Хроники вьюги
Вернувшись в свою комнату, он запер дверь и при свете одного-единственного светящегося кристалла развернул карту на столе. Это была не просто схема. Это был пазл, который предстояло собрать.
Местоположение входа. Согласно карте, вход в тоннель находился в заброшенном резервуаре для сброса магических отходов, помеченном как «Отстойник-7». Добраться туда, минуя дежурных и системы наблюдения, было бы чудом.
Защита. Вход был заблокирован не просто дверью, а «Колодцем Безмолвия» – древним защитным механизмом, поглощающим любые всплески магии. Любая попытка открыть его заклинанием была бы бесполезна и сразу же засечена. Нужен был физический ключ или… иной, не магический способ.
Путь. Сам тоннель уходил глубоко под лёд, в область, помеченную на современных картах как «Зона Нестабильности». Даже на этой древней карте его стены были обозначены прерывистой линией – признак хрупкости или воздействия мощной аномалии.
Цель. В конце тоннеля была комната. И рядом с ней стоял тот самый символ, что был на его обломке. Ни названия, ни пояснений.
Вурз откинулся на спинку стула. Задача казалась невыполнимой. Аркадэс, обладай он такой картой, вероятно, пошёл бы напролом, полагаясь на свою грубую силу и помощь Морхота, чтобы сокрушить преграды. Но Вурз был другим. Он видел не стены, а систему. И у каждой системы есть уязвимости.
«Колодец Безмолвия»… Он поглощает магию. Значит, его нельзя открыть магией. Но его должны были обслуживать. Значит, должен существовать физический механизм. Рычаг. Скрытая панель. Что-то, что не требовало магического вмешательства.
*«Отстойник-7»…* Помещение для сброса отходов. Его посещение должно быть регламентировано, но не невозможно. Можно попытаться выдать свой визит за… что? Инвентаризацию? Проверку целостности структур после недавних толчков? Да, это могло сработать.
Он взял чистый лист пергамента и начал набрасывать план. Не прорыв с боем. Инфильтрация.
Разведка. Проникнуть в нижние технические ярусы под предлогом проверки сенсоров. Найти «Отстойник-7» и визуально оценить охрану.
Ключ. Изучить механизм «Колодца Безмолвия». Найти его слабое место.
Снаряжение. Собрать всё необходимое для выживания в тоннеле без использования магии: верёвки, клинья, простые инструменты, консервированные пайки. Его собственная магия воды и воздуха могла быть бесполезна в «Колодце» или подавлена аномалией.
Окно. Дождаться момента, когда внимание будет отвлечено. Бурана? Плановых учений? Он должен быть готов использовать любую возможность.
Это был план призрака. Тихий, медленный, основанный на терпении и точности. Он не сулил славы. Он сулил лишь шанс. Шанс найти ответы.
Спрятав карту, Вурз потушил кристалл и лёг на койку, уставившись в потолок. За окном выла вьюга. Но теперь эта вьюга была не просто угрозой. Она была его союзником. Она скрывала тайны. И одна из этих тайн ждала его в забытом тоннеле подо льдом.
Следующие несколько дней Вурз жил в состоянии сфокусированной паранойи. Каждое его действие было просчитано на несколько шагов вперёд, каждый шаг – частью тщательно продуманного плана.
1. Разведка: Игра в Исполнительного Стажера
Он начал с малого. Во время своих официальных «каталогизационных» обходов он тщательно фиксировал малейшие неполадки: сквозняк из-под одной из панелей в нижнем коридоре, конденсат на стене в секторе гидропоники. Он составлял педантичные отчёты и с видом образцового сотрудника нёс их дежурным инженерам.
– Обратите внимание, здесь нарушена герметизация, – говорил он, указывая на едва заметную щель. – В условиях Фростболта это может привести к обледенению контуров.
Его рвение сначала вызывало подозрение, затем – раздражение, а вскоре к нему просто привыкли. «Это тот самый Гласиал, зануда-стажер», – теперь, проходя мимо, техники лишь отмахивались. Это была именно та реакция, на которую он и рассчитывал. Он стал частью фона.
Используя эти «проверки», он смог составить в уме детальную карту расписания патрулей и графика работ в нижних ярусах. Он выяснил, что «Отстойник-7» числится как законсервированный объект, и его обходят раз в смену, без особого энтузиазма.
