Трилогия «Планета свиней»

Но вдруг Гомвуль вспомнил старого Шульца. Свежий взгляд пенсионера с громадным опытом оперативной работы, как глоток холодного пива с утра – он или бодрит, или выворачивает наизнанку – до тошноты и полного тазика пахучих кислот и желчных пузырей.

– Ладно, поехали к твоему Шульцу. Была не была! Авось подскажет старик, как изловить Шмаля и прочих злодеев, – наконец-то, решился Стас Зубов.

***

В предместьях Якутска, в посёлке Жатай – на отшибе, где нет дорог и только разрушенные временем бараки – доживал свой век старый волк. Комнатка у него была маленькая, неуютная, совсем без мебели. Ночами Шульц спал на рваном матрасе, а днём топил печку-буржуйку, чтобы не околеть окончательно. К нему не захаживали соседи, не навещали бывшие коллеги. Даже человеческие дети, самые любопытные существа на земле никогда не приближались к его домику. Весной, когда наступало половодье, никто не спрашивал, как живётся волку по колено в холодной воде, будто все забыли о нём или хуже того – все ждут, когда он уйдёт в мир гибридных духов и вечного покоя.

Шульцу была положена хорошая пенсия, и мог бы он перебраться в город, но обида за минутную трусость призывала его каяться в одиночестве. Все деньги волк переводил в фонд помощи полицейским, оставляя себе лишь малые крохи, чтобы лапы не протянуть. Он обрёк себя стать отшельником, смиренно неся собственное наказание, не ожидая прощения от себя самого.

Напарник его погиб, а он остался среди живых, чтобы остаток лет изматывать себя воспоминаниями. Вина Шульца состояла лишь в том, что зашёл он ни в ту дверь. Никто не знает, что случилось в том доме, но рвануло так сильно, что волка выбросило в окно, а вот тело напарника, Романа Бескровного – так и не нашли.

Затем был госпиталь, сложное лечение и долгие разбирательства. Комиссия Шульца не обвиняла, но каждый встреченный полицейских шептал за волчьей спиной: «Это тот трус, это Шульц. Это из-за него погиб человек».

Волка отправили на пенсию, хотя он мог бы ещё приносить пользу, потому что опытом обладал уникальным. Первую осень, кто-то навещал его; приезжал на машине или на мотоцикле и спрашивал: «Как дела старина? Как ты поживаешь? Может быть, тебе нужна наша помощь?»

Но прошла зима, и его забыли. Возможно, Гомвуль был последним из гибридов, кто ещё помнил Шульца. Потому у дверей покосившегося барака стояли только двое: волк и человек.

Надежды на добрый совет, что тепла в якутском январе, но всё-таки парни верили: старый не потерял хватку цепкого шпика и обязательно им подскажет.

– Вот он идёт, – завилял хвостом Гомвуль.

Последнюю ночь подморозило. Тонкой корочкой сверкала наледь. Сгорбившись, к полицейским приближался плохо одетый и скрюченный в знак вопроса волк. На нём драный ватник, останки штанов из протёртой джинсы, на лапах резиновые калоши. Его ватник давно потерял все пуговицы. Потому Шульц подпоясался солдатским ремнём – ещё тем, со звездой на пряжке. Грудь волка была открыта. Когда-то пышная с коричневым оттенком шерсть, покрылась сединой. Волчьи усы обвисли, словно обмороженные, а глаза устало смотрели на гостей.

– Здравия желаю, товарищ майор! – поздоровался Гомвуль.

Старик ответил причмокиванием и водил носом, изучая парней.

– Нам нужна твоя помощь, Шульц, – не откладывая разговор, сказал Зубов.

– Вот и пригодился. Но я знал, что вы всё-таки придёте ко мне, – тихо заговорил волк. – Знал и ждал, потому что у меня есть вот это…

Он показал весь поцарапанный телефон, с паутиной трещин на экране.

– Меня звать лейтенант Гомвуль. А это капитан Стас Зубов. Мы расследуем убийство тигра…

– Которого из них? – перебил старый волк. – Того, что подстрелили на перекрёстке или второго – убитого в «Молоке»? Что-то подсказывает мне, что вы, парни, отчаянные неудачники. Особенно ты, Стас. Ты только выглядишь бодро. А на самом деле, мечтаешь убраться из полиции при первой же возможности.

