратного.
– Да, иди тоже проверь, чтобы ты мог подтвердить мои слова, а то остальные скажут, что я вру.
Круглый удостоверился, что оружия у Трапеции действительно нет.
Квадратный сел на спальную плоскость. Он не сводил взгляда с изуродованного выжигателем тела Трапеции.
– Вероятно, что кто-то из нас выстрелил оружием Трапеции в нее, – сказал Квадратный.
– Но зачем она вообще отдала кому-то оружие?
– Не знаю. Знаешь, что я думаю? Пока что никому не говори, что мы тут были, – настойчиво произнес Квадратный. – Если второй выжигатель сейчас при убийце, мы сможем его найти.
– Обыщем всех?
– Да.
– Тогда предлагаю начать друг с друга, чтобы точно быть уверенными, что мы с тобой на одной стороне.
– Хорошо. Проверяй мой зоб.
Круглый сунул одну из конечностей в полость в туловище Квадратного. Нащупав там один выжигатель, он подставил свой зоб на проверку. Квадратный тоже удостоверился, что у Круглого нет второго оружия.
– Когда зайдем к Овальному, первым делом проверяем его зоб, – сказал Квадратный.
Ученые направились к центру контроля подачи энергии. Спустившись по ступеням лестницы, они оказались в абсолютно темном коридоре.
– Почему света нет? – спросил Круглый.
– Не знаю, пошли на ощупь по стенке, осторожнее, – сказал Квадратный.
Перебирая конечностями, они медленно двигались вдоль коридора, пока не нащупали вход в комнату контроля. Квадратный коснулся лазера, дверь отъехала в сторону. На полу возле мерцающего монитора лежал в луже синей крови Овальный. Часть его туловища точно так же, как и у Трапеции, была вырвана зарядом выжигателя.
* * *Петров просидел во тьме минут десять, а потом все же решился включить телефон, экран которого дал слабый свет, но достаточный, чтобы увидеть окровавленные руки.
«Вот тварь, – думал он, глядя то на продырявленную насквозь кисть, то на пол, также вымазанный кровью. – Сидеть тут не вариант. Может, добраться до полиции? Это пара километров. Во тьме с фонариком идти? Нет. А вдруг там еще какая-нибудь дура бешеная с ножом носится?»
Боль не стихала, и Саше приходилось держать руку чуть приподняв, будто он тянет ее, чтобы его вызвали к доске… Хотя нет, скорее, чтобы попроситься выйти из класса в туалет покурить, как он обычно и делал в середине урока. Стоило только ему опустить руку, в кисти сразу же начинала пульсировать боль, и Петрову казалось, что рука вот-вот раздуется и лопнет.
«Наверное, лучше сначала найти наших, если они еще живы». – Петров встал на унитаз и заглянул поверх двери в помещение туалетной комнаты. В тусклом свете экрана монитора он огляделся – медсестры там не оказалось. Дверь в школьный коридор была слегка приоткрыта.
«А что, если она там меня караулит?» – Парень спустился и положил телефон на пол светящимся экраном вверх. Одной рукой снял крышку с бачка унитаза, поставил ее на пол, прислонив к стене, и принялся мыть руки, стиснув зубы от боли.
«Надо бы с собой взять, – думал Саша, глядя на крышку и аккуратно вытирая больную руку об одежду. – Если что, перемкнуть этой дуре как следует по башке».
Петров поднял двумя руками крышку бачка, но не удержал ее из-за резкой боли, и та с грохотом упала на кафельный пол. Крышка раскололась пополам. Петров выругался про себя, поднял с пола телефон и снова залез на унитаз осмотреться. Никого.
Саша открыл дверь. В здоровую руку парень взял половинку крышки, которая весила килограмма полтора, а раненой левой рукой он поднял телефон. Осторожно Петров вышел из кабинки, светя перед собой экраном. В правой руке, отведенной чуть за спину для замаха, он держал крышку. Освещая пространство на пару метров впереди себя, Саша прокрался до коридора третьего этажа. Он высунулся в дверной проем и окинул взглядом уходящий направо во тьму коридор. Слева от Петрова была стена с дверью, ведущей в класс, и выход на лестничный пролет.
