Другой берег. Жизнь, взятая взаймы

– Так ты хочешь поехать? – спросила Аля.

– А ты не хочешь? Я очень хочу. Меня моя работа не держит. Старик сам неплохой, меня не обижает, но дочка с мужем покоя мне не дают. Все время меня дергают. Брали для работы у старика, а приходится все по дому делать. Целыми днями бегаю на второй этаж к ним. Еще и покрикивают. Хорошо, что детей у них нет, а то бы совсем замучилась. Год у них работаю, но устала так, как будто десять лет отпахала.

– А язык хорошо знаешь?

– Да. И документы сделала. Я четыре года в Италии. Эта работа самая плохая. До этого работала в двух местах, отличные семьи попались. Но первая бабка умерла, а вторую сдали в Дом престарелых. Вот теперь на этой работе.

– А у меня документов нет, и язык плохо знаю, – с сожалением произнесла Аля. – А в Милане, говорят, надо язык знать хорошо.

– Точно. Я тоже такое слышала. Если хочешь, я дам тебе номер Любы. Вдруг надумаешь поехать. А может вместе и махнем? Доработаем этот месяц и поедем.

– Да я же только начала. Неудобно уезжать.

Присев на лавочку, Аля рассказала Гале, что с ней приключилось по вине Иры.

Галя не удивилась.

– Это почти везде так, – проговорила она. – Не только подруги забирают работу. Недавно две сестры насмерть перессорились. Работу не поделили. Старшей из сестер работу нашла знакомая. Так младшая побежала и устроилась на это место, пока старшая сестра на свидании была. И не собирается уступать. Мол, ты всю жизнь по мужикам бегаешь, вот пусть они тебя и содержат.

– Ужасно! И что теперь?

– Не разговаривают друг с другом, заклятые враги теперь. Две родные сестры.

Аля об отъезде не думала, но номер телефона Любы взяла на всякий случай.

До вечера оставалось несколько часов, и она побрела в бар на побережье. Как она и рассчитывала, Соня отработала, и сидела там в одиночестве. Аля подсела к ней, заказала сок, и так уютно ей все здесь показалось, что мысли о поездке она из головы выбросила.

19

Месяц работы подошел к концу. Было очень жарко. Кондиционера не было, но толстые стены дома давали нужную прохладу, поэтому работалось легко.

Никто не тревожил Алю по пустякам и она монотонно выполняла свою работу. Бабка совершенно не была в тягость. Тихая, доброжелательная, она любила сидеть на лавочке, во дворе. К ней приходила ее соседка, тоже спокойная бабуля. Они часами болтали о чем-то.

После обеда Аля укладывала бабулю спать и ложилась отдохнуть сама.

До четырех часов жизнь замирала. Особенно это чувствовалось здесь, на окраине. Бабка вставала ближе к пяти. Аля помогала ей сойти по лестнице во двор и усаживала на лавочку.

Делать по дому было нечего. Аля садилась за компьютер или читала. По воскресеньям она покупала журналы и газеты у водителей украинских автобусов, которые занимались перевозками грузов и посылок в Италию и обратно.

Аля была довольна, и о своей бывшей работе не вспоминала. Ира по выходным не появлялась. Пару раз ее видели знакомые девочки в магазинах, но Ира ни с кем не общалась. Видно было, что она избегает встреч.

Впрочем, подруги по ней не скучали. С удовольствием проводили выходные на природе, на море, в городе. Так месяц и прошел.

И тут Алю ждал сюрприз.

К бабке приехал один из сыновей и, поговорив с сестрой, объявил Але, что забирает мать к себе. За проработанный месяц Але заплатили 800 евро и попросили завтра же съехать. О том, что они обязаны заплатить еще за две недели, сын и не заикнулся. Аля спорить не стала.

Соня настаивала, чтобы Аля утром пошла в мэрию и пожаловалась, но Аля не захотела. Еще неизвестно, чем все может обернутся. Одним удавалось выбить свои деньги, но были случаи, когда сиделку работавшую без документов, выдворяли домой. Этого Аля не хотела.

– Но ведь получается, что ты и те 200 евро, что за работу отдала, потеряла! Только месяц и проработала.

