Служба распределения

Такой знакомый и неожиданный переход из привычного мира, удобного, разношенного по ноге, мира, к которому уже принюхался и запаха не ощущаешь, в немного другой. Будто покрашенный заново. Дом, такой же, как твой по планировке, но с другими обоями и обстановкой, другими запахами и хозяевами. Он отдает какой-то пряностью и немного – незнакомыми духами. Старыми книгами незнакомых авторов. Но так легко ориентироваться в нем. Потому что ванная осталась ванной, и свет в окно с той же стороны. И на кухне плита на привычном месте. Легкая коррекция правил поведения – и я снова свой в этом мире. Проходит мимолетное ощущение чужого. Как будто припоминаешь эту обстановку. Будто был здесь, много лет назад, у своих добрых знакомых, провел здесь немало приятных минут.

А эти наглые морды смотрят на меня и изучают мои реакции. А что будет, если хомячку треснуть линейкой по голове? Что будет если ткнуть рыбку карандашом? Или дернуть кота за хвост? Как поступит подопытное? Растеряется? Проявит агрессию? Может быть, психологи – самые грязные из ученых? Они копаются в человеческих инстинктах, реакциях и рефлексах, связанных с интеллектом, опытом и теоретическими знаниями. Осторожно, как школьники, впервые делающие вскрытие лягушке, отделяют ткани одна от другой – инстинкты от рефлексов, знания от опыта, животное от – человеческого. Отрежут кусочек и смотрят, что получилось, как это повлияло на остальной организм. Ничего, думает лабораторная крыса, будет и на моей улице праздник, я вознесусь в рай, а вы вечно будете ковыряться в грязных потрохах.

– Что ты думаешь о времени? Говори быстро и по существу. – Натали привычно вела допрос.

– О времени, о времени, – я засуетился, заметался. – А вы, вообще, местные?

– Допустим, не местные.

– Ой, а откуда вы, – я совсем чуть-чуть игриво спросил. И зря. Оба инструктора синхронно скривили губы. – Вы, что из будущего?

– Сложно так сразу сказать, братишка, откуда мы. Не из Турции точно, не думай, – инструктор Лерой не очень-то охотно пояснял. – Мы в службе Распределения. Служба такая, понимаешь? Она нигде и везде сразу. Что распределяем? Всё подряд распределяем. Счастье, в основном, распределяем. Счастье, понимаешь? Одним людям немного, другим – побольше. Кому как назначат. Нет никакого будущего, брат. Есть одно время – сейчас. Но немного туда-сюда мы поездить можем. Работа такая, всякое разное достанем, отвезем, с людьми поговорим. Дело делаем. Дело делаешь – счастье получишь.

Счастье – это наркотики, сто процентов. Теперь заговорила инструктор женского пола.

– Твой вопрос довольно глуп для нас. Ты родился на этой улице? Нет? А как попал сюда, в эту квартиру? Ногами пришел. Ну, мы же вместе пришли, помнишь? Переместились из одного места в другое. Это не очень сложно было. Подумали, где мы тебя встретим, и туда переместились. А ты навстречу идешь. Вот и встретились. – Интонации больше подошли бы учительнице первого класса школы, объясняющей устройство обыкновенной двери.

– Пойми, – продолжала Натали. – Ты же не движешься постоянно и не стоишь на одном месте в пространстве. Вот, твои часы, идут только вперед…

– Да, кстати, что делать с моими часами? Мне их подарил отец на совершеннолетие.

– Да выброси, бесполезная вещь. Лучше, вот, плащ кожаный купи. – Она показала на вешалку.

– Жалко, хорошие часы. А вы обкурились и несете чушь, совсем как мой приятель по кличке Буратино.

– (Натали с нежной улыбкой) Ты думал, мы тебе стигмы будем демонстрировать? Мы выбрали тебя потому, что ты готов. – Ты, пожалуй, много раз слышал, что человечество катится в пропасть. Конец близко и всякое такое. Однако, это не совсем так. Катиться оно, безусловно, катится, но до пропасти еще далеко. Как и у каждой физической системы, у человечества есть свой цикл жизни. Медленное зарождение, взрывной рост, время насыщения, упадок и смерть. Солнечная система все еще находится в стадии зарождения. То есть, Солнце ожидает взрывной рост, в процессе которого оно просто поглотит все планеты вблизи себя, включая Землю. В то же время, условия для зарождения жизни появятся последовательно на более дальних, на данный момент ледяных планетах. По мере сжигания водорода термоядерный реактор Солнца перейдет на гелий и далее – на более тяжелые элементы. Но и этого топлива Солнцу хватит ненадолго. В масштабах одного человека, это гигантские сроки в несколько десятков поколений, но для человечества – это одна сточка в учебнике истории.

Натали встала с дивана, на меня пахнуло кожей. Не женской нежной желанной кожей, а кожей ее штанов. Подошла к окну и продолжила спиной ко мне.