Зубов был не согласен с Шульцем. Но он лишь пожал плечами. Спорить со старым не было ни малейшей охоты. Хотя волк был недалёк от истины.

Ещё в школе юстиции Стас слышал историю о погибшем полицейском из людей и его гибридном напарнике. Он прекрасно запомнил этот урок. Ему пришлось притворяться, будто у него отшибло память.

Учебные классы, в которых воспитывались будущие сыскари, делились на человеческие и антропоморфные. Людям разъясняли ошибку Романа Бескровного, как величайшую из глупостей, которую может совершить человек. Потому что человеческая жизнь бесценна, неповторима и божественно уникальна.

Курсантов из людей учили любить себя, ценить себя и ставить во главу угла свою жизнь, а не жизнь гибридного напарника и тем более гражданских. Нельзя рисковать собой, пытаясь задержать даже самого жуткого преступника. Нельзя лезть на рожон и быть на пике опасности. А Роман Бескровный совершил непростительную ошибку, войдя в дом первым – и первым открыв дверь. Но человека нельзя винить. Тем более мёртвого человека. О погибшем либо хорошо, либо тишина и покой. Люди неподсудны и невозможно их упрекать и уличать в грехах и огрехах. А следовательно, виноваты все, кроме самих людей. Потому крайним после смерти Романа Бескровного оказался антропоморфный напарник.

– У меня были отличные учителя. Один из них, это ты Шульц, – сказал Зубов. – Я не обижаюсь на рык твоей старой глотки и не собираюсь ворошить прошлое. Я предлагаю тебе, избегать острых сравнений и не делать преждевременных выводов. Нам нужен лишь твой совет, потому что я и мой напарник шкурой чувствуем – быть большой беде в нашей столице. И бежать из Якутска нам некуда.

Старый зарычал, но получился лишь кашель больного бронхитом.

– Настоящая шкура есть только у моего глупого собрата. А у тебя, человек, хитрые мысли и желание прокатиться верхом, ну хотя бы один кружок вокруг рабочего стола, вот на этой лошадке, – Шульц ткнул пальцем в сторону Гомвуля. – Зубов, ты рассказал своему напарнику, откуда в тебе сила волчьей стаи и как ты сдерживаешь её?

Стас даже опешил. Пенсионер, живущий как последний бродяга, всё знает о препарате «Вар-250»?

– Ты слишком разговорчив для полицейского… а Гомвуль мне больше, чем брат. У меня нет от него секретов.

Гомвулю давно было известно о лекарстве от «ярости» – из кого оно варилось и почему оно так необходимо напарнику. Стас в подробностях, ничего не скрывая, рассказал волку о фабриках и фронтовых рефрижераторах. Держать в неведении друга, это подло по отношению к тому, с кем рискуешь под пулями каждый день. Но узнав правду, Гомвуль лишь ещё глубже проникся уважением к Стасу. Зубов не болтун, не монстр – он титан… он кремень!.. и вера в него безгранична! Люди самые непонятные существа на планете – и самые великие – почти как боги.

Шульца удовлетворил ответ человека. Он поправил густые посеребрённые брови. Лапы его тряслись.

– Извините, но у дедушки случается пьяный тремор. Живу я один. Могу позволить себе разные шалости… Я заправляю бак сахаром и дрожжами, а затем пью брагу, чтобы не спятить в тоске, – улыбнулся старик. Зубы его оказались на месте, вот только они были сточены, словно грубым напильником поработал африканский шаман.

– Цепь событий, Шульц, – важно произнёс Гомвуль. – Мы думаем, что смерть тигров связана с боевыми кабанами, которые проявляют невиданную ранее активность на политической арене. Скорее всего, отставные и действующие военные готовят бунт в городе. Это, конечно, смелое предположение, но такова наша рабочая версия. Как вы думаете, Шульц, могут ли кабаны поднять бунт в стране?

Мохнатые пальцы старика тронули экран телефона. Он открыл подборку статей из легальных источников информации.

– Я изучал ваше дело за кружечкой кислой браги, – вздохнул волк и прочитал заголовки последних статей: – «Три пули в кабаке». «Подозреваемый в гипсе сбежал от пьяных полицейских». «Чёрный кот объявил войну тиграм». «Коронованный Шмаль мстит копам за расстрелянного отца»… – Шульц закрыл приложение, убрав телефон в карман. – Весёлые всё-таки у нас журналисты… да, парни? Но здесь дело серьёзное – не до смеха. Я уверен, что за двумя убийствами скрывается человек. Лишь людям под силу создать хаос, а затем управлять этим хаосом так ловко, что кажется, будто всё имеет естественных ход событий и совершенно случайно гибнут один за другим важные персоны.

