Служба распределения

– Тысяча девятьсот сорок пятый, милый. Мы только что выиграли войну.

Малыш внимательно посмотрел на меня (я уже решил закурить окончательно) и полез ковыряться в книжке снова. Он бурчал себе под нос. Что – я не мог расслышать – я чиркал зажигалкой и хрустел сигаретной пачкой.

– Извините, благодарю вас, – услышал я уже за спиной.

– Да иди ты, – мне окончательно наскучила эта сцена, я уже развернулся и пошел в противоположном направлении, по пути выбросив мятую и промокшую сигарету, – противно было рукам на холоде вне карманов.

Вороны, превратившиеся в девочек с длинными мокрыми от снега ресницами, уже не боятся смотреть мне в глаза, нагло ожидая, когда я сдамся, и им эти глаза достанутся. Вот, две девочки, зачем они идут по направлению к центру и улыбаются в предвкушении… чего? Чик – и нет девочек. Последнее подтверждение? Ок! И сколько же развелось вас, одетых в кожаные штаны! Какие преимущества вы получаете от этого? Где вы все стираете эти штаны? Или что у вас там – протираете ваткой, смоченной в льняном масле?

Если уж нельзя вернуть прошлого, я мог бы найти для себя новое будущее. Я просто не искал. Что угодно искал, но не будущее. Это должна быть дверь в какую-то другую реальность, время, континуум.

Там обязательно будет ждать меня совершенно новая, но всё та же Герда Шейн.

То, что я отказываюсь силой изменить и завоевать нынешнюю Герду – вовсе не трусость. Я благородно уступаю весь этот калейдоскоп бытия грязным рабочим в резиновых костюмах – то ли ассенизаторам, то ли ликвидаторам заражения. Отвага третьего поколения – отказаться от теплого местечка – до старости кататься на грузовике, подхлестывая круговорот воды в природе.

Допустим, я вышел за дверь этой реальности. Допустим, там оказалась не черная пустота. А, скажем, возможность выбрать время. Выбрать то место во времени, где я хотел бы жить.

Только что же я разговаривал с малышом, который, хоть и с трудом, но гоняет поперек времени. Интересно, как его пустили в машину времени без родителей? Ну, ясно, в будущем такой малец уже считается самостоятельным.

Как же заманчива эта идея – переместиться отсюда! Птицы лишь временно прилетают жить в наши края на лето, предпочитая зимовать в африканских тепле и сухости. И каждый раз возвращаются в удобный климат выводить птенцов.

Можно просто вернуться в тот момент, где случилась та фатальная ошибка, которая оторвала меня от Герды. Как пленку в старинном магнитофоне отмотать. Или как на старинной пластинке переставить иглу на время раньше.

Но где тот момент, где случился сбой, сломавший все вокруг? Где та стрелка на железнодорожных путях жизни, что увела меня от нужного пути прочь, в тупик? Где лежал тот камешек, о который я споткнулся и свернул себе шею?

Пожалуй, надо сразу начинать с рождения. И выбрать внешность попривлекательнее.

Я обязательно проживу новую жизнь значительно лучше, чем эту. Я не потеряю Герду Шейн. Я исправлю и другие, более мелкие ошибки. Я налажу кое-какие отношения. Заведу друзей. Заведу собаку. Конечно, предусмотрительно предотвращу все уже произошедшие со мной несчастья. Только можно ли упомнить все и исправить это за один раз, за один проход? Или придется проживать жизни, раз за разом улучшая показатели, становясь все ближе к Герде, к идеальной жизни. По спирали в этой черной пустоте.

Надо раскопать по крупинкам-по песчинкам причину, по которой я могу это сделать. Есть маленькие люди, которые делают маленькие дела: спят со своими маленькими женами, устало пялятся в телевизор, им снятся суперспецэффекты – сходящиеся и расходящиеся белые круги на голубом фоне. Сделать модную стрижку для них – поступок.

Большие люди ворочают миром – продают и покупают города, снимают кино, убивают людей и носят крупные бриллианты. Что делает их способными на поступки, которые изменяют не собственную шевелюру, но жизнь многих людей?