2. Ключ: Взлом без Магии
Самой сложной задачей был «Колодец Безмолвия». Лично проверить его он не мог. Но он мог изучить его аналог. В технических архивах (куда он теперь имел законный, хотя и ограниченный доступ) он нашёл чертежи системы сброса отходов. «Колодцы» были стандартизированы.
Изучив схемы, он понял принцип. Это была не просто дверь, а сложный механический затвор с магическим «противовесом». Любая попытка воздействовать на него магией автоматически запирала его наглухо. Но для экстренного обслуживания предусматривался аварийный механизм – чисто физический. Нужно было одновременно повернуть три маховика, расположенных в разных концах небольшого помещения, в строгой последовательности. Последовательность нигде не указывалась.
И тут Вурз проявил изобретательность. Он не стал гадать. Он нашёл журналы учёта работ полувековой давности. В одном из них была запись о ремонте «Колодца» в соседнем, ныне разрушенном секторе. Старый инженер в сердцах написал: «Чёртов ритуал: Вода, Воздух, Земля. Снова не сработало». Это была не техническая инструкция, а жалоба на то, что стандартная последовательность не работает. Но для Вурза это был ключ! Стандартная последовательность, которую пытался применить инженер, была основана на стихиях. Он нашёл её в другом справочнике. Теперь у него была заветная формула.
3. Снаряжение: Искусство быть Невидимым
Собрать снаряжение, не вызывая подозрений, было подобно фокусу. Верёвку он «позаимствовал» по частям из разных хозяйственных кладовых, ссылаясь на необходимость перевязки старых свитков. Металлические клинья и крючья он изготовил сам, используя станок для заточки инструментов в пустующей мастерской, притворившись, что учится работать с металлом «для каталогизации артефактов».
Самым ценным и самым рискованным приобретением были три кристалла Холодного Огня – магические светильники, не дающие тепла. Их пропажа сразу бы обнаружилась. Вурз пошёл на хитрость. Во время плановой проверки склада хрупких материалов он «случайно» уронил ящик с дефектными кристаллами, подлежащими утилизации. В суматохе он быстро подменил три исправных кристалла на три треснувших, спрятав добычу в складках своей униформы.
Консервы и воду он собирал по крохам из своих пайков, изматывая себя голодом, чтобы создать неприкосновенный запас.
4. Окно: Использование Бури
Оставалось ждать. Он отслеживал метеосводки, и когда мощный циклон над Фростболтом достиг пика, он понял – время пришло. В такую погоду все системы наблюдения работали с перебоями, патрули сокращались, а внимание было приковано к внешним угрозам. Его «занудство» сыграло ему на руку – он заранее подал рапорт о «возможной необходимости проверки нижних ярусов на предмет обледенения в условиях экстремального шторма».
В ночь, когда ветер выл так, что казалось, вот-вот сорвёт с горы всю «Высоту», Вурз был готов. Его рюкзак, собранный с ювелирной точностью, лежал под койкой. В кармане – зарисованная по памяти схема и металлический обломок, холод которого был теперь ему почти родным.
Он стоял у иллюминатора, глядя в белое месиво метели. Он не был воином, каким становился Аркадэс. Он был учёным и человеком, загнанным в угол. Но у него был ум, воля и отточенный, как бритва, план.
Окно возможностей открылось. Пора было исчезнуть.
Глава 2. Испытание кровью и льдом.
Вурз не просто шёл – он растворялся в анатомии «Высоты». Он стал тенью, использующей рёв бури за стенами как камертон для своих движений. Его план сработал с пугающей точностью. Дежурный инженер, получивший его «тревожный» рапорт об обледенении в секторе Г-7, махнул рукой: «Проверь сам, если так хочешь, только отчёт напиши». Двери открывались перед ним не потому, что он имел право, а потому, что его присутствие стало раздражающей, но привычной частью рутины.
«Отстойник-7» встретил его гробовой тишиной и запахом ржавого металла и остывшей магии. Помещение было огромным, пустым цилиндром, уходящим вниз в непроглядную тьму. И прямо напротив входа, вмонтированный в стену, зиял «Колодец Безмолвия» – не дверь, а идеально гладкая, отполированная плита чёрного обсидиана, поглощающая свет его кристалла. Три маховика из тусклого металла, похожие на штурвалы древнего корабля, располагались по окружности зала.
Вода. Воздух. Земля.
