Уводит прочь печальная стезя.
Привычен естеству животный страх,
Но всё ж – пройти попробуй испытанье,
Твори своё и не ищи признанья,
Не будь лишь отраженьем в зеркалах.
Забудь упрёки горестной судьбе,
Оставь других, вернись скорей к себе!
Старое письмо
Рука – лебёдушкой над пяльцами,
Чуть отстранён и нежен взор.
Цветёт под тоненькими пальцами,
Как дивный сад, живой узор.
Над лампой абажур малиновый,
Неяркий, ласковый для глаз.
И пахнет сладостью жасминовой,
И кажется в закатный час,
Как будто жизнь начнётся заново,
Как будто кончилась зима.
А на груди, у сердца самого —
Листки старинного письма.
***
О чём писать, не знал заранее,
Кусал в раздумьях карандаш.
«Красноречиво лишь молчание —
Ответа лучше и не дашь.
Сказать, что жив ещё… Надолго ли?
«Люблю»? Ты знаешь и сама.
О наших вечерах над Волгою?..
О том, как я схожу с ума —
Душа болит о судьбах сломленных,
Но стены к боли здесь глухи»…
И вместо фраз обычных, скомканных
На белый лист легли стихи.
***
Пройдут года, зимой блокадною
В жестокий век, в смертельный год
От артобстрела канонадного
Письмо не раз её спасёт.
(Всех нас на грани невозможного
Спасают нежность и любовь).
Слова обнимут рук надёжнее,
Согреют в комнате без дров.
«Ты, словно Русь – непобедимая!» —
Так, на исходе крайних сил,
Читала вновь: «Люблю, родимая».
И чувствовала, что любил.
***
Спираль мигает в старой лампочке,
Увы, перегорит на днях…
Листочек хрупче крыльев бабочки,
Почти рассыпавшихся в прах.
А за окном метели стылые,
Сурова зимняя пора.
И так далёко очи милые!..
Как зябко в комнате с утра…
Темно душе, и небо – в клеточку,
И дымка слёз туманит взгляд,
Но оживает каждой веточкой
На полотне весенний сад.
Дышать
Ты знаешь, я люблю тебя любым —
С усмешкой злой, усталым от дороги.
Но в эти днях, исполненных тревоги,
Мне хочется развеять грусти дым.
Мне хочется улыбок и тепла,
Простых бесед, негромкого звучанья…
А может быть, лишь близкого молчанья.
Я эту радость в сердце берегла
И в крайний час, когда надежды нет,
И в горький миг неправедного спора.