Колечко со змеей

– А как проникли в квартиру?

– Наверное, ключ подобрали. Следов взлома нет. А дверь, когда они пришли, не была заперта. Правда, еще и окно открыто.

Забраться в Веркину квартиру через окно было проще простого. На расстоянии вытянутой руки проходила пожарная лестница. Верка не раз говорила о том, что надо бы поставить решетку на окно гостиной. Но у нее вечно не было на это денег. Учитывая отсутствие в квартире ценных вещей, никто не собирался одалживать ей денег на установку решеток. А зря. Но нас тоже можно было понять. Дашь ей в долг, а когда подойдет время возвращать, она опять будет на мели и опять перезаймет у кого-нибудь из нас. И так до бесконечности.

– А у кого были ключи от двери?

– Пока ни у кого, дверь-то только поставили. Она даже нам с мамой ключи не дала. Собиралась привезти вчера вечером вместе с Никиткой, да забыла.

– О! Вы здесь! И я с вами перекушу! – довольная Верка плюхнулась за наш столик. – Как сегодня блины, нормальные? Девушка, мне, пожалуйста, двойные со сгущенкой и вареньем! И с курицей! – прокричала Верка со своего места. – Вы уже поели? Нет? Ничего, я быстро догоню.

И склонившись над тарелкой, Верка принялась энергично поглощать еду. Аппетит у нее всегда был отменный.

– Мам, я наелся, пойду домой, – Никитка встал из-за стола.

– Иди, сынок, иди. А тарелку оставьте, я доем, – это Верка обращалась уже к расторопной официантке.

Мы с Любашей только переглянулись. А что нам оставалось делать? Все внушения о том, что надо уже остановиться и начать контролировать свой вес, Верка с возмущением пресекала. И чем больше становился вес, тем яростнее возмущение. Нам с Любашей только и оставалось, что смотреть на Верку с молчаливым укором.

Вдруг, за какую-то долю секунды молчаливый укор на Любашином лице сменился выражением неподдельного ужаса. Конечно, Любаша – существо эмоциональное, но не до такой же степени. Я проследила за ее взглядом. В дверь, к которой Верка сидела спиной, только что вошло семейство. Мама, длинная и худая, как вязальная спица, папа и мальчик лет пяти. Ничего особенного. Кроме того, что папа был шоколадного цвета, негр, в общем. И мальчик тоже такой шоколадненький, только посветлее. Сытая Верка как раз вытирала губы салфеткой.

– Верунь, доешь, пожалуйста, мои блинчики, что-то я больше не хочу, – и Любаша быстро сунула Верке под нос свою тарелку.

Верка от еды никогда не отказывалась. Она снова склонилась над блинами. Я же принялась изучать цветное семейство. Всё пыталась понять причину Любашиного ужаса. Тощая и злобная мамаша несколько раз гавкнула на ребенка и теперь, видимо посчитав свои родительские обязанности исполненными, брезгливо морщилась, изучая меню. Ребенок мне тоже не понравился. То есть, он, конечно, был очень симпатичный. Этакий кудрявый херувим цвета молочного шоколада. Но как он себя вел! Не успели они присесть за столик, как он с громким криком сбросил на пол все, что там было – солонку, перечницу, салфетки, вазочку с цветком. Хорошо, хоть вазочка не разбилась. Попытался сдернуть фартук с подбежавшей официантки. Хорошо, что она была в джинсах. Юбку бы он точно сорвал. Блины им принесли очень быстро. Так маленький негодник тут же принялся возить блином по столу. При этом он постоянно пронзительно кричал. Слов я не понимала, но тон был недовольный и требовательный. Маленькое чудовище! Матери, похоже, было все равно. Отложив меню, она принялась вяло ковырять вилкой свою порцию. Только отец пытался вразумить дитятко. Он увещевал его, пытался отвлечь. Все бесполезно. Более действенные меры он, как культурный человек, в людном месте использовать не мог. Я прониклась сочувствием к незадачливому папаше и ненадолго оторвалась от еды. За что тут же и поплатилась.

– Верунь, Раиска тоже все съесть не может. Очень уж тут порции большие.

И моя тарелка отправилась вслед за Любашиной. Я ухватилась за чашку с чаем. Хоть чай-то я сама допью! Верка этот напиток все равно не ценит. Бедолажное семейство, между тем, второпях покидало кафе. Ребенок с громким воплем выбежал на улицу. Что-то за окном привлекло его внимание. Родители, естественно, поспешили за ним. Официантка пыталась их задержать, поясняя, что еду можно упаковать с собой, но папа уже выскочил за ребенком в дверь, а мама не удостоила девушку вниманием.

Верка, наконец, опустошила последнюю тарелку, и мы отправились домой. Любаша приобрела свой обычный беззаботно-легкомысленный вид.

– Что это на тебя нашло? – я кивнула в сторону кафе.

– Где?