Сердце Вурза бешено колотилось. Он подошёл к первому маховику, пометив его мысленно как «Вода». Металл был ледяным. Он упёрся и с напряжением всех мышц повернул его. Раздался оглушительный скрежет, эхом прокатившийся по залу. Затем второй. «Воздух». Третий. «Земля».
В тот миг, когда третий маховик встал на место, чёрная плита бесшумно ушла в пол, открыв низкий, овальный проход. Из него пахнуло таким холодом, по сравнению с которым мороз «Высоты» казался летним ветерком. Это был холод не температуры, а пустоты. Холод Инеистого Следа.
Вурз вошёл внутрь.
Это не был тоннель в привычном понимании. Это была рана в скале. Стены не были высечены – они казались вырванными, их поверхность была неестественно гладкой, словно отполированной гигантским напильником. Воздух был неподвижным и мёртвым. Свет его кристалла не рассеивал тьму, а лишь выхватывал из неё небольшие островки реальности, которые тут же тонули в абсолютной черноте. Он шёл вперёд, и каждый его шаг отдавался в тишине, как удар молота по наковальне.
Он шёл долго. Сначала минуты, потом, казалось, часы. Чувство направления притупилось. Он сверялся с картой, но та оказалась обманчивой – расстояния на ней не соответствовали реальности. Это место жило по своим законам.
И тогда он почувствовал это. Влажное, тёплое дуновение в затылок в этом царстве абсолютного холода.
Он резко обернулся. Никого. Лишь стена тоннеля, которая теперь казалась… ближе. Он потянулся к ней рукой, и камень под его пальцами слабо дрогнул, как живая плоть.
Паника, острая и животная, сжала его горло. Он рванулся вперёд, но тоннель перед ним начал смыкаться, каменные стены поползли навстречу друг другу с тихим, шелестящим скрежетом. Это была не ловушка. Это была пасть.
«Доверяй только знаку.»
Мысль пронеслась обжигающей вспышкой. Он не видел знака. Он видел только надвигающуюся смерть.
И тогда воздух вокруг него зазвенел. Не звуком, а вибрацией, которая впивалась в самые основы его сознания. Тоннель, давящий на него со всех сторон, исчез. Вместо него он стоял в своей старой комнате в Титании. Из-за двери доносился смех отца. Он обернулся к окну и увидел Аркадэса на площади «Астрариума». Но его друг был не собой. Его глаза пылали чужим золотым огнём, а по его щеке струилась чёрная, маслянистая жидкость. Аркадэс смотрел прямо на него и улыбался. И в этой улыбке не было ничего человеческого.
– Он сильнее, – прошептал призрак Аркадэса, и его голос был голосом Морхота. – Он всегда был сильнее. Ты – лишь пыль на его пути.
Вурз закричал. Но это был не крик страха. Это был крик ярости. Он сжал в кулаке холодный обломок. Боль от его ледяного прикосновения пронзила мозг, как удар током. Это была реальность. Единственная реальность в этом море лжи.
– Нет! – его собственный голос прозвучал хрипло и дико. – Это не он. Это ты. Ты – эхо. Ты – боль, застрявшая в камне. Я тебя не боюсь.
Видение Аркадэса дрогнуло, но не исчезло. Вместо этого оно отступило, смешавшись с тенями. И из этих теней проступила новая фигура. Высокая, подтянутая, в дорожном плаще. Женщина обернулась. Это была его мать, Аринель. Её лицо было не холодным, а усталым до самого дна души. В глазах – не презрение, а бесконечная, знакомая ему грусть.
– Вурз, – произнесла она, и её голос был таким же тёплым и печальным, каким он звучал на перроне в день его отъезда. – Дитя моё. Ты всё ещё ищешь? Даже здесь, на краю света?
Она смотрела на него с таким сожалением, что ему стало физически больно.
– Я умоляла тебя не ехать сюда. Не потому, что не верила в тебя. А потому, что знала, что ты найдёшь лишь новые раны. Я уже прошла этот путь. Я носила траур по твоему отцу в своём сердце до тех пор, пока оно не стало похоже на этот лёд. – Она сделала шаг вперёд, и её образ казался почти осязаемым. – Я отпустила его, Вурз. Чтобы жить. Чтобы ты мог жить. А ты… ты добровольно заточил себя в ту же самую тюрьму, что поглотила его.
– Он мог быть жив! – вырвалось у Вурза, и в его голосе прозвучала давняя, детская обида. – Ты сдалась слишком рано!