«А как мне их искать? – размышлял Петров, не решаясь покинуть свое убежище. – Все кабинеты проверять? Может, они вообще ушли из школы? А тут хотя бы есть где запереться. Но, с другой стороны, я же всегда могу добежать до любого туалета и закрыться».
Саша все же вышел в коридор и, окутанный мраком, пошел направо, стараясь не скрипеть старым деревянным паркетом. Дойдя до окна, он остановился, пытаясь в неярком свете дисплея что-то различить на улице, но, кроме редких квадратов света от окон соседних домов и пары автомобильных фар вдали, ничего не увидел. Искаженное солнце уже практически скрылось за каким-то из домов. Дойдя до следующего окна, Петров снова безуспешно устремил свой взор на улицу – картина та же. Вдруг сзади скрипнул пол. Сашка моментально выключил экран. Скрипы медленно приближались, и вот Саша уже мог расслышать старческое шарканье ног. Сжимая в руке кусок керамической крышки бачка унитаза, парень готовился к худшему. Петров представлял, что сейчас неожиданно во тьме он почувствует боль в теле от удара ножом – может, в животе, может, в груди… а после этого он тут же наугад махнет своим импровизированным оружием, надеясь попасть женщине в голову.
Скрип пола и шарканье медсестры зловеще звучали уже в нескольких метрах от Саши.
«Вроде не заметила, а то сразу бы бросилась на меня. Она просто идет мимо, – окаменев от ужаса, пытался успокоить себя Саша, упираясь в подоконник, – бредет куда-то во тьме».
Шарканье прекратилось, когда медсестра оказалась напротив Петрова. Сашка сжимал в руке увесистый кусок керамики.
«Надо бить, – думал он, – бить и бежать».
Петров контролировал свое дыхание, стараясь не издать ни звука.
«А что, если швырнуть эту штуку? – продолжал думать Саша. – Она кинется на шум, а я побегу в другую сторону, обратно в туалете запрусь».
От притока адреналина боль в руке Саши немного приутихла, перейдя в ноющее покалывание.
«Почему вообще она остановилась тут? – На Петрова начал накатывать приступ паники. – Шла мимо и остановилась. Стоит сейчас передо мной. Почуяла что-то? Запах? Не может быть. Да и если бы почуяла, то чего стоять-то? Напала бы сразу».
Сердце Петрова бешено колотилось. Парень не знал, как поступить.
– Думаешь, я не знаю, что ты тут? – хрипло произнесла женщина.
У Петрова от ужаса перехватило дыхание. Ком подступил к горлу. Саша повернул голову и уставился в черноту коридора. Казалось, он ослеп, ведь даже в самой темной комнате ночью, когда глаза привыкают к отсутствию света, со временем начинаешь различать какие-то контуры мебели, углы стен, люстру, цветы на окне. Здесь же не было видно ничего – ни в коридоре, ни за окном. И, лишившись зрения, он воспринимал звуки сиплого голоса демона, а может, просто сумасшедшей женщины еще ярче и отчетливей, будто она посылала сигнал Сашке непосредственно в сознание. И нож! Нож в ее руке… о котором Саша не забывал ни на миг.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, подойдя практически вплотную к Петрову. Саша почуял кислый запах из ее рта.
– Паршиво, – почти шепотом ответил парень, отвернув голову в сторону.
– Что тебя беспокоит? – Медсестра слегка прикоснулась мягкой грудью к Петрову.
Чувства слуха и обоняния обострились еще сильнее – голос и затхлый запах престарелой женщины иглой врезались в мозг Саши. Стиснув зубы, в отчаянии парень процедил:
– Рука… ноет.