– Не включай «дурочку»! Некоторые на нервной почве начинают объедаться. А ты с перепугу обкормила сестру блинами! Что это было?

– Не что, а кто. Женя с семьей.

– Эта зубочистка?

Любаша кивнула.

– А почему у нее муж – негр? Я думала, она замужем за французом.

– Он и есть француз. Только черный. Там таких много. Я побоялась, что он меня увидит в Веркином обществе. Придется их знакомить, и вся конспирация полетит к чертям. Пока мы сидели, он меня из-за Веркиной спины не замечал. А вот если бы пошли к выходу… Да еще Верка! Она бы непременно бросилась к Жене с объятьями.

– А как же конспирация? Да и потом, как я поняла, они мало знакомы?

– Ты же знаешь, что во время еды моя сестра сильно глупеет. Да сама посмотри!

Действительно, Верка только что вспомнила, что отпустила ребенка одного в недавно подвергшуюся налету квартиру. Теперь она, согнувшись под углом почти в девяносто градусов, видимо, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, на максимально возможной скорости маршировала к своему подъезду и, задыхаясь на ходу, выкрикивала:

– Никита! Сынок! Не бойся! Я уже иду! Мама идет к тебе!

– О, боже! – а что еще я могла сказать?

Глава 2

Только мы добрались до квартиры и попытались угнездиться на кухне, что бы спокойно поговорить, как в дверь позвонили. Никитка открыл шумной компании. Вообще-то это была не совсем компания. Всего один человек, но очень шумный. Ввалилась Ганна, крупная, громогласная родственница Верки и Любаши. Ганна и ее муж Сашко жили на юге. Они частенько наезжали к Верке. То есть, наезжали они не специально для того, чтобы навестить родню, которая приходилась им седьмой водой на киселе. Они регулярно посещали наш город по делам бизнеса.

На мой-то взгляд слово "бизнес" звучало слишком громко для их деятельности «купи-продай», скорее уж – спекуляция. Но они гордо именовали себя семейным предприятием и наезжали, привозя в багажнике машины на продажу то рулоны полиэтиленовой пленки для парников, то канистры пахучего растительного масла, то какой-то брезент, сильно подозреваю, что из стратегических запасов. Останавливались они всегда в двухкомнатной квартире у Верки. Это понятно – Любаша имела комнату в коммуналке, а их мамуля и папуля проживали в однокомнатной квартире без балкона, зато с бабушкой. Там даже товар на время разгрузить было некуда.

– Здорово, девчата! А вот и мы! Заждались, поди! Давненько гостинчиков наших не едали! А?

Даже не знаю, какие гостинчики она имела в виду. Что-то не припомню, что бы Верка хвасталась подарками от родни.

– Ты одна? – опасливо спросила Любаша, выглядывая в коридор.

В самом деле, впечатление было такое, что Веркину «хрущевку» заполнила толпа народа.

– Одна, одна. Сашко машину на стоянку ставит. Сейчас явится, ирод ненасытный. У вас похавать-то есть чего?

– Не-е-т. Я на диете, – проблеяла Верка.

– Совсем девка сдурела. Итак, кожа да кости, – Ганна уперла мощные кулаки в крутые бока и по хозяйски оглядела кухню.

Мы с Любашей прыснули. В самом деле, рядом с мощной Ганной наш Верунчик, давно переваливший за пятидесятый размер, казался худеньким подростком.

– Здоровеньки булы, дивчины! – Сашко выглянул из-за Ганкиной спины.

Несмотря на свою тщедушную конституцию, шума он производил не намного меньше, чем Ганна.

В руках он нес кучу каких-то тряпок.

– Здорово Веруня, все цветешь! Привет, сверчок! – он чмокнул Любашу. – Здравствуйте…

– Рая, – подсказала я.

– Рая. Очень приятно, – Сашко попытался изобразить вежливый поклон, что было затруднительно, учитывая охапку с тряпьем у него в руках.

И тут я заметила, остановившийся, полный ужаса Любашин взгляд. Что она опять увидела? Опять, что ли, Женю узрела? Тогда точно, хана конспирации. Я проследила направление ее взора. Сашко со своей ношей как раз вышел из полутемной прихожей на свет. Черт, я же сразу почувствовала, что эти тряпки мне что-то напоминают.

– Нет, ну вы только подумайте, до чего тут у вас люди зажрались! – продолжал тарахтеть Сашко. – Я машину, значит, поставил. Кстати, стоянка у вас опять подорожала. Сплошная обдираловка. Капиталисты проклятые! Жинка, слышь, накладные расходы растут! Иду, значит, я и вижу прямо у помойки на заборе вещи развешаны. И такие все хорошие, новые. Ну, я, конечно, не растерялся, собрал. Верка, как раз твой размер! Пользуйся!

У Верки желваки заходили на скулах. Она-то догадалась, каким образом вещички оказались на помойке и одарила нас с Любашей таким взглядом… Хорошо, что она не стала устраивать скандал при родственниках и я успела смыться.

Глава 3