Потерянная

Секунды поползли медленно, словно толстые улитки, растягиваясь в такие же бесконечные минуты. Я стала считать удары сердца, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. Но они все равно лезут в одурманенную голову, перед глазами появляются какие-то образы, чужие лица, незнакомые места.

Я потрясла головой, уши приподнялись и зашевелились. В куче мешков раздался едва различимый шорох, из маленькой щели показалась золотистая головка с перепуганными глазами. Девочка с перекошенным от ужаса лицом уставилась на меня. Я успела понять, что общаться с человеческими детьми не очень умею. Чтобы не напугать в очередной раз, решила молчать.

Сверху донеслись жалобные всхлипы и грубые глосса. Малышка замерла, шумно вдыхая воздух, и нелепо вытянула руки. На тоненькой шее пульсирует синяя жилка, зрачки расширились. Слышу, как трепещет детское сердце, теперь больше похожее на мышиное.

У входа послышался топот, девочка молниеносно юркнула в незатейливое убежище и прикрылась мешком. Донесся сдавленный чих – не удивительно, подвальная пыль даже мне нос свербит.

В подвал влетел синеглазый эльф, за ним в дверь попыталось протиснуться огромное каменное существо. Проход оказался слишком узким. Существо секунду пялилось на дверь, затем шагнуло на лестницу. Раздался сухой треск, со стен посыпалась известь и глина, заполняя подвал клубами серой пыли.

Белокожий закашлялся, отскакивая в сторону. Каменный монстр с невозмутимой рожей пролез внутрь. Ступеньки под ним жалобно скрипнули, существо спустилось и выжидательно остановилось у стены.

Я замерла в середине камеры, всем видом показывая, какая я послушная и беззащитная. Синеглазый таращит глаза, щурится – ему точно не хватает ночного зрения.

Он осторожно шагнул к решетке и поправил обруч на лбу.

– Миледи, вам лучше отойти, – проговорил синеглазый. – Голлем лишен чувства меры. Не хочу вас ранить.

Я молча отошла в дальний угол, когда спина коснулась стены, крепко прижалась, не обращая внимания на стянутые руки.

– Дергай! Живее! – скомандовал белокожий.

Каменный монстр приблизился к решетке, оставляя в полу глубокие ямы. Он ухватился огромными руками за прутья и рванул в сторону. Решетка жалобно заскрипела и прогнулась под грубым натиском. Боковые штыри зашатались, но остались в стене.

Голлем снова дернул, на этот раз сильнее. Железо оглушительно простонало, штыри медленно поползли наружу. Из дыр посыпалась пыль и каменная крошка, я закашлялась.

Существо с ревом потянуло на себя, остатки окаменевшей глины треснули и посыпались крупными кусками на пол. Голлем с хрустом выдрал решетку, затем поднял над головой и несколько мгновений так стоял. Лишь когда белокожий что-то скомандовал, он швырнул ее на кучу мешков. Металл глухо ухнул, с протяжным шуршанием решетка сползла на глину, стягивая следом полупустой мешок.

Я застыла с вытянутыми ушами, в глубине свала тихо всхлипнуло. Но белокожий, кажется, не заметил. Он убрал один меч в ножны и приблизился.

– Миледи, вы свободны, – проговорил он, протягивая ладонь. – Позвольте проводить вас в безопасное место.

Я неловко поежилась и указала на связанные руки. Эльф выдохнул, краснея:

– О, прошу меня простить. В темноте плохо вижу.

Он одним взмахом рассек веревки. В пальцы хлынула кровь, онемевшие ладони приятно закололо. Я выдохнула и попыталась благодарно улыбнуться. Наверное, получилось не очень, потому что лицо эльфа осталось неизменным.

Повисла короткая пауза. Прислушалась – девочка перестала трястись и съежилась в комок. Белокожий слегка отступил назад и приложил кулак к груди.

– Меня зовут Лисгард, – представился он. – Я пришел с рейдовым отрядом. Но кто вы, прекрасная незнакомка, и как оказались в плену у людей?

Я хмыкнула, представив, какая сейчас из меня незнакомка, да еще и прекрасная. Грязная, босая, со свалявшимися волосами.

– Это хороший вопрос, – наконец проговорила я хриплым от ализарина голосом.

Синеглазый непонимающе дернул ушами, острые кончики сверкнули в темноте, как крошечные молнии. В ночном зрении выглядит особенно красиво.

Я похлопала ресницами, ожидая, что он снова заговорит, но белокожий молча щурился, словно пытался что-то во мне высмотреть.

В конце концов, я не выдержала и пояснила:

– Не помню имени.

– Чьего? – снова не понял он.

– Своего.

Лисгард сверкнул глазами и шарахнулся, как от прокаженной.

– Они с вами что-то сделали? – выпалил он изумленно. – Мы сотрем эту деревню в пыль! Найдем другую ферму для рейдов. Никто не смеет издеваться над эльфами!

Особо теплых чувств к фермерам я не испытывала. Тем более, после того, как закидали меня тухлятиной и грозили жуткой расправой с отрезанием ушей.

Я немного помолчала, искоса поглядывая на белокожего. Тот аж светится от возмущения. Простояв в тишине несколько секунд, поняла, что остывать он не намерен.

Я осторожно проговорила:

– Нет, они ничего не сделали.

– Точно?

– Да, – подтвердила я. – Только пригрозили.

Белокожий выдохнул и проговорил:

– Значит, я во время успел.

– Если бы чуть позже, – сказала я, прочищая голос, – мои уши болтались бы на шее Старейшины.

Лицо Лисгарда снова вспыхнуло, серебристое лезвие меча опасно качнулось, блеснув в темноте подвала, словно само светится. Показалось, даже зазвенело.

– Они угрожали вам? – выдавил белокожий сквозь зубы. – Угрожать одному эльфу – все равно, что угрожать всему эльфийскому роду!

– Что это значит? – осторожно поинтересовалась я.

Он ответил горячо:

– Нужно разобраться!

Я даже отстранилась, от белокожего повеяло праведным гневом. Глаза расширились, скулы заострились, словно у мертвеца, он скрипнул зубами. Вкинув мечи, Лисгард развернулся на месте и направился к выходу.

Весь его вид говорит о том, что сейчас устроит настоящую резню. Деревня зальется лужами крови, трупы детей и женщин в неестественных позах, отрубленные части тела, беспорядочно разбросанные по земле…

– Нет! – выпалила я в ужасе и зажала рот, понимая, как странно это прозвучало.

Белокожий замер и вопросительно посмотрел через плечо.

– Миледи? – сказал он и непонимающе прищурился.