Суета. Роман в трех частях

– Ну знаете, – наиграно вздохнул Магницкий, – учитывая всю ситуацию и то, как она сложилась, было бы не удивительно наблюдать, как вы сбегаете из этого города, – под конец его тонкие губы медленно растянулись в улыбку.

– Вы не чувствуете? Тут стало как-то прохладнее… – с некой опаской высказалась супруга. Она с предельной осторожностью посмотрела на Магницкого. Тот в свою очередь пристально косился на министра. – господин Коспалов, – робко начала она, укрываясь тонкой накидкой из шерсти белой овцы, – мы ни в коем случае не хотели вас обидеть… С нашей стороны – не красиво так себя вести.

– О чем ты говоришь? – возмутился Магницкий.

– Человек пришел побеседовать с нами, а мы скверно обходимся с ним. Ведь так нельзя, дорогой… – прошептала она в ответ.

– А я, – перебил своим громким голосом министр, – я не к вам пришел беседовать, уважаемые господа. Я вас знать не знаю, а вы говорите о какой-то беседе. И чтобы вы понимали, оба, – Коспалов облокотился локтем правой руки на стол и указал пальцем на Магницких, – ваши слова, никоим образом меня не задевают.

– Перестаньте так себя вести, – вступила Лескова.

– Конечно, – протянул в удовольствие Магницкий, доставая из кармана пиджака кожаные перчатки. – Если бы вас, господин министр, обижали подобного рода высказывания, возможно вы бы тут не сидели.

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю, а говорю вам прямо в глаза, что вы подлец и негодяй, кой свет еще не видывал, – было заметно, что супруга во время этих слов пыталась усмирить своего возлюбленного легкими толчками ног под столом.

– Я в полной растерянности от этих слов и не понимаю, что происходит… – запаниковала Магницкая. Она взяла супруга за руку и попыталась прижать к себе. – Успокойся, прошу тебя. Ради меня, промолчи… – будто молитву, она шептала ему это под ухо снова и снова.

– Дорогая, ради всех святых, успокойтесь, – обратился Коспалов к ней, – а вы, господин, слишком много трепитесь. И услышал я от вас только оскорбления, без каких-либо доказательств. Я не знаю, где перешел вам дорогу, что вы ныне отзываетесь столь громкими обвинениями в мою сторону, но я не позволю, оскорблять меня. Вы должны усвоить одну простую вещь, – Коспалов поднялся со своего стула, облокотившись ладонями на стол. – Вы…

– А вот и он! – Лесков чуть ли не запрыгнул на министра, обхватив его руками. – Я повсюду тебя искал, дорогой мой, а ты оказывается тут! – цвет его лица походил на зрелый помидор. Эта заслуга относилась к довольно душной обстановке в зале и большому количеству спиртного в крови господина мэра. Увидав Магницкого, он слез с Коспалова. – Какие люди! Господин Магницкий, – Лесков медленно кивнул в его сторону. – Госпожа Магницкая, рад видеть вашу семью на моем скромном вечере, – ему было тяжело дышать, поэтому после каждого сказанного предложения, Лесков пытался отдышаться. – Ну а тут кто сидит, неужто госпожа Лескова? – он подошел к ней поближе. – Ну что, жива? – Анастасия резко посмотрела на него. Тело Лескова качалось из стороны в сторону, при этом он старался приблизиться к ней, но Анастасия вовремя оттолкнула пьяное тело в сторону и спешно вышла из-за стола.

Почувствовав нарастающий пожар вокруг простого обеденного места, семья Магницких поспешили покинуть прием. Они синхронно поднялись:

– Мы, наверное, пойдем, – проинформировал оставшихся персон супруг. – У нас много важных дел.

– Ну, господа, – развел руками Лесков, – куда же вы так торопитесь? Вы же знаете, что дороги моему сердцу – останьтесь. К тому же, у нас по расписанию скоро будет фейерверк! Господин Магницкий, ну куда же вы, – Лесков понял, что остановить гостей словами не получиться. Пока семейство аристократов пыталось выйти из-за огромных стульев, он обежал стол и оказался прямо перед ними. – Госпожа Магницкая, ну вы хоть скажите ему! – продолжал Лесков. – Вечер же только начинается… Вы хотите меня обидеть?

– Никто даже не думал, обижать вас, – пробубнил Магницкий. – Нам и вправду нужно идти.

– Что ж, – Лесков рассыпался мелким бесом пред представителями аристократии, – раз появились неотложные дела – конечно. Я тогда к вам на неделе забегу… – Магницкие шли прямо к большим дверям главного входа и будто не замечали мэра. Супруг что-то бубнил себе под нос, а его жена неуклонно следовала за ним.

– Вот и разбежались все, – слегка уставши произнес человек в черном. – Как же все-таки это… монотонно, – он склонился над столом и о чем-то задумался.