– Ну, такого никто не мог предположить. Люба ведь не знала, что бабку заберут.

– Еще неизвестно, правду ли тебе сказали! – ворчала Соня. – Им верить на слово нельзя. Может, другую хотят взять.

– Даже если и соврали, что я могу? Шум поднимать не могу и не хочу. Что-нибудь подвернется. А может, уеду в другой город.

Аля сказала это просто так, не задумываясь, но вечером, собрав чемодан, призадумалась. А что, если действительно поехать в Милан? Новое место, другой город! Интересно!

Надо подумать.

20

Соня посоветовала переждать и поискать работу в Римини, но Але захотелось перемен. Захотелось чего-то нового, и она решила ехать в Милан.

Всего несколько часов и она окажется в большом городе. Конечно, страшновато остаться без Сони, без девочек. Ведь со многими познакомилась, со многими вместе отмечали праздники, ходили на море, катались на катере.

Но посмотреть другой город тоже хотелось.

Галя, узнав, что Аля решилась ехать, тут же попросила расчет у своих хозяев. Она непременно хотела поехать с Алей. Но хозяева потребовали, чтобы девушка отработала положенные две недели, и ей пришлось согласиться. Она работала легально, по контракту, и вынуждена была соблюдать правила. Она проводила Алю на поезд, пообещав приехать следом.

Я выросла в благополучной семье. Мои родители преподавали в университете, были прекрасными людьми, ни в чем не нуждались.

Меня, единственного ребенка, родители баловали, очень любили и прочили счастливую жизнь.

Действительность оказалась печальнее.

Папа в сорок пять лет внезапно скончался, прямо на лекции. «Сердце перестало биться», буднично произнес ужасные слова доктор, и они врезались в память отчетливо и навсегда. Оказывается, может вот так просто остановиться сердце. Стучало, и вдруг все! Человека нет.

Нам с мамой пытались внушить, что это легкая смерть. Что он не мучился, не страдал, умер без боли. Нас убеждали, что это лучшая смерть, которою только может пожелать себе человек, но мы думали иначе.

Папа ушел, остались его бумаги и дела, которых мы с мамой решить не могли, и жизнь полетела кувырком. Вдруг оказалось, что дом, в котором я родилась и жила все это время не наш. Он принадлежит моему дяде, брату отца, который всю свою жизнь прожил на Севере. Он сообщил об этом в день похорон, спустя десять минут после того, как гроб с телом папы опустили в могилу.

И хотя наши немногочисленные родственники были горой за нас и доказывали в суде, что дядя не может претендовать на дом, так как получил в свое время квартиру от родителей, судья решила, что ему должна отойти половина дома.

Дядя сделал нам одолжение, согласился взять деньгами. Их у нас не было, и дом достался ему. За нашу половину дядя деньги нам выплатил, но намного меньше того, что ожидалось.

Мы с мамой ушли жить на квартиру. Я закончила девятый класс, учиться дальше не захотела и поступила в педагогическое училище. Закончила его и стала работать.

Мама так и не вышла повторно замуж, хотя были претенденты, и не один. Она работала очень много, стараясь собрать деньги и купить свое жилье. Когда я вышла на работу, мы стали собирать на квартиру вместе.

Мне исполнилось двадцать шесть лет, когда мы вошли в собственную двухкомнатную квартиру. Счастью нашему не было предела.

Наконец-то у нас была своя квартира! Мы купили новую мебель, новый телевизор, холодильник. Мы мечтали о счастливой жизни. Но через полгода мама слегла.

Она серьезно заболела и радость наша испарилась как дым, в одно мгновенье. Мама продержалась всего лишь год, потом ее не стало.

Я похоронила единственного родного человека, и осталась одна. Мне позвонил с соболезнованиями брат отца, тот, что выселил нас из нашего дома. Я послала его такими словами, значение которых, даже сейчас, с трудом понимаю. Я и не подозревала, что знаю такие выражения. Мне передали, что у него от моих слов случился сердечный приступ. Рассказали, что его жена проклинала меня, обзывала подлой тварью. Но что ее слова могли мне сделать? Хуже, чем мне было, вряд ли стало бы. Я давно не считала их родственниками и то, что они обо мне говорят, меня не тронуло.