Суета. Роман в трех частях

– Ну как вы не поймете, – он встал и сел напротив нее, – что ваш уход для меня намного больше значит, чем какой-либо дурацкий устав.

– Сами вы, дурацкий, – бросила она. – Займитесь чем-нибудь и оставьте меня в покое. Хотите спокойно проводить меня? Хорошо, давайте этот день проведем в молчании и тишине. Обещаю, – ее глаза, что скрывались за прозрачными очками, вдруг поднялись и задержались на глазах Андрея. – Обещаю, вас никоим образом не стыдить сегодня.

– Я вас прошу, – на его лице появилась улыбка, – уж кого вы стыдите в данных «ситуациях», так только себя. Мне, как вы могли понять, абсолютно все равно. А все ваши эти словечки в мой адрес – потеха лишь, не что иное.

– Ну так смейтесь, что же вы. Для вас все это сплошные шутки. Опоздания, ваше безалаберное отношение к работе, это же все очень весело. Уж про отношения к коллегам я вообще молчу, – ее палец соскочил с буквы на печатной машинке. – Вот, полюбуйтесь. Из-за вас я допустила ошибку…

– Ну, во-первых, не из-за меня, а из-за пламенных речей в мой адрес, что исходили из ваших уст, а во-вторых, уж в чем вы можете меня винить или стыдить по-вашему, но только не в отношении к вам. В отличии от вас, Татьяна, я не пытаюсь найти в вашей персоне какой-либо изъян и в тот же момент оповестить об этом, заметьте – в не самой красивой форме. Вы же делаете это постоянно. Причем у вас никогда не бывает хорошего настроения. Вы вообще хоть иногда улыбаетесь, вот просто так? Только и слышишь одно – опоздали, безалаберный, дурак.

– По-вашему я, – она остановила печать и взглянула на Андрея, – бесчеловечна? – ее глаза стали слегка намокшими. Молодой человек заметил это и понял, что ситуацию нужно как-то исправлять.

– Возможно кто-то и скажет так, но не я. Вот посудите сами, я пришел сюда в первый день и увидел вас. Вспомните наше знакомство… Тогда вы еще могли позволить себе одеть что-то другое, кроме одежды серых или темных тонов, – он рассказывал это очень увлеченно, дабы отвлечь коллегу от слез, – окно – вот это вот было не заколочено… Да и вообще, обстановка была другой… более просторной что ли.

– К чему вы это все вспоминаете? – поинтересовалась Татьяна.

– А к тому, коллега, что за это время наша с вами работа потерпела мягко говоря изменения. И вот изо дня в день, я хожу сюда, в любую погоду, в любом состоянии. Зарплату понизили настолько, что скоро на автобус обратно хватать не будет. Окно это вот давно заколотили, а я все равно хожу, понимаете?

– Понимаю, – ответила она. – Вас просто никуда больше не берут, вот вы и ходите сюда. Кому же нужен, такой как вы.

– Какой, такой?

– Безалаберный, вечно опаздывающий дурак, – Татьяна встала из-за стола и подошла к шкафу, что стоял рядом, делая вид, будто что-то ищет в нем.

– А знаете, а не отметить ли нам с вами ваш переезд, так сказать.

– Вы я смотрю совсем головой тронулись. Новый рубикон решили перейти – распитие на рабочем месте и как вам не стыдно только.

– А чего стыдного-то, – юноша тоже подошел к шкафу и встал за спиной Татьяны. – Я мужчина, вы женщина, к тому же повод веский. Никто же не говорит напиваться. Все будет цивильно, мы разольем шампанское, я скажу тост и выпьем по одному бокалу.

– И где же вы, оратор, шампанское возьмете?

– Так далеко идти не надо, у вас я видел в шкафчике этом на нижней полке в бумагах бутылочка стоит.

– Все-то вы видите, – она обернулась и было заметно, как ее глаза менялись в настроении. – Нужно помыть бокалы тогда, раз мы решили пить шампанское.

– Простите? Я не расслышал.

– Бокалы, – она стояла перед ним, опустив глаза немного вниз, но при этом не выпускала его из виду, – нужно их сполоснуть, чтобы шампанское разлить…

– Да, бокалы, – ее коллега пребывал в удивлении. – Помыть? – она кивнула в ответ. – Это я могу, а сейчас я все сделаю, – голос у Андрея начал проявляться громче, он подошел к другому шкафу напротив и принялся искать бокалы. Он открывал одну дверцу за другой, пока не понял, что бокалов там нет.

– Они все здесь, – сказала девушка, аккуратно вытащив из глубины своего шкафа два запылившихся бокала. – Держите.

– Сейчас, – Андрей осторожно взял их в руки и нервным шагом направился к двери.

– Куда вы? – он резко остановился. – Мойка же здесь, – Татьяна кивнула в сторону белой раковины, что находилась слева возле двери. – Забыли?

– Похоже на то, – он повернул ржавое колесико крана влево и принялся старательно отмывать бокалы от пыли. – А вы чего, Татьяна, стоите? Достаньте пока шампанское, – она вновь заглянула в шкаф и отложив несколько стопок пустых листов на пол, вытащила темную бутылку на стол. Бокалы были промыты и томились рядом.

– Я подумала, может нам закрыть на время нашего небольшого перерыва дверь? Мало ли кто зайдет.

– Плохая затея. Сами подумайте, если захотят зайти, а дверь будет закрыта, то это еще хуже. Подумают всякое неприличное, зачем нам это, – он аккуратно распечатал бумагу, что была завернута на верхушке бутылки, после крепко обхватил рукой деревянную пробку и потянул наверх. Раздался глухой звук – пробка оказалась в одной руке, а бутылка в другой. Андрей моментально разлил шампанское по бокалам.

