Кангюй. Три неволи

Подросток перестаёт дрожать и вспоминает утраченное положение плеч.

– Вы отослали магистратов, потому что вы смелая и мы… мы не опасны.

– Это вы-то не опасны? – Алкеста во весь голос смеётся. – Вы только что выпотрошили мертвеца. Достали из его груди сердце, принесли на том сердце клятву страшную. Вы сотворили из мирного покойника Менесфея голодного беспокойного злого призрака и собираетесь с тем страшным созданием жить совместно в одних стенах! В каждом из вас после клятвы обитает частичка призрака. После таких кощунственных деяний вы не опасны? – Алкеста вновь смеётся. – Вы очень-очень опасны! Вы злые колдуны. Вы демоны Ночи всечёрной! Суд полиса плачет над вами! Охо-хо! Ведуны жутких призраков.

Лай поворачивается к Алкесте, внимает её словам с благоговейным почтением. Алкеста, вдоволь насмеявшись, упирает руки в бока, надменно поднимает голову, обращается сразу ко всем собравшимся:

– Осталась я тут одна среди вас, опасных рабов-колдунов, потому что я такая же несвободная, как и вы. Хоть я и эллинка и это прекрасное поместье принадлежит мне, я пребываю в жуткой неволе. Отец выкрал меня на празднествах базилевса, разлучил с любимым. Увёз меня из столицы сюда. Так поступают только с беглой рабыней. Страдаю я от муки любовной. Это пытка ужасная, ежечасная, каждодневная. Сердце моё разрывается от боли. Нет боли моей успокоения. Засыпаю и оказываюсь с любимым. Просыпаюсь – и нет его. Терзания невыносимые. Аргей, я люблю тебя! – Алкеста утирает слёзы. – Вам понятны мои чувства? Разлучали ли вас когда-нибудь против вашего желания? Мучились ли вы от прерванной любви? – Рабы дружно кивают головами. Столичная дева продолжает с жалостью в голосе: – Хотела бы я сбежать из Александрии в Бактры. Прямо сейчас сесть на коня, исчезнуть как можно скорее, галопом скакать. Да только погоню за мной отрядят. Награду охотникам за поимку назначат. Нагонят меня и вернут. – Алкеста показывает рабам следы от верёвок на руках. Нет на деве драгоценных браслетов, чтобы прикрыть синяки и кровоподтёки. – Менесфей, магистрат, освободился из неволи посмертно, он теперь призрак, я же заточена в клетке золотой. Невольница я, оттого мне с вами не страшно. Мы с вами люди родные по сути вещей. Я ваша защита, а вы – моя.

Лай прикладывает обе руки к груди, низко склоняется перед Алкестой. То же самое повторяют за ним и другие рабы. Пред девой склонились все, кроме Киллы. Килла не смотрит по сторонам, Килла смотрит себе под ноги.

– Навплий, ты хочешь стать свободным? – вопрошает Алкеста, твёрдо смотря в глаза подростку.

Навплий в ответ часто кивает головой.

– Убей в себе трусость. Действуй, ты дал клятву. Бей, да не бойся. Призрак поможет тебе!

Подросток скрипит зубами, сжимает кинжал, поворачивает к рыдающей рабыне, наносит сильный удар кинжалом под дых. Раздаётся ужасный вопль. Подросток поворачивается к Алкесте, та указывает взглядом на мужа, стоящего у ног покойного. Подросток подбегает к выбранному, передаёт тому кинжал. Раненая зажимает живот руками, рушится на колени перед Алкестой. Напрасно Килла молит о снисхождении. Второй удар приходится в лопатку. Алкеста указывает рукой на рабыню, закрывающую себе уши руками. Избиение Киллы продолжается до тех пор, пока каждый из клявшихся не наносит по удару. Тринадцать ранений принимает Килла. Большинство ударов оказываются не смертельными. Израненная рабыня лежит у ног Алкесты, стонет, сучит ногами, истекает кровью. Лай намеревается прекратить мучения Киллы и добить её. Но хозяйка поместья вынимает из его руки кинжал и сама добивает рабыню твёрдым ударом меж рёбер по левому боку. Стоны прекращаются с последними посмертными конвульсиями. Алкеста стоит над телом несчастной. В её лице нет страха или сострадания.