– Помоги нам найти заказчика, Шульц, – попросил Гомвуль, словно старый волк, это Дед Мороз с подарками, который сейчас развяжет мешок и будет доставать за уши зайцев, среди которых окажет и чёрный кот, по имени Шмаль.

– Вот что я скажу вам, ребятки, – почёсывая когтями седую челюсть, важно заявил Шульц. – Ваша цель, некий капитан Ахлес, сын отставного генерала Щербы. Задержите его и допросите с пристрастием. Он расскажет вам массу интересных историй…

Старик неожиданно смолк, поправил ремень, погладил угловатую звёздочку, давно нечищеной пряжки. Он вскинул подбородок и, вытянув чёрно-фиолетовые губы трубочкой, протяжно завыл лесную песню:

– У-у-у-у-у…

– Шульц, остановись! – насторожился Зубов. – Хватит с нас безумных звуков. Если ты выжил из ума, мы оставим тебя здесь, в бараке. Но если ты можешь дать нам совет, просто помоги. Нас интересует Шмаль и этот паршивец Ахлес. Дай наводку, где искать кота и боевую свинью.

Старик продолжал подвывать, но вдруг снова замолчал. Он облизнулся, щёлкнул зубастой пастью и негромко сказал:

– Не горячись, капитан. Делать выводы о моём сумасшествии – ещё преждевременно. Когда я вою, то думается гораздо легче. И уж поверь, в моей песне больше смысла, чем в твоих язвительных словах, которыми ты плюешь в меня.

Шульц снова вытянул губы и завыл. Выл он не натужно, спокойно. Воздух и звук шли из самого центра груди, будто из волчьего сердца.

Зубов и Гомвуль выждали ещё минуту, слушая звериные звуки. А затем Шульц замолчал. Он опустил веки, не водил носом и не дышал.

– С тобой всё нормально, старик? – спросил Зубов, терпение которого заканчивалось.

Шульц быстро моргнул, глубоко вздохнул через нос.

– Спасибо, человек, за заботу. Я в полном порядке, – ответил старый волк и сразу продолжил: – В трёх километрах от моего дома, который ты Зубов называешь бараком, находится воинский гарнизон. Он так и называется «Жатайский городок номер три». Так вот… два дня назад, полностью укомплектованную дивизию, загрузили в вагоны и по железной дороге отправили на фронт, в Страну Красноярск. Под Красноярском сейчас жарко… солдаты гибнут сотнями за сутки. Но дело совершенно не в том, как происходят боевые действии, потому что казармы прежних солдат заняли пришедшие с фронта части. Это плановая ротация. Переподготовка, пополнение, излечение и так далее…. В моих лапах нет точных оперативных данных, но я подозреваю, что именно в опустевшем гарнизоне прячется ваш клиент. Неразбериха, пьянство боевых офицеров и молчание необстрелянные командиров – это отличное место, чтобы затаиться на время… И ещё. Вам нужно установить родственные связи подозреваемого Ахлеса. У него целая свора братьев, и не сойти мне с этого места – все они военные, как и их общий отец… Что касаемо Шмаля, то мне необходимо поднять старые связи. Потому что этих ребят найти чрезвычайно сложно. Сколько в городе чердаков и подвалов, столько и смачных малин, где может заночевать чёрный кот… Осведомители, подкуп, запугивание и переломанные в коленях лапы – это лучший способ докопаться до истины, скажу я вам.

Шульц подмигнул Гомвулю и улыбнулся впервые за встречу.

– Сколько надо времени, чтобы наладить контакт с блатными? – поинтересовался Зубов.

– Криминальный мир уважает честных полицейских… а я был справедливым копом. Знаешь, Стас, иногда меня навещают приятели. Иначе, как бы я выжил. Стоит только разворошить бандитское гнёздо, как информация потечёт весенним ручьём в эту голову, – Шульц постучал себя по макушке между ушей. – Но только одно условие, Зубов.

Напарники переглянулись. Гомвуль негромко зарычал, а человек кивнул.