Суета. Роман в трех частях

04.

Андрей резко открыл глаза. Свет от автобусных лампочек казался невыносимо ярким после пробуждения. Он слегка протянул руки вперед и огляделся по сторонам. Транспорт был почти пуст. Где-то за спиной послышалось: «Видимо у него жизнь скучная, раз тратит ее на сон в автобусах».

Город только начинал просыпаться: дороги были свободны, магазины закрыты, фонари тусклыми, а незнакомые горожане слишком тоскливыми. В моменты, когда Андрей не был занят работой, он присматривался к таким мелочам, особенно ему это нравилось делать в автобусе. Ему казалось, что в этих мелочах кроется большая тайна – тайна, которая не может быть раскрыта и именно данный факт заставлял юношу делать это снова и снова.

– Вам разве не выходить на этой остановке? – крикнул грубый голос с водительского сидения. – Я к вам обращаюсь, молодой человек!

– Нет, – дернулся слегка Андрей, – сегодня мне чуть дальше.

– А то я уж было подумал, что в свою же смену буду труп тянуть из салона.

Двери автобуса медленно закрылись, издавая звуки старого парохода при крушении; колеса начали тихо дрожать от неровного асфальта. Транспорт тронулся вперед, а молодой человек позабыл, что за объект привлек его внимание на улице. В тот момент ему оставалось наблюдать только за пылью, которая ежесекундно чрезмерно в больших объемах налипала на окна. Пассажиров внутри стало немного больше, но обстановка от этого не менялась – практически все сидели молча, уставши склонив головы к газетам. Были и те, что выделялись, смотря куда-то в пустоту. Из-за жесткого внутреннего строения корпуса, автобус сильно подпрыгивал на неровностях, люди отрывались от своих сидений и на несколько мгновений замирали в воздухе. Все это создавало впечатление театральной постановки, что планировалась, как серьезное искусство, которое пошло не по плану и превратилось в смешную, нелепую историю.

«Наверное нужно было использовать другую краску сегодня» – подумал Андрей. «Сегодня же все переделаю, в срочном порядке». Ему не нравилась такая тишина. Особенно, ему не нравилось думать в такой тишине. По его догадкам, люди, сидящие рядом с ним, могли с легкостью определить, о чем он думает. По этой причине Андрей пытался думать, как можно тише, поглядывая иногда по сторонам.

Автобус совершил очередную остановку. Юноша взглянул в окно и сквозь пыль пытался понять, что это за место. С водительского сидения донесся вопль: «Больница. Выходим». Андрей торопливо встал и поспешил на выход. Он быстро прошел мимо рядов и уже перед дверью его одернула чья-то рука:

– Молодой человек, – сказал хриплый пожилой голос, – можете помочь мне разгадать последнее слово в кроссворде? – седой старик взглянул на него беспомощными глазами.

– Простите меня, но мне нужно идти – моя остановка, – юноша слегка одернул его руку и прошел в открытые двери.

– Вот так и старей, – пробормотал он. – Вот так и помирай. На кого оставлять эту жизнь… Благо, что Вари больше нет – не видит всей этой пошлости…

***

Порядок в шуме был восстановлен. Свет больше не пробирался в глаза. Мысли настроились на псевдо-рабочую волну и что-то затевали. Люди больше не пугали. Все было темно и все было спокойно, пока из общего шума не стал проступать громкий голос: «Молодой человек, просыпайтесь, пройдемте ко мне». Андрей с трудом поднял голову и открыл глаза. Перед ним стоял человек в белом халате, в очках и с небольшой папкой фиолетового оттенка. Его руки с пальцами больше напоминали большие булыжники, а маленькие очки на переносице служили контрастом с его массивным телом.

– Просыпайтесь, – улыбнулся он, – не гоже вам здесь вот так. Спать все хотят, поймите, – он слегка приподнял юношу за плечо и направил папкой в сторону своего кабинета. – Проходите, прошу.

– У вас что, уже все готово? – сонным голосом спросил Андрей.

– Готово, готово, – врач не останавливался ни на секунду и уверенно вел «пациента». – Сейчас вот дойдем только, и я вам все расскажу, – тот кивнул в знак согласия.

