Поздравляю со смертью

– Да, давно. Я стану известным блогером!

– Ага, станешь, как пить дать.

– Кому?

– Что – кому? Пить дать? Никому. Слушай, запиши мой номер в память телефона. Ладно, не парься, – когда он потянулся пухлыми ручонками к своему смартфону, заявила я, – сама внесу. Инесса меня зовут. А тебя?

– Виталик.

– Так вот, Виталик. Если увидишь еще такие же символы где-то здесь, может, на стене, а может, найдешь какую-то открытку, и они будут написаны внутри, короче, позвони, в накладе не останешься.

– Надеюсь, ты про деньги? А то все говорят «в накладе не останешься», а по факту – х…

– Так! Матом нельзя ругаться! Тем более в твоем возрасте. Да, я имела в виду деньги. Теперь дуй отсюда и не фоткай больше людей без их разрешения!

– Есть, мэм! – повторил он явно за кем-то и убежал. А я похвалила себя за то, что успела переслать себе фотографию стены месячной давности.

Итак, в конце апреля здесь появилась вот эта надпись (я открыла фото на своем смартфоне). Два силуэта, похожих на человечков, сделанных из странных символов, будто бы идут навстречу друг другу. Я уже говорила, что эти символы имеют какую-то сверхъестественную особенность: когда долго на них смотришь, они создают анимированный фильм. Понимаю, что это какая-то оптическая иллюзия, но тем не менее описываю, как вижу. Человечки будто начинают бежать друг к другу. А в центре, между этими двумя силуэтами, другая конструкция. Похожая на сердечко, каким его обычно рисуют, но внутри будто бы эти же человечки, но уже соединенные в одного. Сложно описать, это нужно видеть. Чем-то напоминает работу какого-нибудь современного абстракциониста, когда сперва кажется, что это просто какая-то мазня, но чуть позже, медитируя возле картины, начинаешь видеть в ней точные очертания и даже понимать смысл… Короче, в этот момент «мазня» ставится именно рисунком, почти осмысленным, который уже можно запомнить. Так вот, в тот день, когда старички разошлись, рисунок был иным, это точно.

Я посмотрела по сторонам, то ли в надежде увидеть ту самую пожилую пару, то ли проверяя покладистость Виталика, точно ли он больше меня скрытно не снимает, и пошагала к выходу. Возле фонтана меня настиг звонок телефона.

Я думала, что это Наташка с вопросом, как я посмела не явиться на лекции (хотя я ей прислала сообщение в мессенджер, объясняя в двух словах, что у меня дела), но это оказалась тетя Лена.

– Инессочка, у нас Алла пропала. Уехала вчера на свидание и до сих пор не вернулась. Ты, случайно, не знаешь, с кем она? Телефон отключен, я бы позвонила этому мальчику, но я не знаю имя и номер телефона. – Я обдумывала, что ответить, а она продолжала говорить: – Она ведь ничего нам не рассказывает! Федя, оказывается, знал, что она на свидании, а мне-то сказала, что в институт… Только когда не вернулась вечером, он рассказал мне. Но время-то уже почти четыре… Сколько можно гулять?..

– Тетя Лена, я займусь этим. Я знаю этого парня. То есть не лично, но знаю, кому позвонить. Как только что-то выясню, я перезвоню.

– Спасибо, дочка! – она отключилась.

Создавалось ощущение, что она похоронила единственную дочь и теперь на эту должность назначили меня. А Алла будто ни при чем. Хотя… наверно, я к тете Лене придираюсь. Человек в горе обычно ведет себя не так, как в любое другое время. И об Алле она явно волнуется, просто не так сильно, как мне бы хотелось. Да и отец вроде тоже не бьется головой о стену, но мужчины – они же какие? Лучше на медведя с голыми руками пойдут, нежели позволят себе проявить какие-то эмоции, особенно – впасть в истерику. К тому же стоит сделать скидку на то, что я не так хорошо знаю Аллу, как ее близкие. Все, что мне известно – это ее портрет через призму Изольдиного мировоззрения, в которое младшая сестра вписывается разве что как умственно отсталая монашка с кучей тараканов и комплексов, и собственные впечатления, основанные максимум на десяти встречах. Может так оказаться, что пропадать на пару дней и отключать телефон – это вполне в стиле младшей дочери, и я просто не в курсе.

Убедив себя в этом, я кинулась выполнять обещанное, то есть позвонила Наташке, но она не ответила. Лекции давно закончились, где она? Я решила поехать к ней. Едва выйдя из метро, я получила от Живцовой сообщение, что она красит дома волосы и не может приложить телефон к уху, чтобы не испачкать – он у нее белый. Мысленно хихикнув, я написала ей, что еду в гости.

Наташка жила с матерью в маленькой двушке со смежными комнатами. Отдельную спальню занимала мать, а Наташке достался проходной зал. По этой причине она не очень любила принимать гостей, мы всегда встречались либо у кого-то из нас – у меня или Изи, – либо на нейтральной территории. Но мать у Наташки последнее время работает допоздна, благодаря чему у некогда нищей семьи появились деньги, так что я была уверена, что пообщаться нам никто не помешает. Так и оказалось – подружка была дома одна.