– Конечно, к моменту, когда жизнь на Земле станет невыносимой, мы достигнем того уровня развития, который позволит собрать чемоданы и переехать на Марс. Начнет припекать на Марсе, переселимся на Юпитер. В итоге построим свое управляемое Солнце и рванем куда подальше, к Великой Пустоте.

Да, что-то припоминаю про Пустоту в миллион кубических мегапарсек в Волопасе.

– Но, в темные века человечество не могло бы даже представить себе подобные метаморфозы. Не имело ни знаний об окружающем мире, ни технической возможности, ни мотивов. Будь в то время техническая возможность, вряд ли духовность того времени позволила бы даже подумать о чем-то таком. Словом прогресс в науке, технике и мышлении должен в каких-то разумных пределах идти синхронно, не отставая и не вырываясь вперед. Нужны ответственные истопники у парового котла, который не должен погаснуть или взорваться.

Натали обернулась и взмахнула рукой, изображая, как она отпит котел. Она никогда не видела котлов, подумалось мне. Не держала в руках лопаты.

– Например, как ты знаешь, широкое распространение религиозной ветви власти может на столетия отсрочить промышленную революцию, переход от феодализма к капитализму. Напротив, сам капитализм и вызываемые им мировые войны подстегивают технический, да и гуманитарный прогресс так, что компенсируют все отсрочки. Не говоря уже о феноменальном коммунистическом самоотречении, граничащем с организацией муравейника, просто ракетой отправляющем все показатели прогресса к звездам. Жаль только духовное развитие граждан настолько отстало, что они предпочли хлебать сладкую жижу из корыта, откатившись на столетие назад. И всякий прогресс ведет ко всё большему расходованию ресурсов. Съев к концу двадцать первого века всех животных, люди принялись за насекомых. Израсходовав литий и кобальт, всеми силами накинулись на термоядерную энергию.

Натали развела руками.

– С каждым шагом технологии становились всё сложнее, все сложнее механизмы распределения ресурсов, все больше потери и глубже проблемы морали. Сложность общественных механизмов неизбежно приводила к ошибкам в их работе, развитии.

Человечество, не готовое к новым рубежам в развитии морали, получая технологические скачки, использует их в конфликтах, самоуничтожении. Было обидно потерять человечество в самом расцвете, с неистраченными ресурсами.

Натали наклонилась ко мне, явно проверяя, расширились ли у меня зрачки. Или что-то подобное.

– Жалко, когда непочатая девочка погибает, правда?

Инструктаж продолжился после пары глотков чая. Второй инструктор, как манекен уставился на меня. Изучает мои реакции, догадался я.

– Суть нашей работы состоит в избирательном снижении скорости прогресса человечества.

Ведь, если ты находишься среди этого самого человечества, которое катится в пропасть, хотелось бы катиться чуточку помедленнее, а то и вовсе остановиться.

Натали была здесь и сейчас. Потрясающая женщина, способная свести с ума пугающе превосходной внешностью, подавляющая интеллектуально, безупречная и шикарная. Почему я не чувствую притяжения к ней? Почему ее запах не заставляет меня дрожать от вожделения? Почему ее голос, плавный и четкий, не сверлит меня изнутри? Слова ее, такие простые и ясные, слова преподавателя, столь же идеального, как ее совершенная красота.

– Как думаешь, если бы из истории исчезла какая-то личность, например изобретатель радио, что, было бы с историей – так и жили бы без радио? Да черта с два! Созрели условия, накопились знания, духовное развитие позволило вообразить передачу звуков на расстояние – и, хлоп! Готово. Изобретение витало в воздухе, а фамилия в патенте не имеет существенного значения. Юридические детали всегда можно сфабриковать. – Она показала некие пассы ладонями.

– Существуют ли узловые точки во времени, в которых история может пойти тем или иным путем? Существуют фундаментальные законы жизни. Мировые войны и революции обусловлены противоречиями в обществе, а не подстроенным инцидентом. Допустим, мы изъяли условного Гитлера из истории. Его знамя подхватили единомышленники. С самой идеей эксплуатации слабых сильными, грабежа колоний, с идеей пожирания собственных детей на данном этапе эволюции ничего не поделаешь. – Инструктор пожала плечами.

– Так же невозможно внедрить идеи в неготовые к ним разумы. Никакое покушение на императора енотов не поднимет енотов на мировую войну против пингвинов. Мы не занимаемся бессмысленными делами, дурацкие фантазии не материализуем. – Отвела ладонью воображаемую фантазию.

– Роль отдельной личности в истории довольно мала, но маленькие капли сливаются в бурный поток, прорывающий все плотины. Мысли одного превращаются в идеологии, подводится материальная и техническая база, и мировая война начинает вращать маховик истории с устрашающей скоростью. Тонкими хирургическими вмешательствами можно, удаляя из Сущности людей, внушая какие-то идеи лидерам мнений, изменять процессы развития. – Натали показала указательным и большим пальцами, как она удаляет человека. Как нежелательный волосок выдернула.

