Мифологемы. Махмут, лепёшки и гора. Литературное объединение «Уфимские литераторы» (УфЛи)

Мифологемы. Махмут, лепёшки и гора. Литературное объединение «Уфимские литераторы» (УфЛи)
Мансур Вахитов

В данное издание вошли стихи разных лет. Непростые отношения между людьми, проблемы любви и дружбы, вопросы экологии и этики – главные темы вошедших в эту книгу стихотворений.

Мифологемы. Махмут, лепёшки и гора

Литературное объединение «Уфимские литераторы» (УфЛи)

Мансур Вахитов

© Мансур Вахитов, 2017

ISBN 978-5-4485-1882-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Акростих

Грусть
уйдет.
Лишь лепет – тихо-тихо.
Ярлыки сдираются до старости.

Грусть
убила
землю,
ели,
липы.
«Мягкий знак» – отнюдь не признак слабости.

Разбегись
и
шаром
ароматным
торопись
орбитою
высокой
навсегда уйти от одиночества.
Арфы вслед всё перебором – славно!

Самый первый —
альфа и омега.
Йод не вылечит – а жаль! – сердечной раны.
Горизонты разбегаются кругами:
ипподром, лишь место состязаний.
Ностальгия – это по отечеству,
а по юности – обычная тоска.

    80-е
    Уфа

Вдохновение

Еще не зажигались фонари.
В сгущающихся сумерках, без меры,
слетаются к кому-то комары —
вокруг меня роятся рифмы и размеры.

Ломаю ветви неотложных дел,
отмахиваюсь ими как попало,
но вдруг прорвутся с рифмою размер —
бросаю все и в ночь сажусь устало.

Витает в кухне сигаретный дым.
Гул холодильника и крепкий запах чая.
Истерзанный сидением ночным,
косыми строчками я белый лист мараю.

Ах, мнятся лавры! И покоя нет:
не написал ни одного сонета,
а без сонетов – вовсе не поэт —
безвестность зарифмованных приветов.

Сырой туман разгонит вредный рой,
и утро проберется сквозь одежды,
и, утомленный, я вернусь домой,
вогнав в бумагу все свои надежды.

    80-е
    Уфа

Элегическое

Вдруг проклюнется солнце, серость камня зазолотит —
улыбнемся его виноватой прощальной улыбке.
Об объятиях снежных листва под ногами грустит.
В ожидании мир затаился, неверный и зыбкий.

По приметам – быть снегу. Он ляжет неделю спустя,
отразится в умытых дождями осенними стёклах.
Пешеходы с утра по морозцу снежком захрустят,
отвернувшись надолго от неба, по-зимнему блеклого.

Да развалится в улицах телом тяжелым зима,
да закружит метель этот город питомцев Растрелли!
Небо скроется. В стадо собьются в испуге дома,
ослеплённые снегом, как жертва – повязкой расстрельной.

Не согласным со смертью лишь осень свою пережить,