Господин Разрушитель

14. Праведница

Сюрприз! Я на дух не переносил пускать в свой рот чужие мерзкие языки. Ненавидел, когда моё лицо пытались потрогать загребущими ручонками. Уже пять лет без исключений я испытывал состояние безопасности и прекрасно веселился, не подпуская тёлок выше пояса. Это вопрос моего личного комфорта, который больше я никогда не ставил под сомнение. Сохранять рот чистым от каждой встречной, что напрыгивала мне на член, а ещё сотням других ёбырей, стало необходимостью. Брезгливость – вещь такая, не всегда удобная. Зато мне хорошо.

Ева растерялась, но, конечно, ненадолго. Наблюдать за тем, как она располагается за стеклом и избегает моих насмешливых взглядов, оказалось забавно. Её ничто не могло смутить прежде, я даже впечатлился за то время, что мы жили под одной крышей. Но всё-таки этот инцидент на мгновение выбил землю из-под её тоненьких ног. Как бы Киса не пыталась скрыть, я видел, что она загналась. Стала думать, что сделала не так – все бабы начинали искать причину в себе, даже честные проститутки. И правильно делали. Это вызывало во мне умиление.

Смутившейся Никольскую было видеть гораздо приятнее, чем на уверенных щах. Между ног ещё оставалось жарко и поднывало после её внезапного визита.

– Ну, погнали, – Юрген вздохнул, допив кофе, и откинулся на спинку стула, на котором у меня с Кисой осталось незаконченное дело. – Метроном нужен? Там с первой же доли вступление.

– Да, давай, – она напряжённо уложила руки на бока и уставилась на Юру сквозь стекло. В его отражение я видел, как звукарь, заткнувший уши синхайзерами, сдерживался от того, чтобы не залипнуть ниже её лица.

Я чувствовал всей плотью. Зелёные упрямые глаза тянуло скользнуть по мне взглядом. Подпитывался плохо скрываемым замешательством девчонки вместо завтрака, сидя на диване и обложившись подушками. Стояк стоило спрятать от Юргена. Если бы соврал, что у меня встал на новый трек, боюсь, он бы меня не понял.

Улыбка стянула рот.

Киса пристроилась к микрофону, немного покивала в такт наушникам и запела.

– Я не вывожу после бессонной ночи,

Эта детка запивала водкой

Невыносимую горечь.

Хватит говорить, хватит-хватит, что я ужасная дочка.

Меня хранит не ваша доброта,

А острая заточка.

А я и забыл, как девка хороша. Даже застыл под действием её мясистого голоса. С первой же фразы Ева отвоевала внимание, вынуждала слушать. Она не нуждалась во второй дорожке для усиления. Вот настолько певичка пропускала через себя текст и извлекала сквозь плотно смыкающиеся связки. Бодрая мелодия в мажоре играла Еве на руку, подчёркивая иронию – хотя я оставался уверен, что наш разноплановый композиторский тандем с Муратовым потерпит крах.

Мне было слышно, что происходит у неё в глотке, и до сих пор известно, как ощущается хрупкая ладошка на моём трепещущем члене. Пребывать в таком состоянии, ещё и глядя на двигающуюся Еву, становилось всё волнительнее. Она вся сонастроилась с песней, органично пританцовывая.

– Кхм… Отлично, сочно так звучит, – Юра похвалил девчонку, а я сильнее придвинул подушку. – Лёнь, что скажешь?

Он одуревше отвернулся от девки и хоть проморгался, непонимающе глянул на возведённую кучу вокруг меня.

– Нормально, – я кивнул.

Ева блуждала взором по верхней части рамы стекла, чересчур интересуясь ремонтом студии. Хах, обиделась.

– Окей. Тогда давай припев.

Интересно, насколько я угадал с темой для Кисы? Ей это хоть как-то отзывалось? Моя вокальная партия тоже посвящалась отцу и матери. Я раньше думал, что нытьё обиженки зайдёт только подросткам, страдающим от переходного возраста, но в свои двадцать шесть вложил слишком много личного в шуточный трек. Всё-таки, заебался держать в себе.