Коспалов не хотел снова влезать в дискуссии. Ему они казались глупыми и бесполезными. К тому же он понимал, что, если не найдет и не поговорит с Анастасией – весь план о побеге можно будет считать провалившемся. Министр подошел к столу и опрокинул стакан с виски. Взглянул на человека в черном:

– Правильно ты этих Магницких на место поставил. Конечно после этого они вряд ли позовут меня в гости – как-нибудь переживу, – он поставил пустой стакан обратно. – Но это не означает, что я стал относиться к твоей персоне хоть на грамм лучше.

– Тебе лучше поспешить найти того, за кем пришел. Ибо, время скоро подойдет к концу, – человек в черном медленно встал из-за стола и направился в толпу.

– О чем это ты говоришь? – слегка подвыпивший Коспалов пытался окликнуть его, но мужчина скрылся среди других, будто его никогда и не было.

Министр остался в одиночестве. Он направился к барной стойке, дабы осмотреться и найти госпожу Лескову. Праздник не утихал.

Помимо музыки, вокруг был слышен лишь смех и крики от хлопушек. Почти большинство приглашенных господ все так же продолжали праздновать в центре зала. Столики по краям пустели, но не из-за того, что кто-то уходил, а из-за того, что гостям не хватало веселья и они шли танцевать.

У барной стойки, Коспалов заметил Лескова и Магницкого. Они стояли в обнимку и о чем-то беседовали. В левой свободной руке мэра был стакан с виски. У Магницкого же, было вино.

– А вот и министр! – прокричал Лесков при виде своего друга. Магницкий бросил на него косой взгляд и тут же отвернулся.

– Куда подевалась Анастасия? – Коспалов подошел к Лескову впритык. – Ты не искал ее?

– Она не особо любит такие вечера, дорогой друг. Видимо ей наскучила вся эта обстановка и она ушла на второй этаж. Обычно она так делает. Там, по ее словам, «она наслаждается покоем и тишиной». В общем обыкновенные бабские проблемы, – он залпом опрокинул стакан с виски. – Коспалов, айда с нами!

– Я, пожалуй, пропущу. Что-то мне не хорошо.

– Правильно, Коспалов, иди – посиди чуток. Со здоровьем шутки плохи.

Министр медленно отошел от барной стойки, дабы не привлекать к себе внимания. Когда его персона оказалась вне поля зрения Лескова, он, чуть прибавив шаг, нырнул в проем к огромной лестнице, что вела на второй этаж.

Бесконечно длинный и бесконечно долгий коридор мэрии на втором этаже – пустел. Все двери по левую сторону были закрыты на ключ. Большие окна с огромными подоконниками по правую сторону были затворены от ветра. И только свет от тусклых лампочек меж окон пытался побороть всю тьму, сливаясь с нею в поединке и образуя полумрак.

Не чувствуя одышки от подъема по лестнице, Коспалов торопливо шел вглубь второго этажа. Закупоренные окна тряслись от ветра, создавая незаметные вибрации и шум. Коридор не заканчивался… Министр бездумно шел вперед, по пути оглядывая закрытые двери. Когда-то здесь царила совсем иная атмосфера, от которой, к большому огорчению, ничего не осталось. Шум от окон усиливался, а он все шел и шел вперед. Вдалеке одна из дверей выделялась – свет, что исходил от нее был ярче и перебивал полумрак. Коспалов еще ускорил шаг. Дверь становилась все ближе. Шум от окон превратился в нечто иное, чем просто шум. Теперь, вместо малозаметных вибраций, стекла начали понемногу отходить от рамы и трескаться.

Коспалов остановился в двух метрах от светящегося кабинета. Он была приоткрыт. Остальных признаков жизни не было – ни шагов, ни голоса, ни малейшего шуршания бумаг. Он отдышался и спокойным шагом дошел оставшиеся расстояние. Свет исходил от узкого проема. Это был кабинет господина Лескова. Министр сделал глубокий вдох и аккуратно с надеждой открыл дверь:

– Кто здесь?! – послышался испуганный женский голос. Это была госпожа Лескова. Она молча стояла возле окна и наблюдала за стихией. Увидав министра, она убрала тревожный тон. – А это ты, – с разочарованием произнесла она. Коспалов зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Что тебе нужно?

– Я хотел тебя отыскать.

– Зачем? – она все так же стояла у окна с печальным взглядом и смотрела на неведомую силу, что качала кроны старых деревьев. – Как мне помнится с нашей последней встречи, ты хотел сбежать из этого города.

– Все верно, – Коспалов начал медленно подходить к ней. – У главного входа меня ждет машина, которая увезет далеко отсюда. Но дело в том – я пришел за тобой, Анастасия.