– Алка пропала, – сообщила я с порога.

– Как пропала? – не поняла подруга, пропуская меня внутрь и кидая тапочки к моим ногам. – С чего ты взяла?

– С того, что она не появлялась дома со вчерашнего утра. Мне нужен Сашкин телефон.

– Какой Сашки? Алферовой, что ль? Зачем она тебе, она вуз бросила в прошлом семестре… Я от тебя дурею сегодня, ничего не понимаю.

– Ты себе краской мозги подпортила, значит, – засмеялась я. – Сашки Сафронова. Ты знала, что Алла с ним теперь встречается? Ты не видела его за рулем? Или машину его?

– Что? – Наташка села прямо на обувную тумбочку в прихожей, из чего я заключила, что для нее эта информация настолько же новая, как и была для меня этим утром. – Но Глеб мне ничего не сказал, – пробубнила она неуверенно.

– Глеб? Его друг, твой бывший? Точнее несостоявшийся…

Наташка и лучший друг Сафронова сходили пару раз на свидание – как продолжение «двойного» свидания с Изольдой и Сашей, на котором настояла Изольда (она не любила, когда кто-то одинок, и, кстати, чего Наташка не знала, это того, что познакомиться с Глебом предлагалось сначала мне, а когда я уже отказалась – Изя крутила пальцем у виска, так как Глеб – спортсмен и мечта многих девчонок – тогда она решила познакомить лучшего друга своего бойфренда с Наташей). По словам начитанной Наташки, боксер Глеб был невыносимо туп.

Наташка вдруг сильно чего-то испугалась, затем покраснела. Как будто она выдала какую-то тайну. Что она скрывает?

– Проговорилась, черт, – подтвердила она мои мысли. – Я стеснялась вам рассказать, но мы с Глебом встречаемся уже месяц.

– Что?! Господи, не Москва, а Санта-Барбара какая-то! Почему мне-то не сказала? Чего стеснялась?

– Ну, он реально недалекий, книг не читает, и вообще… Голову ему хорошо так отбили на боксе… Знаешь, есть такая шутка про то, что у всех боксеров носы кривые, так вот, у Глеба не только нос набекрень, но и мозг… Я думала, вы будете меня осуждать. Ты – из-за того, что мы не пара, а Изя смеялась бы, что я нос сперва вертела, а в итоге никого лучше так и не нашла… – Подруга горестно вздохнула и повесила нос.

– Ладно, – отмахнулась я. – Это уже не важно. Позвони ему, пусть даст номер Сашкин. Они же еще дружат?

– Да. Сейчас. Только краску смою. Иди чайник поставь пока.

Наталья скрылась в ванной, а я пошла на кухню, но только чтобы присесть. Некогда чаи распивать. Нужно найти Алку во что бы то ни стало. Просто чтобы успокоиться. Да, глупо бояться какой-то там открытки. Но у меня от сердца отляжет, если я буду знать, что с младшей Изиной сестрой все в порядке.

– Ну что? – произнесла она неинформативное, когда вышла из ванной с полотенцем на голове. – Что стоишь посреди кухни?

– Суши волосы и поехали.

– Куда?

– Алку искать.

– Глеб займется, – отмахнулась она. – У нас с ним свиданка в девять. Как раз успею собраться и при…

– Перенеси, – перебила я строго. – Поедем сейчас.

Я думала, она начнет шутить про свидание втроем, но она только шумно вздохнула, вытерла волосы полотенцем и пошла звонить своему парню. Оказалось, что у него сейчас тренировка, и он освободится только к семи.

В десять минут восьмого мы дружно жали кнопку звонка. От Наташки мы вызвали такси и просили водителя подождать внизу. Открыл нам сам Глеб (насколько я знала, он живет с бабушкой). Он был таким, как я его помнила: крепкий малый среднего роста с глупой физиономией и немного кривым, как Наташка уже отмечала, носом. Даже светлый ежик волос остался таким же, как в нашу единственную встречу, с теми же двумя подбритыми полосками (мода, что ли, такая?), что, на мой взгляд, выглядит глупо. В то же время он не мой парень, а Наташкин и нравиться должен ей, а я со своей легкой неприязнью как-нибудь разберусь.

Увидев меня, парень занервничал.

– Так что случилось-то? – спросил с неуверенностью, мол, правильно ли я понял, что что-то в принципе стряслось, или я настолько тупой, что даже этого не способен понять, и наконец догадался пропустить нас внутрь. Разговаривать на лестничной клетке о том, «что случилось-то», нам явно не улыбалось.

– Алка пропала… – начала Наташка.

– Нужен Сашкин номер, – добавила я.

– Алка… какая?

– Сестра Изи нашей!

– А при чем тут я?

М-да, парень явно не отличался сообразительностью. Теперь это не со слов других, а мое собственное мнение.

– Да не ты, – просветила я боксера, – а твой друг. Сашка Сафронов. Она с ним встречалась.