– Нет, сынок, – её голос дрогнул. – Я перестала искать призраков. Я смирилась с правдой, какой бы горькой она ни была. А ты… ты бежишь за эхом, и это эхо уводит тебя всё дальше от мира живых. Остановись. Пока не стало слишком поздно. Пока ты не исчез в этих снегах, как и он.
Вурз сжал обломок так, что края его впились в ладонь. Её слова жгли больнее, чем любая насмешка. Потому что в них была своя, ужасающая правда. Правда, которую он сам боялся признать.
– Ты не понимаешь, – прошептал он, но уже без прежней уверенности. – Я должен знать.
– Знание – это не всегда спасение, Вурз. Иногда это приговор, – тихо ответила иллюзия и, медленно покачав головой, стала таять, оставив после себя лишь чувство вины и леденящую душу пустоту.
Видение Аринель растаяло как дым, но на смену ей из тьмы вышел он. Криддэн Гласиал. Его лицо было таким, каким Вурз пытался его вспомнить: усталые, добрые глаза, седина у висков. Но что-то было не так. Черты плыли, как будто Вурз смотрел на него сквозь струящуюся воду. Он не мог заставить образ застыть, поймать фокус.
– Сын, – сказал призрак отца, и голос его был таким родным, таким настоящим, что у Вурза перехватило дыхание. – Ты нашёл мой знак. Я знал, что ты придёшь.
– Отец… – Вурз сделал шаг вперёд, рука сама потянулась к нему.
– Мне жаль, – лицо Криддэна исказилось гримасой боли, черты поплыли ещё сильнее, превратившись в мазки света и тени. – Мне жаль, что я оставил тебя. Но я был так близок… Так близок к истине. Они… они не хотели, чтобы я узнал.
– Кто? Кто они? Где ты? – молил Вурз, чувствуя, как его защитная стена из логики трещит по швам.
– Они везде, сын. В тенях. В зеркалах. Они впитывают… – голос отца стал прерывистым, эхом в пустой пещере. Его образ начал распадаться, как песчаная замок под дождём. – Не ищи меня в прошлом… Ищи… в отходах… в том, что они выбросили… как выбросили меня…
И с этими словами образ Криддэна рассыпался в прах. Тоннель снова стал просто тоннелем. Давящая тишина вернулась, теперь казавшаяся ещё более зловещей.
Вурз стоял на коленях, дыша прерывисто, как рыба на берегу. Слёзы самопроизвольно текли по его лицу, замерзая на щеках. Он не плакал от страха. Он плакал от боли, которую аномалия вытащила наружу и умножила на сто. Он видел не просто кошмары. Он видел свои самые глубокие, самые затаённые страхи, облечённые в плоть и голос.
Он с трудом поднялся на ноги. Его разум был выжженной пустыней. На полу перед ним лежал один-единственный, обугленный по краям клочок пергамента.
Он поднял его. Руки тряслись так, что он с трудом мог разобрать знакомый почерк отца.
«Доверяй только знаку.»
Больше ничего. Ни дневников. Ни координат. Ни ответов. Лишь горькое эхо его собственных ран, использованных против него.
Он медленно, как глубокий старик, побрёл назад, прижимая к груди холодный обломок – единственный якорь в этом море психического хаоса. Он не чувствовал триумфа. Он чувствовал лишь ледяную пустоту внутри и глухую, ноющую боль в висках, будто его мозг был покрыт свежими шрамами.
Он не помнил, как добрался до своей комнаты. Его сознание было выжженной пустыней, по которой ветер гонял обрывки только что пережитых кошмаров. Образ матери, умоляющей его остановиться. Расплывающееся лицо отца. Чужая улыбка Аркадэса. Он щёлкнул магическим замком и, шагнув внутрь, рухнул на колени, его вырвало прямо на холодный металлический пол.
Он лежал, судорожно хватая ртом воздух, и смотрел в потолок. Физическая тошнота прошла быстро, сменившись куда более страшной – экзистенциальной. Слова призрака Аринель звенели в ушах: «Ты бежишь за эхом, и это эхо уводит тебя всё дальше от мира живых». Аномалия не лгала. Она взяла его самые глубокие страхи и облачила их в плоть самых близких людей. Она заставила его усомниться в смысле всего его пути.