Специфические знания, кураж, врожденные способности к телекинезу?

Я хочу стать большим человеком. Но как это сделать?

Однажды на рассвете будут особенно тревожно кричать птицы. Ночные тени растворятся, уйдут в небытие. Ты, Герда, распахнешь глаза, и меня уже не будет в твоей жизни. Исчезну навсегда, скользну за горизонт, в наступающую там ночь.

7 (читаю книгу)…

4 апреля

25 марта часы переведены на летнее время! У меня отняли час времени!

Весна так и не наступила. Видимо, то, что говорят ученые, – правда. Может быть, это просто каприз погоды. То, что Земля может сойти со своей орбиты, мне кажется ерундой. Меня поддерживает в этом дядя Роберт и Марта из молочного магазина.

(на полях) Молочница-пессимистка. Это профессиональное.

Конечно, не проходит и недели, без объявления в прессе и на телевидении об очередном конце света. Всемирный потоп, метеоритный поток, извержение супер-вулкана, новый ледниковый период или глобальное потепление, цунами и, наконец, ядерный апокалипсис.

Называются точные даты всемирных катастроф. Но, почему-то, в указанные даты ничего не происходит. И так – каждый раз. До следующей даты.

Все эти ужасы, безусловно, страшны, но оставляют какие-то шансы. Всемирный потоп не страшен всем морякам и пассажирам круизных лайнеров, владельцам яхт. Извержение вулкана погубит сельское хозяйство, но потом пепел осядет и урожаи будут только выше. Надо будет потерпеть год-два сумерек и невиданной грязи вокруг. От холода можно укрыться и теплее одеваться. От жары можно спастись в тени и чаще принимая душ. А уж ядерный апокалипсис пережить удастся многим удачливым и предусмотрительным. Японцы же как-то пережили свой апокалипсис. Это все какое-то не всемирное, не глобальное. Затрагивающее многих, но не всех.

Страшен не столько сам краткий, но разрушительный момент катастрофы. Я боюсь невыносимо долгого восстановления нормальной жизни. Годы новых привычек и ограничений. Годы лишений и страданий, превратившихся из журналистского речевого штампа в унылую рутину повседневности.

Однако прогресс не стоит на месте и фантазии писак становятся все изысканнее. На этот раз они придумали действительно захватывающий сценарий. Наша планета устала крутиться вокруг Солнца и решила прогуляться во Вселенную, сорвавшись с поводка тяготения. То удивительное равновесие стечения обстоятельств, родившее на Земле жизнь, будет постепенно растворяться в бесконечности. Статьи полны разных деталей и цифр, больших и малых. Малые цифры – проценты и углы смещения орбиты порождают огромные цифры в миллионы километров отклонения. Планета сначала незаметно, а далее – стремительно удаляется от светила.

Поскольку процесс заметить невооруженным глазом и мозгом невозможно, остается только верить или не верить. У журналистов нет никаких очевидных доказательств этой теории, кроме относительно плохой погоды на Побережье.

Нет никакой конкретной даты, когда Земля разорвет оковы гравитации и улетит прочь. Радиус орбиты будет расти постепенно. Система слишком инерционна, чтобы почувствовать резкие изменения. Все элементы системы слишком велики, чтобы микроскопические сдвиги были заметны в их масштабе. С каждым витком вокруг Солнца, планета будет все больше и больше удаляться. Все темнее и холоднее будет становиться. Пока не станет, как на Марсе. Что дальше? Столкнемся с Марсом и породим новый пояс астероидов? Расчеты ученых идут полным ходом. Пока нет точных данных. Есть лишь туманный прогноз, что Земля вовсе вылетит за пределы Солнечной системы вслед за «вояджером», искусственным спутником, запущенным когда-то прямо в глубины Вселенной.

Через тридцать лет безжизненная Земля вылетит за пределы Солнечной системы. Перед этим за год с небольшим практически вымершая оставит позади Марс, за два года ставшая осколком льда минует Юпитер.