Кабинет ничем не отличался от общего зала больницы, кроме площади. Это был все тот же холодный пол, белые стены, обложенные кафельной плиткой; железные инструменты, от которых исходила боль прошлого; когда-то белый потолок, что со временем осыпался и превратился в темноту. Окон здесь не было. Из мебели лишь стол, стулья и небольшой шкафчик со стеклянной дверцей, за которой стояли пробирки, неизвестного содержания. Все, что приходило в это место, каким-то магическим образом моментально превращалось в холодное.

Дверь закрылась изнутри. Андрей подошел ближе к столу, где человек в белом халате кропотливо что-то писал. Он поднял голову:

– Вы, молодой человек, где работаете? – его доброжелательный тон сменился на более строгий.

– В министерстве.

– В министерстве – хорошо. Значит, вам известно, что такое ответственность? – Андрей удивился сказанному, но продолжал стоять молча. – Я к тому, что вы пришли к нам в свое рабочее время и я не хотел бы иметь каких-либо ситуаций. Вы меня понимаете?

– Но, послушайте. Я же пришел к вам не просто так, а с болью. Вы же напишите карту по этому поводу – ее примут в министерстве за объяснительный документ. Это же обычное дело для вас, разве не так?

– Так оно так, молодой человек. Вот только, ваша боль, как сказать так помягше, – врач потер затылок, – ее нет… Такое бывает время от времени с человеком. Мы что-то чувствуем и нам от этого не комфортно, начинаем накручивать всякое, а если фантазией не обделены, то так можно нафантазировать, ого-го-го! – он закрыл свою папку и отложил на край стола.

– Но как же, – возмущенно начал Андрей, – это же боль, я чувствую ее в каждом участке своего тела. Это же невыносимо. Зачем такое выдумывать мне?

– Ну знаете, есть масса причин для ваших креативных, так сказать, мыслей. Может вам надоела работа, или вы просто решили сменить обстановку…

– Сменить? Это место не похоже на то, куда приходят, чтобы обстановку менять.

– Послушайте, но смысл мне тоже обманывать вас? – он неохотно со скрипом дотянулся до папки и открыл ее. – Вот давайте посмотрим, ради интереса, – врач провел пальцем по документам, в поисках нужной строки. – Пациент жалуется на боли в груди. Пациент жалуется на боли в животе. Пациент жалуется на боли в голове. Пациент жалуется на боли в ногах, – он слегка спустился пальцем вниз. – Прямое обследование не выявило факта боли в теле пациента. Анализы в норме, – врач поднял голову на Андрея. – И что теперь скажете? Или может мы и вправду тут сговорились против вас одного?

– У меня нет повода вам не доверять, доктор. Просто… Это так странно и честно говоря, последнее время это уже невозможно терпеть.

– Мальчик мой, хотите совет? Придите домой – отдохните, отоспитесь, поешьте в конце концов нормально, – он подошел и положил свою полноватую руку на его костлявое плечо. – Вам нужен банальный отдых – вот и все. Поймите, не всегда боль может исходить от тела и не всегда ее можно вылечить настойками или таблетками.

– Хотите сказать, что вся проблема в моей голове?

– Ситуация сложная конечно, на одной стороне полное здравие, на другой ваши жалобы о боли… Возможно это форма психоза, или может даже депрессии. Так сразу с порога я вам и не скажу ничего, для этого вам нужно идти по другим кабинетам, – он на мгновенье задумался. – Вы спите нормально? По тому, что я видел, у вас недосып.

– Такое бывает, – сказал Андрей. – Видите ли, я занимаюсь картиной – рисую, а работа в дневные часы никак не позволяет этого делать в другое время, кроме ночи. Отсюда такой режим.

– Так вы, оказывается, творческая личность – интересно, – добавил он. – Ну знаете, у таких, как вы вечно проблемы с головою. Ну вы понимаете меня – постоянный конфликт с самим с собой, жертвы, бессонницы. Это же для вас обыденность. Знал я одного писателя, это правда давно было, может у вас сейчас все и по-другому, так вот этот писатель, он понимаете писать не мог без какого-либо мрака в жизни. Эдакая искусственная депрессия. И вот, если он не выходит из дома своего – значит пишет. Если написал, – то значит где-то пьяный валяется. Его потом язва замучила, так как сам от лечения отказывался всегда – вот и довел ситуацию до крайности.