– Теперь болтливая трусиха Килла ни на кого не до-не-сёт, – обращается к рабам Лай.

– Пришло время огласить тайное желание покойного Менесфея. – Алкеста воздевает руки к небу, словно бы обращается к богам. – Несвободные, нам с вами предстоит… сжечь этот город дотла!

Радостные крики тут же оглашают внутренний двор поместья. Шумно ликуют все из собравшихся. Лай улыбается, утирает ладонью слёзы с глаз. Слышится весёлая песенка «Готов я умереть за это счастье». Рабы обнимают друг друга. Кто-то прыгает, кто-то танцует, кто-то рукоплещет покойному. Алкеста осматривает свой кинжал. С кинжала стекает бордовая кровь Киллы. Намерение девы понимает Навплий.

– Позвольте, хозяйка. Я мигом кровь вытру. Ваш кинжал станет чистым. Я даже смажу его. Будет беззвучно ножны клинок покидать.

Алкеста передаёт оружие Навплию, тот убегает резво к воротам. Дева вспоминает про сердце, поднимает мёртвую плоть с носилок, мгновенно воцаряется тишина. На Алкесту взирают с почтением и ждут её слов.

– Как заведено хоронить в семье Менесфея? – Вопрос адресуется Лаю.

– У Менесфея была жена и двое детей. Дети умерли в детстве от болезней. Жена от горя помешалась и… – Лай замолкает, немного подумав, продолжает тоном холодным: – И хозяин отравил её как-то ночью. Всех троих сожгли на погребальных кострах. Пепел в урнах хранится в семейной гробнице, в некрополе Александрии.

– На закате сложим костёр. На костре сгорит она. – Алкеста смотрит на бездыханное тело рабыни. – В урну отправится её прах. А нашего любимого Менесфея…

Появляется подросток, в его руках смазанный кинжал.

– …у нас заготовлен гроб, вполне подходящий под его размер, – продолжает прерванное Лай. – Гроб не подписан.

Алкеста передаёт сердце Менесфея Лаю, хорошенько вытирает руки об одежды покойного, вкладывает кинжал в ножны.

– Тело Менесфея никогда не покинет стены этого дома! – громко провозглашает Алкеста. – У нас с покойным был уговор. Я отпущу его в царство Аида, только когда этот полис сгорит.

Никто из рабов не протестует и более не падает в обморок. Дева продолжает властно:

– Достаньте внутренности умершего, разложите их в сосуды. Засыпьте их солью. Защитника Менесфея поместите в тот гроб, про который ты мне говорил. Монету в рот покойному на язык не класть.

– Может, внутренности и сердце погрузим в солёный раствор? – предлагает осторожно Лай. – Лучше они сохранятся до погребения.

– Мудро сказал. Так и сделай. – Алкеста указывает на сердце. – Его в сосуд понарядней укрой. Ритуальный, с ликами богов. Есть таковой у богача Менесфея?

– Найдём, – обещает Алкесте Лай.

Алкеста удаляется в андрон. Во внутреннем дворе после её ухода воцаряется суета. Часть рабов отряжается управляющим на подготовку погребального костра, часть занята уборкой следов убийства, рабыню омывают, на домашнем алтаре разгорается огонь. Сам же Лай и трое мужей заняты разделкой трупа Менесфея.

Алкеста садится на ложе в андроне, тихо шепчет сама себе:

– Прочь сомнения! Нет у меня пути назад. Страшные клятвы принесены. Жертва невинная пала. Сердце похищено у мертвеца. Высшие силы пребывают со мной. Отныне я мститель. Запуганы рабы. Готовы следовать за мной без возражений. Есть на кого опереться. Действовать надо без промедлений. Теперь только свобода или смерть. Что предпринять для начала?