Солнце стабильно миллиарды лет, Земля стабильна миллионы лет, природа стабильна десятки тысяч лет, человечество стабильно тысячи лет. Сложно даже представить, сколько закатов и рассветов встречали предки современных деревьев. Сколько цветов выросли и высохли за это время. Сколько камней рассыпались в пыль и снова отлились из вулканической геенны. Сколько животных за это время стали нефтью.

Солнечная система привела в равновесие все свои компоненты с помощью немыслимых сил притяжения и отталкивания.

Насколько сильным должно быть внешнее воздействие на систему, чтобы она разбалансировалась?

Маленький камушек, попавший на рельсы, поезд даже не замечает. Не замечает даже довольно большой – с кулак. Это я вам подтверждаю ответственно, как лично проводивший подобный эксперимент.

С другой стороны, крошечный тромб останавливает сердце человека. Совсем маленькое отверстие в шине велосипеда сворачивает всю систему в кювет – обломки велосипеда летят в одну сторону, всадник с разбитыми коленями и носом – в другую.

Словом, если мне удастся прожить еще год, я напишу вам, как объяснили ученые и журналисты очередное счастливое спасение человечества.

Мы так любим пугать себя, чтобы через несколько минут посмеяться над своим страхом и своей реакцией – уморительно исказившимся от страха лицом, вставшими дыбом волосами.

Все-таки страшно. Все слишком серьезно.

Вчера было солнечно и тихо, безветренно. А позавчера лил холодный дождь. Проливной. Немного дул ветер. Температура сильно упала. Весна задерживается.

Вчера (зачеркнуто) еле переборол желание отправить Евгении письмо: «Если ты будешь со мной – это будет чудо. Чудес не бывает, но я в них верю». Может быть это любовь?

(приписано позднее на полях) «Текст – совсем неправильный. Фальшивый».

Исступленно жду чего-то нового. Как-то в субботу или пятницу мы гуляли с ней по центральной части нашего города. Ходили по набережной. Нашли чудесное место: парк со статуями, которые, видимо, никому не понадобились. Их свезли в одно место и бросили. Здесь были и неизвестные военачальники, абстрактные скульптуры, бюсты людей в беретах и без головных уборов. Какие-то черти и злые корявые завитушки. Очень грустно. Евгения была совсем грустной. Она рассказала мне, (зачеркнуто) что пишет стихотворение. Второе в жизни. И второй месяц. Я ей как смог подсказал, как писать стихи. Я помнил, что по этому поводу говорил отец. Она все грустила, и, погуляв со мной полтора часа, уехала на трамвае домой. Мы с ней даже не (зачеркнуто) соприкоснулись руками.

Будем ждать завтрашнего дня. Надо ждать. Так есть хоть какая-то надежда. Может быть, придет весна.

Представил себе жуткую картину. Она читает свое стихотворение моему отцу. Он смотрит на нее и курит. Она кашляет и никак не может прочитать его целиком. А он молчит и внимательно смотрит на нее. Она от этого только больше смущается и больше кашляет. Кошмар!

А что если завтра война? Вот эти ребята в беретах решат перекроить существующее мироустройство.

Бомбежки, стрельба, солдаты. Хорошо, что современная наука достигла таких успехов в безболезненном и быстром умерщвлении людей. Скорее всего, будет только одна бомба. Какая-то сверхбомба. Но это при глобальном конфликте. Страшнее гражданская война. Голод, разруха, страх, штурмовики. Обязательно в любой кризисной ситуации появляются штурмовики. Они будут сыты, одеты и обуты, вокруг них будут крутиться (зачеркнуто) девки, они будут пить, как сапожники и воображать себя (зачеркнуто) пупом земли. Однако их серость и холопское происхождение будет подталкивать их распаду и разложению. Тем не менее, интеллигенция всегда будет под сапогом: или военным, или сапогом власти (зачеркнуто) тупиц и тщеславных жуликов.

Наша страна потеряла краеугольный институт – монархию. Сплачивая, но, не управляя, она творила самое, что ни на есть государство. Вера придает сил жить. Служение дает смысл жизни. Отчество объединяет нас.