– Так за что мы пьем? – поинтересовалась она. Юноша молчал. – Андрей?

– Давайте выпьем за негласность, – на секунду ему показалось, что это уже происходило с ним. Он замер, его глаза перестали двигаться и моргать. В один момент все будто исчезло.

– С вами все в порядке? – Татьяна сделала глоток шампанского и отставила бокал на стол. – Присядьте, – она выхватила второй бокал у Андрея, поставила на стол рядом со своим и начала пододвигать к его ногам стул. Его глаза начали подавать признаки жизни, фокусируясь теперь на молодой особе. – Присядьте, присядьте, – она еле-еле усадила его на стул. – Может вам воды?

– Не поможет, – он дотянулся правой рукой до бокала, поднес его к своему носу, вдохнул, а после опустошил его ровно на половину.

– С такими выходками вам нужно обратится к врачу, – с долей испуга произнесла Татьяна.

– А я был у врача. Он сказал, что все в норме, и что я совершенно не болен. Все эти «выходки», как вы выразились, идут не от физического, а от внутреннего.

– Вас что-то терзает?

– Да в том-то и дело, что нет, – Андрей поднялся со стула и обойдя рабочее место своей коллеги встал напротив маленького окна, что был заколочен досками. – В том-то и дело, – повторил он, но уже шепотом. – Я знаете, как герой из того романа, где еще мертвые ходят по земле – забыл название, правда…

– О времени и исчезнувшем?

– Точно, «О времени и исчезнувшем», – он отпил еще немного из своего бокала. – Я слегка удивлен, что вы знаете это произведение. Мне почему-то казалось, что особы вроде вас, таким не увлекаются.

– Я слышала о нем, но не больше. В какой-то степени вы правы, «особы вроде меня» не интересуются подобным чтивом. На мой взгляд, подобные очерки отравляют людей своей глупостью и бесполезностью, особенно, если это написано рукой сумасшедшего человека.

– Просто в нашем мире нет такого понятия, как человек неугодный. Точнее сказать, понятие-то есть, но не публичное. Зато есть сумасшедший – прекрасное публичное понятие, чтобы взять и отобрать свободу у неугодного.

– Ну вот видите, – она взяла со стола свой бокал и отпила немного шампанского. – Вот ко всему, абсолютно, у вас есть претензия. Мне интересно, есть ли на свете вещь, что вас не поддает возмущению и всяческому отрицанию?

– О чем это вы?

– Вам просто нельзя угодить. В любом случае вы отыщите причину, чтобы вновь вернуться к критике. Будь-то работа, власть… Про друзей и семью я не могу сказать, но что-то мне подсказывает, что и с ними у вас «особые отношения». В вашем понимании виновато окружение. Виноваты все, кроме вас. Вы – центр благоразумия и истины. Но поймите, Андрей, чтобы начать кого-то критиковать, необходимо сначала подойти к зеркалу и посмотреть на самого себя. Возможно, что все напасти произошли не из-за каких-то незнакомых людей в галстуках, а из-за того, кого вы видите в отражении, – она вновь выпила немного шампанского и поставила бокал на стол.

– Вот вы сказали к зеркалу встать… – Андрей усмехнулся. – Ну а если я знаю, что как человек я – ужасен, во всех пониманиях, что ж теперь, мне нельзя критиковать своих директоров? Своих друзей или людей, которые близки мне? Все мы в какой-то степени ужасны – и эгоисты, и лгуны, и убийцы, предатели… Все это про нас. Вот вы ходите сюда изо дня в день. Работаете неустанно, выполняя маразматические прихоти этих скотов и вам все по нраву. Вы и вправду довольны тем, что ваше призвание сводится к заполнению пустых бланков и форм? По мне, Татьяна, вы достойны большего… Все мы достойны чего-то большего и не важно плохой ты или нет – мы живые люди, с нами так нельзя, – ему стало душно, он допил до конца свое шампанское и поставил пустой бокал на стол. Подойдя снова к окну, он попытался слегка приподнять одну из досок, чтобы в кабинет начал поступать свежий воздух. – Надо же а… Намертво.

– Да не старайтесь вы, Андрей, все равно не откроете, – сказала Татьяна, наблюдая за его мучениями. Она села за стол и тоже опустошила бокал до конца, немного отдышалась и произнесла: – У каждого правда своя.

– Зачем они вообще его заколотили?

– Это все ураганы. Они пагубно влияют на рабочий процесс. Сильный ветер выбивает окна и сметает все документы. Вы разве не помните, как к нам приходил проверяющий?

– Нет, этот момент я упустил, – Андрей протяжно вздохнул от бессилия и сел напротив нее. – Знаете, зря, наверное, я начал весь этот диалог… У вас тут такое торжество, а я взял и все испортил. Вы не сильно серчайте на меня. По крайней мере, скоро мы с вами видеться не будем так часто.

– Как вам шампанское? – спросила она. – По мне очень даже ничего.

– Пить можно, – ответил Андрей. – Постойте, – он с удивлением посмотрел на нее, – так может еще по бокалу? Раз оно такое сносное.

– Может, – с улыбкой ответила Татьяна. – Вы только пообещайте мне, что больше не будете выдвигать столь ярых речей сегодня, хорошо? – тот кивнул. – Вот и славно. Можем теперь спокойно выпить, – она взяла инициативу и бутылку в свои руки, разлила остатки шампанского по бокалам и чувствуя, что обстановку пора разрядить, начала думать над вопросом для Андрея, который не вызовет у него столь бурную реакцию. Вот только вопросов таких не было. Любое, о чем мог думать Андрей со временем начинало его раздражать. Татьяна решила попытаться и выбрала область искусств. – Вы все еще рисуете? – аккуратно спросила она.