– Думаешь, можно просчитать все процессы в человеческом обществе заранее? Нет, во всей Вселенной не найдется вычислительной мощности на такие расчеты. Однако можно посмотреть, что вышло из той или иной истории. И примерно прикинуть, как поведет себя человек. Базовые инстинкты человека известны и заставляют его действовать предсказуемо. Мы стрижем весь газон, не каждую травинку по отдельности. – Инструктор провела ладонью по ровной поверхности журнального столика, сметая крошки и пыль.

– Работающие над распределением обеспечены, конечно, всем, чем пожелают. И это не только материальные блага или телесные удовольствия. Все мыслимые и немыслимые потребности естественно удовлетворяются. При том, что ресурсов вокруг нас – с избытком. Документы, деньги, подкрепление, укрытия, связь. И это только то, к чему ты уже готов. То есть, можешь рассчитывать на чудеса. Да, для тебя это пока что чудеса. Теперь ты можешь все.

Ничего не бойся. Когда живешь вечно, то опасаешься только очередного Большого Взрыва. – Она всплеснула руками, что должно было проиллюстрировать взрыв.

– Ваше общество страдает от варварских убеждений. Счастье для них сейчас в том, чтобы потреблять, все больше и больше потреблять. Психогенное перепотребление. Потреблять все больше и больше виртуальных ценностей. Больно смотреть, как люди тратят свои жизни впустую. Впрочем, это справедливо для любого времени. – Инструктор с сожалением развела руками. Да, печальная картина получилась.

– Что мы можем сделать на данный момент? Объяснять, что ваше так называемое счастье напрямую зависит от физического состояния телесной оболочки, вырабатывающей гормоны? Пустая трата времени. Показать, где практически бесконечные ресурсы валяются буквально у вас под ногами? Стоит только наклониться и поднять их. Это для умных. Остальные настоятельно требуют удачи. – Натали вздохнула всем телом. Будто жалела глупых, несчастных и больных.

– Довольно энергозатратно размножать материальные ценности. Зато виртуальные – легко. Особенно те, которые существуют только в воображении. Для них даже не требуется места в виртуальном мире. – Обнадеживающе заверила меня Инструктор.

– Значит, мы будем всеми средствами снижать потребление реальных ресурсов, заменяя их виртуальными. Сделаем сверхпотребление доступным и не разрушающим телесные оболочки. Пусть лучше обмениваются изображениями по сети, чем дышат свинцовыми белилами и окисью хрома. Пусть тратят не золото, а одобрительные жесты. Пусть сидят по домам, общаются с воображаемыми друзьями и едят овощи. Меньше катаются на автомобилях, отравляющих свинцом все вокруг. Меньше самолетов, жгущих керосин, меньше примитивных атомных электростанций, превращающих ценнейшее сырье большей частью в крайне токсичные отходы. Меньше жечь хотя бы угля! Электрический транспорт с мизерной эффективностью предать анафеме, как дирижабли на водороде. Пусть технологии развиваются больше в области развлечений, чем энергетики и вооружений. – Натали интонацией дала понять, что лекция окончена. Она встала размять ноги. Посмотреть куда-то вдаль за окном.

Мне бы сейчас переварить эту информацию недельку-другую.

Но второй инструктор не дал мне и десяти секунд.

– Мы знаем, ты толковый парень. Ты готов работать. Работа интересная, оплачивается щедро. Проведешь время с пользой, будет интересно! Способности у тебя есть. Освоишь навыки. Важные дела будешь делать. Сущностью управлять. – Инструктор Лерой был конкретным, отрывистым, дробным.

– Распределять. – Прошептал я одними губами.

– Тебе не все равно, как что называется? – обернулась Натали. – Тебе же с утра еще было все равно, что с тобой дальше будет.

– Будущие поколения тебе спасибо скажут? – уговаривал Лерой. – Памятник не поставят, не думай, но тебе понравится «спасибо»! Ты всем свое веское слово сможешь сказать. Всему миру. Любимой. Обидел кто – всех накажешь. Личные дела немного можно поправить, не запрещено. Можешь девчонку свою убить. Просто, чтобы ее не было. Что, уже нет в живых? Воскресить можно, сам решишь. Мир посмотришь, страны, попробуешь все, что хочешь. Пока в этом времени. Женщины все твои, все деньги твои, представить себе не можешь, что можешь получить. Все тебе дадим. Счастье получишь, удовольствия все.

– Что, если не получится? Не получится у меня? – я сам удивился своему вопросу.

– Сомневаться не надо. Неси счастье. Апофеоз счастья, как… Оргазм, такой… полный, самый сильный в жизни. Когда подыхаешь. Изливаешься из тела вонючего, как фотоны из звезды. Истекаешь любовью. Горишь невидимо и ярко. Как реактор ядерный разворотило.

– Ты уже умирал? – еще больше удивился я.

– Да тысячу раз! Свободный разум! Без проклятой материи! Чистый идеализм. Красота неописуемая. – Лерой говорил как будто о спуске с горы на лыжах.