Петров ждал ее реакции, но медсестра ничего не ответила. Эта поганая тишина казалась парню пыткой. Тишина сжимала Сашу, будто была в сговоре с давящей на него тьмой и стенами этой проклятой школы, которую Петров ненавидел всем сердцем.
«Почему она молчит?» – думал Сашка.
– Я могу идти? – робко спросил парень.
Медсестра молчала.
– Я пойду? – снова спросил он, но так и не получил ответа.
Простояв меньше минуты, Петров все же осмелился включить экран телефона и отошел чуть в сторону. Саша направил свет на Тамару Ивановну и был шокирован увиденным. Халат медсестры, залитый кровью, дал понять Петрову, что с его одноклассниками и учителем случилась беда. Из сдвинутого набок сломанного носа медсестры сочилась кровь. Женщина смотрела на Сашу. Когда Петров сделал шаг в сторону, медсестра повернулась, не сводя взгляда с парня.
– Это ваша кровь на халате? – спросил Саша и шагнул назад.
Медсестра молча, практически в унисон с Петровым, сделала два шага вперед и застыла. Сашка направил свет на нож в ее руке и увидел на лезвии кровь.
«Значит, они дрались», – думал Петров, медленно двигаясь назад. Женщина шла на Сашу, сохраняя дистанцию в пару метров.
«Она смогла кого-то ранить. А может, и убить, – рассуждал Саша. – Но они разбили ей нос. Кровь на халате, скорее всего, ее собственная. А на ноже?»
Петров остановился, а потом сделал шаг навстречу женщине. Та никак не отреагировала на изменение дистанции между ними. Тогда Петров развернулся и быстро зашагал по коридору в сторону туалета, светя перед собой. Скрип паркета и шарканье ног были слышны за спиной парня. Петров остановился и резко повернулся к Тамаре Ивановне, снова направив на нее свет.
– Почему вы пытались убить меня? – спросил Саша, разглядывая в полумраке ее морщинистое лицо с окровавленным вторым подбородком и обвисшими щеками.
«Попробовать пробить ей голову сейчас, пока она не сопротивляется?» – Петров отставил ногу назад, встав полубоком, чтобы было удобнее ударить женщину куском керамики, но, взглянув на лезвие ее ножа, передумал атаковать.
«Нет, слишком рискованно, она же не в себе, страшно как-то. Пусть лучше просто молча ходит за мной», – рассуждал парень.
Саша обошел медсестру и пошел обратно по коридору, удаляясь от туалета. За спиной слышались шаги и шорох.
– Юрий Эдуардович! – крикнул Петров и обернулся на медсестру. Женщина безвольно плелась за Петровым.
– Дарвин! – кричал Сашка.
Двигаясь во тьме и подсвечивая себе путь экраном телефона, Петров не мог избавиться от ощущения, что медсестра сейчас неожиданно вонзит в него нож. Когда парень дошел до лестницы, то решил проверить сначала четвертый этаж и поднялся наверх.
– Настюха! – крикнул он, выйдя в черный коридор четвертого этажа. – Дарвин!
Петров в очередной раз обернулся и посмотрел на медсестру.
– Ты так и будешь за мной ходить? – спросил он, хотя и понимал бессмысленность попытки вступить с ней в диалог.
Как и ожидалось, женщина молча смотрела на Петрова.
– Подсказала бы лучше, где тут свет включается. – Саша осветил телефоном стены вокруг себя в поисках выключателя, но ничего, кроме рисунков животных, не увидел. Петров побрел по коридору.
– Дарвин! Настька! – После каждого выкрика Саша оглядывался на медсестру, шаркающую за его спиной. Ближе к концу коридора в луче неяркого света Петров увидел какой-то силуэт на полу. Что-то похожее на свернутый ковер, а может… тело? Саша посветил на Тамару Ивановну.
– Ты знаешь, что это? – спросил он у медсестры. Петров не понимал, почему он с ней разговаривает, но ему становилось спокойней, когда он обращался к этой демонической женщине.