– И что же он написал?

– А черт его знает. Может он и не издавался вовсе, а писал все в стол, – врач пожал плечами. – Поэтому, молодой человек – аккуратнее с этим делом. Мука мукой, а своим здоровьем бросаться так не стоит. Оно знаете как, сначала болезни в голове, а потом в теле и глазом моргнуть не успеете, как больничная палата окажется домом на долгие года, – он приоткрыл дверь и аккуратно стал выпихивать его из кабинета. – Если что – приходите. Справку можете взять внизу. И не забудьте показать ее в министерстве, – Андрей кивнул в ответ.

«Что же это за напасть-то такая» – рассуждал он, спускаясь по лестнице вниз. «Ну не может такая боль быть внутри. Ему бы такое, а после спокойным тоном говорить о симуляции. Тоже мне доктор».

Андрей добрался до архива, где в порядке очереди выписывали карты о факте присутствия на приеме у врача. Это была длинная перегородка между посетителями и сотрудниками, которая тянулась от самого входа в больницу и заканчивалась у лестницы. По середине перегородки находилось маленькое окошко, из которого выглядывала юная медсестра.

– Вы от доктора? – спросила она Андрея, тот кивнул. – Держите, ваша карта, – девушка протянула через маленькое окошко бумажку, где стояла размазанная печать фиолетового оттенка. – Простите нас, – сказала она напоследок и закрыла окно косой шторкой.

***

«Как же нам поступить… Боль притупляет мои чувства. Я перестаю правильно мыслить, а с этим и правильно писать. Все становится слишком бессмысленным, чтобы черпать вдохновение. Мне снится сон, где лес и в этом лесу в синем разбитом фургоне живет человек, необычайно маленьких размеров. Он умеет гадать и делает это для каждого за умеренную плату. Единственному кому он отказал, был я. Он лишь посмеялся мне вслед… Необходимо закрасить картину красным, а может даже и черным. И то верно, стоит только начать. Вот только как начинать, если мысль не снимая оков, скрывается из виду. В прошлом мы такого не испытывали».

– Я не понимаю их, – Татьяна быстро и с шумом зашла в кабинет. – Вот можете мне объяснить, может я что-то не понимаю в этом, – она кинула кипу бумаг на стол Андрея. – Как вы знаете, я занимаюсь некоторыми отчетами – дополнительно, и чтобы сделать такой отчет, нужно ровно десять часов моего времени. Это если учесть, что я не буду ни на что больше отвлекаться. Это нормально и за выходной день я все успевала.

– Как же вам позволили вынести отчеты из министерства? Я думал, что эти документы засекречены.

– Так и есть. Поэтому я приезжаю сюда, – Татьяна встряхнула рукав шерстяной кофты от пыли. – Не в этом дело, коллега, а дело в том, что вот уже долгое время я делаю один отчет за неделю. Это было так почти постоянно, до сегодняшнего дня, – она говорила так быстро, что присела за свой стол, дабы отдышаться. – Как обычно, я сдала отчеты с прошлой недели, а мне в ответ вот это, – она показала на кипу бумаг, – представляете? Да чтобы такое сделать, нужно месяц не вылезать отсюда. Вот скажите мне, Андрей, они издеваются надо мной?

– Возможно, – спокойно ответил он, – а возможно и нет. Может они просто в вас уверены, тем самым нагружают такими объемами, которыми не нагружали бы других. Во всяком случае, это же дополнительная работа, вы всегда можете от нее отказаться.

– Ну как же я так просто и откажусь. Это же моя обязанность как никак, – она слегка опустила голову вниз и о чем-то задумалась. – Если бы не эта, как ее называют – «холодная война», все было бы по-старому, а так, – Татьяна тяжело вздохнула, – придется мириться.

– Придется мириться, – повторил Андрей, сгребая бумаги в одну кучу. – Мне интересно – а вы вообще когда-нибудь отдыхаете?

– Не без этого конечно. По крайней мере по ночам я стараюсь спать.

– Вот скажите, вам и вправду этого хватает?

– Вполне, – не раздумывая ответила девушка. – Вы вообще к чему ведете весь этот разговор? С вами все в порядке?