Он с трудом поднялся, его руки всё ещё дрожали. Он подошёл к умывальнику и плеснул ледяной воды в лицо, пытаясь смыть липкий пот и ощущение нереальности. Вода стекала по его бледному, осунувшемуся лицу. В глазах, обычно ясных и сосредоточенных, теперь стояла пустота, тронутая изморозью безумия.
Именно тогда его взгляд упал на стол.
Там лежал небольшой, аккуратно свёрнутый свёрток. Его там не было, когда он уходил. Кто-то побывал в его комнате. Пока он сражался с призраками в забытом тоннеле, здесь, в его личной, защищённой рунами крепости, хозяйничал незваный гость.
Осторожность, отточенная неделями конспирации, мгновенно вернулась, заглушая остатки паники. Он подошёл и развернул свёрток. Внутри лежал пузырёк с мутным, мерцающим слабым синим светом зельем. И записка. Тот же безличный почерк.
«Испытание пройдено. Для разума, познавшего Бездну. Следующий ключ – в отчёте об инциденте №734. Не подведи нас.»
Вурз взял пузырёк. Его пальцы сомкнулись вокруг холодного стекла. «Для разума, познавшего Бездну». Они знали. Они не просто проверяли его выживаемость. Они проверяли, сможет ли его рассудок выдержать прямое столкновение с тем, что скрывается в Следе. И они предоставили ему инструмент – успокоительное, способное усмирить шепчущие в его голове голоса.
Он с силой поставил пузырёк на стол. Зелье внутри плеснулось. Он не стал его пить. Эта боль, этот страх, эти вывернутые наизнанку образы – теперь были его оружием. Его трофеем. Его пропуском в настоящую войну, которая велась в тенях. Он заслужил не ответ. Он заслужил право на следующий вопрос.
«Отчёт об инциденте №734».
Он подошёл к своему рабочему столу, где лежали стопки каталогов и журналов. Его пальцы, всё ещё слегка подрагивающие, побежали по корешкам. Он искал не по названиям, а по номерам. И нашёл. Тонкий, ничем не примечательный журнал за давно прошедший год. Он раскрыл его на указанной странице.
Инцидент №734. Краткое описание: «Самопроизвольная кристаллизация магического резонатора в секторе “Дельта”. Образец “Серый Глаз” проявил аномальную активность. Утечка содержания. Персонал эвакуирован. Угрозы стабильности объекта нет».
Сухой, безжизненный бюрократический язык, призванный скрыть правду. Но Вурз читал между строк. «Самопроизвольная кристаллизация»… «Утечка содержания»… Это произошло в той самой лаборатории, где он работал с Илвой. В той самой, где он нашёл первое послание.
Он откинулся на спинку стула, его аналитический ум, несмотря на усталость и потрёпанность, уже работал, складывая факты в новую схему.
«Зеркало» не просто вело его по следам отца. Оно вело его по следам самой аномалии. По следам «Серого Глаза». Инцидент №734 был не про Криддэна. Он был про него. Вернее, про то, что случилось с аномалией в тот день, когда его отец, вероятно, в последний раз работал с ней.
Они не дали ему карту к спасению. Они дали ему нить, ведущую в самое сердце тьмы. И он был полон решимости идти по ней до конца. Какой бы ужасной ни была правда, скрывающаяся в отчёте под номером 734.
Отчёт №734 был мастерским произведением бюрократического искусства – он был абсолютно правдив в деталях и абсолютно лжив в сути. Вурз читал его снова и снова, его взгляд, затуманенный после пережитого, теперь снова стал острым и цепким, сканируя каждую строчку, каждую оброненную фразу.
«…первичная кристаллизация носила взрывной характер, что привело к нарушению целостности основной сдерживающей матрицы…»
«…экипаж аварийного реагирования зафиксировал кратковременное повышение пси-фона до уровня «Омега» в радиусе 50 метров от эпицентра…»
«…образец «Серый Глаз» был стабилизирован и возвращён в пассивное состояние. Последствий для структурной целостности «Высоты» не выявлено…»
Ложь была не в словах, а в умолчаниях. Ни слова о том, что стало с персоналом, находившимся в этом радиусе. Ни слова о природе «взрывной кристаллизации». И главное – ни единого упоминания имени Криддэна Гласиала, хотя, судя по дате, он должен был быть ведущим исследователем «Серого Глаза» в тот период.
Вурз отложил журнал. Его следующее действие не требовало проникновения в запретные зоны. Оно требовало доступа к тому, что было у него прямо под рукой, – к его собственной, официальной работе. Он снова взял стопку своих каталогизационных бланков и направился в главный архив.