– Лежит кто-то, – сказал Саша, всматриваясь в силуэт с расстояния метров семи.
– Иди… пойди проверь, что там. – Он снова посветил на медсестру, а потом добавил: – Слушай, а может, я заберу твой нож?
«Схватить ее за руку и отнять оружие? – думал Саша. – А как я с такой раной буду ее хватать? Не…»
Медленно, шаг за шагом, Петров начал приближаться к силуэту, теперь уже без сомнения, тела человека. Когда парень оказался возле трупа, он узнал в нем учительницу русского языка и литературы – Нину Алексеевну. Сорокалетняя женщина лежала на полу, скрестив ноги, и держалась за карандаш, торчащий из ее шеи. На полу вокруг учительницы во мраке Петров рассмотрел черные пятна размазанной крови, которые уходили во тьму, будто женщина ползла, оставляя за собой жуткий след.
– Твоих рук дело? – спросил Петров у медсестры.
Саша сел на корточки и внимательно рассмотрел раны на шее Нины Алексеевны – несколько дыр в горле, похоже, от карандаша. Из ее открытого рта вывалился язык.
– А что, если тут еще кто-то есть? – Петров с отвращением смотрел на учительницу, длинное платье которой задралось выше колен.
Петров встал и повернул голову к медсестре.
– Ладно, Тамарка, пошли вниз, там теперь поищем, – сказал он, обходя труп.
Подойдя к лестнице, Петров еще раз позвал Настю и Лёню. Спускался парень с четвертого этажа на второй, уже не оглядываясь на медсестру. Выйдя в коридор второго этажа, Саша первым делом выкрикнул все те же имена. Его голос снова эхом разлетелся по коридору, отражаясь от стен, расписанных рисунками для детей, и стих. И тут Петрова осенило: она же может напасть на Лёню, Настю или Облакова!
«Может, увести ее куда? Запереть? – думал Саша. – А где запереть? Тут снаружи ничего не запирается. Выйти с ней из школы и… И что? Меня эта дура не трогает. Нет, идти к нашим придуркам с ней нельзя… Пойти в столовую, взять там нож, неожиданно воткнуть ей в шею и бежать? Это уже перебор. Не собираюсь я никого убивать. Что делать-то?! Завести ее в эту гравитационную аномалию на улице? Но это тоже убийство».
Спустившись на первый этаж, Петров в навязчивом сопровождении демонической Тамары Ивановны подошел к двери на улицу. Петров в свете первого этажа разглядывал женщину, и вид у нее, конечно, был жуткий. Ничего нового Сашка не заметил, осматривая медсестру до этого во мраке. Но при свете сама абсурдность этого зрелища – пожилая полная женщина, по совместительству врач-маньяк, в окровавленном халате, с ножом и съехавшим набок разбитым носом – воспринималась четче, острее…
Боль в руке чуть поутихла, но все же не переставала напоминать о себе. Кусок керамической крышки унитаза Саша положил на пол.
– Что же с тобой случилось? – произнес Петров, брезгливо глядя на медсестру. – На людей кидаешься. А я, знаешь, поначалу думал огреть тебя этим вот, – он указал на крышку бачка, – но, думаю, ладно, ты меня не трогаешь сейчас, я тоже не буду рисковать. – Петров попытался сжать раненую кисть, но не смог. – Ну что, подружка, на улицу выйдем? Прогуляемся?
Саша открыл первую входную дверь и вышел в темный «предбанник», медсестра прошла следом. Миновав вторую дверь, Петров и Тамара Ивановна оказались на улице. Высвечивая перед собой ступеньки крыльца, они спустились на асфальт школьного двора.
«Главное, в эту аномалию не попасть. Доведу бабку до подъезда… в третий, наверное, там и оставлю. Сомневаюсь, что она сможет кнопку нажать, чтоб выйти», – подумал Петров, но идея эта показалась ему не очень хорошей, когда он увидел, что кто-то бежит с фонариком за забором и зовет на помощь. Это был школьный охранник. За мужчиной во тьме раздавался топот множества ног.