Алкеста впадает в задумчивость. Раздаётся деликатный стук. В андрон рабыни вносят масляный светильник, расписанный мастос на подставке с разбавленным вином, поднос с тёплой лепёшкой и прозрачным мёдом. Алкеста благодарит, тщательно омывает руки с мылом, после молитвы принимается за еду.

Ближе к вечеру приготовления к похоронам заканчиваются. Покойного Менесфея помещают в гроб, посыпают тело обильно солью и хвоей, по указанию хозяйки гроб прячут в подвале, заставляют его амфорами. Внутренности в простых сосудах, все, кроме сердца, прячутся там же, на полках среди мешков проса. Сердце же с молитвами посыпают драгоценными благовониями и размещают в серебряном кратере старинной работы. Разместив, заливают соляным раствором, закупоривают плотно по размеру выпиленной деревянной пробкой. Пробку заливают сверху расплавленным пчелиным воском. Кратер Алкеста уносит в спальню Менесфея на втором этаже, где и размещается сама. Как только светило уходит, погребальный костёр поджигает Лай, вокруг него привычно кругом выстраиваются рабы. Стоят с каменными лицами. Молитвы не произносятся. Никто не просит прощения у убитой. Много позже к несвободным присоединяется Алкеста во вдовьем чёрном. Заканчивается трудный день. Костёр догорает, рабы собирают кости и прах в урну. Дева незаметно шепчет управляющему:

– Разбуди меня перед рассветом. Сосчитаем работников поместья.

Лай выполняет просьбу Алкесты. Тихо спустившись по лестнице, они вдвоём у алтаря разжигают светильник.

– С кого начнём? – интересуется управляющий. – С женской половины или мужской?

– С женской.

Лай проводит хозяйку к комнате рабынь. Небольшая комната проживания прислуги расположена рядом с кухней. Алкеста резко распахивает дверь. Рабыни проснулись и одеваются. При виде хозяйки кланяются.

– Женщины все на месте, – довольным тоном сообщает Алкесте Лай. – Никто не сбежал. Мужская часть расположена у конюшен. Нам придётся обогнуть дом.

Однако огибать дом не приходится. Прямо у ворот дома хозяйка застаёт рабов мужского пола. Мужи выстроились в ровную линию, в их руках инвентарь – мотыги, лопаты, вилы. Алкеста считает вслух:

– …Пять, шесть, семь…

– Можете не считать, дорогая хозяйка. Десять! – вставляет своё веское слово управляющий. – И у мужчин никто не сбежал. Рабы наличествуют точно по списку. Мы преданы вам, спаситель.

Алкеста запоздало проговаривает громкое «хайре», поёживается от холода, задувает светильник, уходит довольной наверх, в бывшую спальню Менесфея. Под её ногами раздаётся противный скрип половиц.

– Заменим сегодня, – кричит в спину Лай.

– Не стоит. Пусть скрипят как скрипели.

– Точно так же мне всегда говорил покойник Менесфей, – поддакивает улыбающийся Лай.

Рабы без понуканий добровольно принимаются за привычную работу. Поместье оживает радостными песнями про добрую судьбу. Восходит светило. Начинается первый день мести.

Глава 6. Первые утраты

В то же самое время. Арсенал сатрапии

– Стасипп, ты теперь ответственный за вооружение. Интендант арсенала! – Пиндар торжественно вручает магистрату небольшой свиток с печатями буле и массивный бронзовый ключ длиной в три четверти локтя. – Вступай в новую должность. Как только солнце поднимется над крышами, к тебе прибудут первые три сотни с гегемонами. У каждой сотни по телеге пустой. Выдай оружие скрытно. Пусть телеги твои люди накроют шкурами. Шкуры тоже имеются в арсенале в избытке. И да помогут нам боги!

– Подожди про богов. – Стасипп смотрит на Пиндара взволнованно. – У арсенала слабая охрана. Десяток хромых воинов. Больные, едва могут стоять на ногах. Разве этого достаточно для предотвращения хищений? Давай выставим полсотни. Перемести воинов из цитадели в арсенал.