– Мы обо всем уже поговорили, – с непреодолимой усталостью ответила она. – Мой ответ никак не поменялся за это время. И знаешь, мне не понятно твое рвение забрать меня отсюда. Пойми же наконец, я замужняя женщина и люблю своего мужа. То, что было между нами когда-то – прошло и нет смысла об этом вспоминать.

– Чем же я так обидел тебя, – он отодвинул стул от стола и сел на самый край, – что теперь говоришь при мне о любви, к своему мужу…

– Но ведь это правда, Коспалов. Мне незачем обманывать. Пора начинать жить трезво, наяву, а не кататься на лошадях где-то в туманных грезах.

– Я бы поверил, если бы совсем не знал тебя, Анастасия. Ты живешь ведь не своей жизнью. Тебя будто заперли в клетку, отняв все принципы, правила и устои. А ты в свою очередь привыкла ко всему этому. Привыкла, что с тобой не считаются. Ведь это же преступление против самой себя, тебе так не кажется? А знаешь откуда я все это знаю? Это все твои слова, что ты когда-то мне говорила.

– Это мое личное дело, Коспалов. Ты лучше бы взглянул, для начала, на свою жизнь и устои… Я не собираюсь обсуждать подобные темы с лжецами и лицемерами вроде тебя, – она повернулась и посмотрела на него. Он был похож на израненное животное, которое притаилось где-то в углу, чтобы его не нашли.

– Я лжец, ты права – я лицемер, – Коспалов приподнялся и с горечью вздохнул. – Но ты дорога мне. Моему сердцу и моей душе. И когда ты говоришь о том, что нынешняя жизнь тебе по нраву, у меня внутри все переворачивается, ведь я знаю, что это ложь. Ты пытаешься ранить меня, и я понимаю почему, с трудом, но понимаю. Будь я на твоем месте, возможно, делал бы точно так же, но пойми… Анастасия, ты единственный человек в этом времени, которого я истинно люблю, и я не прощу себе, если оставлю тебя в этом болоте.

– Я же сказала… – Лескова вновь обернулась к окну. На улице стало темнеть. – Что вам еще нужно от меня…

– Знаешь, я обращался с тобой не лучше, чем твой супруг… Но это оттого, что противился своим чувствам. Я отказывался от них, чтобы сберечь свой внутренний покой, а теперь, Анастасия, я потерянный человек, я возможно мертв, ибо понимаю, что свершил самую главную ошибку в своей жизни. Я не сберег самое ценное, что было когда-то у меня… Но я не верю в то, что все ушло. Не верю, что твое сердце позабыло обо мне… Быть этого не может. Ты умело это скрываешь, но там в саду, – он подошел к ней ближе, – я смог разглядеть прежний огонек в твоих глазах и не смей говорить, что это вздор – я не поверю тебе.

Ветер усиливался. Корни деревьев ослабевали и понемногу отходили от земли. Сухие ветки и листья разбрасывало в разные стороны. От этой силы где-то в коридоре на втором этаже начали один за другим лопаться окна. Стекла падали на землю и снова поднимались вихрем. Темные тучи стянули небо до самого конца горизонта. Спустя несколько минут раздался гром.

– Дождь за окном… – с прежней грустью ответила Анастасия.

13.

Роман «О времени и исчезнувшем», был написан человеком по имени Рорем, почти полвека назад. Изначально чтиво не пользовалось популярностью. Ее автор бездумно бродил по старым квартирам, где собирались литературы самоучки и вслух читал строки из книги, дабы хоть кто-то оценил его старания. На одном из вечеров, при загадочных обстоятельствах, Рорем познакомился с молодым пианистом, который на тот момент еще давал надежды на хорошее творческое будущее. Новый знакомый сильно увлекся романом. Перечитав его несколько раз, он знакомит Рорема со своим преподавателем по музыкальной композиции и просит того помочь молодому писателю в продвижении его творчества. Пожилой преподаватель с глухотой левого уха к удивлению, соглашается на участие в авантюре. Втроем, они переписывают роман на новую бумагу и размышляют над тем, кому раздать первые экземпляры. Путем хитрости и небольшого обмана, преподаватель проводит Рорема и пианиста на закрытый вечер среди людей искусств. Приглашали туда только значимых персон: художников, писателей, композиторов, тех, чьи слова и мысли стали фундаментальными в мире творчества и для простого обывателя. В тот вечер, Рорем раздал почти все экземпляры книги. Реакция на произведение была неоднозначной. Кто-то говорил, что слишком пресный слог, кто-то возмущался о сюжете, которого попросту не было, кто-то советовал ее друзьям, зачитывая роман до дыр. Критики было больше, чем похвалы, но роль особой это не играло. Каждый из прочитавших роман понимал, что перед ним нечто совершенно новое, не поддающиеся какому-либо описанию.