Петров посмотрел на медсестру:
– А хотя знаешь, наверное, пойдем-ка мы лучше обратно. Что-то у меня пропало желание туда идти.
И только Саша собрался подняться на крыльцо, как вдруг все вокруг залило дневным светом, будто мир снова вернулся к своему прежнему укладу. Но продлилось это недолго – тьма опять растворила в себе вспыхнувший день. Изумленный Петров огляделся, а потом посмотрел вверх и чуть не присел от страха. Желтый солнечный диск двигался по черному небу с огромной скоростью. Пролетев весь видимый небосвод, звезда скрылась за домами, и в этот миг снова наступил рассвет. Секунд десять спустя, пока шокированный Петров чесал затылок, солнце снова появилось с другой стороны, погрузив мир в черноту, пролетело над землей и спряталось за строениями, парадоксально явив после своего ухода рассвет. Вскоре цикл повторился. Саша смотрел на небо, видя вновь и вновь пролетающее солнце. Петров заметил, что облака тоже вели себя странно. Они летели с какой-то невероятной скоростью. Другие звезды, траектории которых закруглялись на небосводе, то появлялись, то исчезали из-за облаков и туч, мельтешащих на небе. На луну Саша обратил внимание в последнюю очередь. Полет ее был такой же быстрый и чудной. Вдруг начался дождь, но тут же закончился, продлившись мгновение, однако с неба вылилось столько воды, будто Петров попал под невероятный тропический ливень. Промокший Саша поднялся на крыльцо и снова уставился вверх.
Петрову казалось, что он смотрит видеозапись неба, воспроизведенную в ускоренном режиме. Ночь буквально за десять секунд сменяла день, а день – ночь. Сашка понимал, что добром это не закончится. Парень и его спутница вернулись в школу. Петров сел на лавочку возле столика охранника у входной двери, а медсестра осталась стоять напротив, все так же бессмысленно глядя на Сашу.
Петров уставился в пол, поставив локти на колени, и подпер кулаками щеки. Слегка покачиваясь вперед-назад, он сосредоточенно пытался осознать увиденное на улице.
– Солнце стало летать быстрее. Точнее, Земля стала быстрее вращаться вокруг солнца. Нет, тогда тучи бы не перемещались так быстро. И луна бы… Получается, что там как будто время идет ускоренно, – изо всех сил напрягая мозги, Сашка пытался дать адекватную оценку ситуации, – но вокруг меня время идет, как и шло раньше.
Петров достал последнюю сигарету из пачки и прикурил.
– Дерьмо какое-то… А может, это у нас время идет быстрее? Нет. Подождите. Если там, наверху, проходит день, а у нас – секунд десять, значит, у нас время идет медленнее. А… ну да! Все правильно. Наверху, там, в космосе, время идет быстрее. А мы тут все, что на Земле видим, то движется с обычной скоростью. Даже нет, не так. Не в космосе время идет ускоренно, а просто наверху. Тучи-то не в космосе. Тучи в стратосфере… вроде… или как это называется?
Минуту спустя Саша швырнул бычок под ноги медсестре и встал. За окном все мерцало. Время суток неумолимо сменялось за мгновения. Петров поднялся на второй этаж, продолжая светить экраном в черный коридор, из окон которого периодически падал свет, озаряя лишь пол и стену напротив.
– Настя! Дарвин! – крикнул Петров, дойдя до середины коридора.
Неожиданно откуда-то раздался глухой ответ:
– Петров! Мы тут!
Саша узнал гнусавый голос Лёни, но не понял, из-за какой двери отозвался Дарвин.
– Только не выходите в коридор! – ответил Сашка, но было поздно. Пролив свет, распахнулась дверь ненавистного для Петрова кабинета физики, и оттуда высунулась не менее ненавистная рожа Лёни.
