Шаг в Бездну

– Небесная, почему с тобой всегда что–то случается?

Архангел усадил меня обратно, при этом оказавшись слишком близко. Ощущение рук на моей талии и нежный взгляд отозвались сладкой тянущей негой по всему телу. Я машинально коснулась прядей на его голове, удивляясь их гладкости и вдыхая аромат мяты.

– Мне нравится цвет твоих волос, – сказала, отпуская локон и поражаясь собственной откровенности. И подумала, что ещё и запах, цвет глаз, походка, сильные руки и очаровательная улыбка. Правда, про остальное я не упомянула, избегая встречаться с ним взглядом и боясь, что он услышит мои мысли.

Рафаэль поднял брови, помолчал мгновение и вернулся к стейку.

– Что тебе сказала Роксана? – ангел завершал приготовления, но про вопрос не забыл.

– А ты упёртый, – играясь, толкнула кулаком его в плечо. – Она просто переживала за меня. Знаешь, другой мир и опасности повсюду, а я одна и, учитывая мою способность попадать в передряги, главный претендент на вылет, – усмехнулась.

– Небесная, – архангел схватил меня за запястье и серьёзно сказал: – Пока я рядом, с тобой ничего не случится. Неважно, в какие передряги ты попадёшь, – я спасу тебя, даже если придётся пожертвовать коровой.

Над последней фразой я угорала в голос и не могла остановиться.

– К счастью, мы выяснили, что я важнее коровы.

Пока я смеялась, Рафаэль накрыл на стол, расставил свечи и пригласил меня отведать его стряпню.

– Ты ничего не будешь есть, так?

– Выпью вина, – он достал бутылку и разлил по бокалам красную жидкость. – Такое ты точно не пила и никогда не попробуешь в Терре.

Я взяла бокал, понюхала и ощутила аромат винограда и нотки пряностей. На вкус вино оказалось чуть сладким, оставляло послевкусие лесных ягод, а специи добавляли некоторую терпкость. Алкоголь я не почувствовала вообще, будто его и не было.

– М–м–м, – сделала ещё глоток. – Невероятное вино! Нежный вкус и сладость с пряностями – потрясающе.

Пока я разрезала стейк, архангел сидел на стуле рядом и наслаждался напитком, поглядывая на меня и дожидаясь реакции. Я насадила маленький кусочек на вилку, макнула в брусничный соус и отправила в рот.

– Невкусно, Рафаэль, – отложила вилку и уставилась на него, подтрунивая.

– Что? – он чуть не выплюнул вино. – Серьёзно? Я безнадёжен?

– Прости, я перегнула палку, – накрыла его ладонь и погладила пальцы. – Вкусно, очень вкусно, спасибо.

– Девчонка, ты страх потеряла? – он негодовал, но в то же время улыбался. – Правда вкусно?

Я кивнула и отрезала ещё кусочек. Мы молча наслаждались обществом друг друга. Точнее, я смею надеяться, что Рафаэль тоже наслаждался и не думал, что без толку проводит время со мной. Он выглядел умиротворённым. Спокойным и весёлым.

– Какие у тебя есть увлечения, смертная?

– Хм–м… Ну, мне нравится фотографировать, рисовать и читать книги, – я сделала глоток вина. – Вот сейчас понимаю, что и по музыке скучаю.

– Ты любишь рисовать? – он смотрел внимательно. – И хорошо выходит?

– Не знаю. Мама говорит, что у меня талант, а Лиз – что я растрачиваю время попросту с фотографией и лучше бы рисовала. Но мне и камеру нравится держать в руках не меньше, чем кисточки.

– Интересно, – Рафаэль улыбнулся. – А нелюбимые занятия?

– Танцы, – я сморщилась и засмеялась. – Я ужасно танцую, просто ужасно. Настоящая раскоряка. Ни грации, ни пластики, ни чувства ритма.

– Не верю, – он отмахнулся. – Ты прибедняешься и явно напрашиваешься на танец со мной. Теперь я не успокоюсь, пока не увижу это собственными глазами.

– Прекрати смеяться. Я же серьёзно, – игриво бросила в него помидорку–черри. Рафаэль ловко поймал и кинул мне обратно. На удивление, я тоже поймала.

– Хорошо–хорошо, – аквамарины задиристо улыбались. – А что ещё не нравится?

– Не поверишь, но я дико не любила спорт и никогда не занималась – не бегала, не прыгала и не тренировалась, – пока ты не заставил.

– Это я заметил, – одарил меня многозначительной улыбкой ангел. – Но ты делаешь успехи. А сейчас нравится спорт или нет?

– Я начинаю входить во вкус, прочувствовала, в чём тут соль. Мне нравится достигать и перебарывать себя, – насадила мясо на вилку и откусила кусочек. – Блаженство, – облизнулась, зажмурившись.

– Ты так аппетитно ешь, что я проголодался, – показалось, его глаза потемнели и в голосе появились хриплые нотки. Не уверена, что он говорил про еду.

– Хочешь, я поделюсь с тобой?

– О–о–о, нет, – Рафаэль поморщился, и в аквамаринах снова появилась задиристая лёгкость. – Это выше моих сил. Точно не мясо. А по кому будешь скучать? – внезапный вопрос.

– Мамы не хватает, иногда так хочется почувствовать её тепло и заботу. К ней можно подойти и пожаловаться, поплакать в жилетку, и она поймёт, даст совет. И папы. Я тут одна. Непривычно. Им будет непросто, совсем непросто, особенно после… – замолчала и опустила глаза в тарелку. – И по Лиз скучаю. Она заставляла меня жить тогда, когда я не хотела. Подруга – весёлая, игривая и отзывчивая, иногда может быть занозой в заднице, как демон, – я засмеялась. – И красивая. Да, она очень красивая, поэтому Марк по ней слюни и пускает.

– Правда?

– Если бы ты видел её! Золотые глаза, белоснежные волосы и хитрющая улыбка… Хотя сомневаюсь, что вас, бессмертных, можно удивить красотой, – задумалась. – Вы вон какие выверенные, статные, совсем не как люди.

– А себя ты красивой не считаешь?

– Я же со стороны не вижу и оценивать не могу.

– А мне вот интересно, что ты о себе думаешь, – он прищурился.

– Я обычная девушка, не уродина, но и не писаная красавица. И на меня найдутся любители, так говорила бабушка, – засмеялась и загадочно добавила: – Знаешь, у всех разные критерии красоты. Кому–то я буду казаться гусеницей, а кому–то бабочкой.

Что же я творю? Неужели флиртую с ним? Нет, точно флиртую! Но ведь я совсем никудышная в этих вопросах! Вот Лиз потрясающе умеет владеть своим телом, глазами, манерой речи и может увлечь мужчин, а у меня такой способности никогда не было.

Я смотрела на него и ждала ответа. Хотелось, чтобы переубедил, сказал, что я ему нравлюсь. Пусть и завуалированное, но это было бы признание. Хотя о чём я? Скорее, солнце замёрзнет, чем ангел что–то почувствует.

– Гусеницей? – он сжал губы в тугую линию, и ни намёка на улыбку я не нашла. – Ты, верно, шутишь?

– Вот скажи, Рафаэль, а что ты не любишь в себе?

– Глаза, – неожиданно быстрый ответ и угрюмый взгляд. – Они – моё благословение и проклятье.

– Ты серьёзно? – я растерялась, а потом, махнув рукой, хмыкнула. – А что тогда любишь?

– Крылья. Обожаю свободу и невесомость, способность перемещаться в пространстве.

– Ну знаешь ли!..