Его цель была проста: найти все отчёты о техническом обслуживании лаборатории «Дельта» за месяц до и месяц после инцидента №734. Не научные отчёты, которые могли быть засекречены, а скучные, рутинные документы: заявки на ремонт, замену фильтров, калибровку сенсоров.
Именно там, в разделе «Заявки на утилизацию повреждённого оборудования», он нашёл это. Спустя три дня после инцидента была оформлена заявка на списание и уничтожение «персонального защитного снаряжения сотрудника К.Г.». В графе «причина» стояло: «необратимое магическое заражение, класс опасности «Чёрный».
К.Г. Криддэн Гласиал.
Его отец не просто был свидетелем инцидента. Он находился в эпицентре. Его снаряжение было настолько пропитано аномальной энергией, что его пришлось уничтожить. Что произошло с ним самим? Почему его имя вычеркнули из официального отчёта?
Следующая находка была ещё красноречивее. В журнале дежурного медпункта за тот день была одна короткая запись: «К.Г., доставлен с места инцидента №734. Диагноз: острое психогенное расстройство, контактная амнезия. Переведён в стационарное отделение для наблюдения».
Контактная амнезия. Вурз понимал, что это могло значить. Его отец не просто пострадал. Он увидел нечто такое, что его разум предпочёл стереть, чтобы сохранить целостность. Или же… амнезия была не естественной, а намеренно индуцированной, чтобы заставить его молчать.
«Зеркало» вело его не по следам пропавшего отца. Оно вело его по следам той самой правды, которую его отец обнаружил и которую у него отняли. Правды о «Сером Глазе».
Вурз сидел за своим столом в почти пустой библиотеке, и кусочки пазла начинали складываться в ужасающую картину. Его отец подошёл слишком близко к разгадке природы аномалии. Случился инцидент. Его травмировали, стёрли память, а затем, когда он, возможно, начал вспоминать или продолжил свои изыскания, его убрали окончательно, инсценировав исчезновение в «Инеистом Следе».
И теперь Вурз, его сын, шёл по тому же пути. «Зеркало» проверяло его на прочность, подсовывая ему те же самые загадки. Они не хотели, чтобы он нашёл отца. Они хотели, чтобы он понял, что с ним случилось. И, возможно, завершил его работу.
Он поднял взгляд и уставился в тёмное стекло иллюминатора, за которым бушевала всё та же вечная вьюга. Он больше не был просто сыном, ищущим пропавшего родителя. Он был учёным, вставшим на путь, который уже однажды привёл к катастрофе. И он понимал, что следующий его шаг будет не в забытый тоннель, а обратно в лабораторию «Дельта». К «Серому Глазу». Туда, где всё началось.
Спасибо! Рад, что мы на одной волне. Это значит, что атмосфера и замысел передаются точно. Продолжаем погружение Вурза в тайну «Серого Глаза».
Вурз сидел в библиотеке, и тишина вокруг него была обманчивой. Она не была пустой – она была наполнена гулом его собственных мыслей, которые кружились вокруг одного и того же центра, как метель вокруг шпиля «Высоты».
«Серый Глаз» – не просто образец. Это свидетель. Возможно, сообщник. Или даже палач.
Он вспомнил свои первые дни в лаборатории «Дельта». Холодное, безразличное присутствие за стеклом резервуара. Оно не было пассивным. Оно наблюдало. И когда он, ничего не подозревая, проводил рутинные замеры, оно, должно быть, видело в нём не нового исследователя, а отголосок старого. Эхо Криддэна Гласиала.
Теперь ему предстояло вернуться туда. Но не как учёному, а как следоваду на место преступления. Преступления против разума его отца.
Он дождался, когда Илва, по её обыкновению, уйдёт раньше, сославшись на необходимость «перекалибровки сенсоров на Гребне» – что, как он подозревал, было лишь предлогом для её собственных тайных изысканий. Возможно, она тоже была частью этой сложной сети лжи и полуправд? Или просто ещё одним винтиком, не подозревающим об истинной игре?
Лаборатория «Дельта» встретила его привычным гулом и мерцанием рунических кругов. Резервуар с «Серым Глазом» стоял на своём месте, и сгусток тьмы внутри него колыхался в такт невидимому дыханию. Вурз подошёл ближе, положил ладони на холодное стекло. Он не проводил замеры. Он просто смотрел.