– Назад! – закричал Петров, но медсестра уже рванула к Дарвину. Сашка бросился за ней, успел схватить ее, и они оба упали в нескольких метрах от кабинета. Лёня с Настей выскочили в коридор. Девушка направила фонарик на Петрова, обхватившего сзади необъятную женщину, которая изо всех сил пыталась встать, лежа на Сашке, вдавливая его в пол. Она махала руками и ногами, будто жук, который не может перевернуться со спины.
– Я сказал – назад! В кабинет! Запритесь! – продолжал кричать Петров. – Меня она не тронет!
– Давай я посвечу! – крикнула Настя Дарвину. – А ты отбери нож!
Лёня подбежал к женщине и попытался схватить ее за руку, в которой она держала оружие, но та, извернув кисть, порезала парню предплечье. Дарвин зашипел и отскочил.
– Идиот! – завопил Петров. – Я вам сказал! А ну в класс! Поговорим через закрытую дверь!
Чуть помешкав, Настя с Лёней заскочили в аудиторию и заперлись. Как только школьники пропали из поля зрения Тамары Ивановны, женщина угомонилась, и Петров смог выползти из-под ее туши. Поднявшись с пола, Саша подошел к двери и произнес с одышкой:
– В общем, дела такие, – громко говорил он, – эта чертова бабка меня не трогает. Не знаю почему, просто ходит за мной, и все. Юрец с вами?
– С нами, но… – замялась Настя, – он не в себе.
Услышав голос девушки, Тамара Ивановна схватилась за дверную ручку и попыталась открыть дверь.
– Что значит «не в себе»?! – спросил Петров, а потом добавил: – Вы, главное, пока что дверь не отпирайте.
– Когда мы забежали сюда, он попытался зарезать себя отверткой! – крикнул Лёня. – А я его ударил по голове стулом. Я не хотел этого делать, ведь он наш учитель, но иначе бы…
– Он пытался убить себя, мы его связали, – перебила Лёню девушка.
– Вы шутите?! – Петров покосился на медсестру.
– Ты дурак?! – звонко крикнула Настя. – Какие тут могут быть шутки?! Я тебе говорю: он воткнул себе в живот отвертку!
– Хорошо, хорошо, верю, – затараторил Саша, – верю. Он сейчас в сознании?
– Да. Вот только недавно пришел в себя. Лежит, – сказала Настя.
– Он сказал что-нибудь по поводу солнца? Чего оно так быстро садится и встает? – спросил Саша.
– Нет, он просто молча лежит.
– Ясно, – решительно произнес Петров. – Значит, план такой: врачиха везде ходит за мной… Так вот… я отойду в конец коридора вместе с ней, потом крикну вам, чтоб вы открыли дверь, и постараюсь забежать в кабинет. Эта рухлядь бегает медленнее меня, я успею.
– Хорошо, – ответила Настя.
Саша трусцой добежал до конца коридора, а когда обернулся, увидел, что медсестры рядом нет. Выругавшись, Петров вернулся назад.
– План отменяется, она не отходит от двери, – произнес Саша. – Делаем иначе. Я на счет «три» валю ее на пол, а вы в этот момент открываете. Сможете быстро открыть?
– Да, – сказала Настя.
– Тогда начинаем. – Петров встал за спину Тамаре Ивановне. – Я считаю… Точно готовы?
– Точно! Давай!
– Хорошо! Раз… Два…
На счет «три» Сашка схватил женщину за то место, где обычно у людей бывает талия, и потянул на себя, сместившись резко в сторону и подставив подножку. Медсестра упала как раз в тот момент, когда Настя открыла дверь, а встала женщина, когда дверь закрылась. Если бы Петров в один прыжок не смог заскочить в класс, перескочив через пышное тело Тамары Ивановны, пришлось бы пробовать снова. Настя повернула ключ в замке. Дверная ручка опустилась вниз, а дверь затряслась, но вскоре все стихло.