А теперь вот слушал и думал, в каких позах лучше отыметь девчонку. Недостаточно, видимо, вложил, чтобы, наконец, суметь встать с дивана без бугра на штанах.

Я в ней не ошибся. Ева привлекала меня с музыкальной точки зрения. И с физической – но было бы странно, если не привлекала. Она усердно делала максимум, чтобы у меня вырубило мозги, а заодно у всех окружающих её мужчин в этом доме. Может, Киса испытывала вину за свои слова в баре? Или предчувствовала, что я сомневаюсь в её компетентности, решила удержать интерес? Думаю, если бы не её фигура, которой девка щеголяла, я бы реально её выгнал. Поводов накопилась масса.

Пускай скажет спасибо своей генетике за то, что я всё-таки услышал девчонку в деле. Хотя, она могла бы просто заткнуть рот и поменьше перечить. Тогда не пришлось бы опускаться до уровня шлюхи.

Ева записала припев и, как назло, нагнулась к бутылке с водой, стоящей у её ног. Я завороженно следил за последствиями не надетого белья, тяжко выдыхая.

Невыносимо.

– Давай ещё раз, – надеюсь, он это не про наклоны…

Мой глаз раздражало любое её движение. Так одеваться было противоправно. Это уже совсем несмешно!

– Включаю?

Она закивала, вчитываясь в текст на подставке. Левой рукой, успевшей раздразнить меня между ног, убрала за ухо прядь и стала рычать припев.

Её грудь жила отдельную жизнь, содрогаясь от минимальных манипуляций. Я возненавидел эту студию, песню, текст, неповинного звукача, свою нервную систему. Вскочил с дивана, раскидав по полу подушки, и, пока Юра не обернулся, прокрался к выходу. Извлёк из кармана сигареты и дал дёру. Не стоило приходить сюда в спортивных штанах.

Ева, продолжающая петь и вовсю игнорирующая моё существование, вдруг проводила меня взглядом и медленно опустила его на пах. Её брови поползли вверх, когда я торопливо скрылся на верхних ступенях.

Да, я знаю. Это фиаско.

Чтобы снять возбуждение, требовалось обкуриться до чёртиков. Оставалось не так много сигарет. Вроде, только две.

Я планировал поморозиться на улице в одной футболке и полном одиночестве, скрыв от посторонних глаз то, что со мной творилось из-за Никольской. Повезло, что все дрыхли до позднего утра. Но когда я выскочил наружу, судорожно потроша пачку, поднял взгляд и обомлел. В мою сторону повернулась чёртова кудрявая голова.

Муратов выдохнул дым и меланхолично хмыкнул, глядя на мой стояк. Второй, сука, раз. Его верхняя губа слегка приподнялась, изображая отвращение. Ну что за ебучий день…

Из-за него я быстро усмирился. Гитарист приложил сигарету к губам и затянулся ещё раз, равнодушно отвернувшись обратно к забору. За ним покоилось немного ослепляющего снега.

А Ванечка не плох. Хотя бы тем, что не лез не в своё дело. Но я всё-таки решил оправдаться.

– Эта идиотка одевается как на панель.

Наконец, рот наполнил обволакивающий дым:

Я спрятал зажигалку и пристроился на перилах рядом с Муратовым. Стало немного легче, когда я обвинил девку вслух и распробовал утреннюю дозу никотина. Надеюсь, Никольская задержится в студии на подольше, я хоть спокойно подышу.

– Странно, что ты ещё не предпринял меры по её… депортации из коттеджа, – хохотнул я и пихнул Муратова в плечо.

На его хмуром лице заходили желваки. Даже не улыбнулся.

– Это твоя прерогатива.

Он был в курсе условий контракта? Или нет?

Да какая разница… Ванечке много, о чём приходилось молчать, одной тайной больше или меньше. Главное, чтобы Ева не озвучивала этого в интервью. Иначе она реально угрохает образ праведницы.

– Чего такой кислый?

Я счастливо уничтожал сигарету, испытывая теперь отсутствие напряжения в паху. Ванечка просто чудо!

Мне-то стало хорошо, а унылый Муратов ковырял пальцем царапину на деревянных перилах.

– Тебе не понять.

– Да уж куда мне.

– Просто скучаю, – выдал он, так глубоко вздохнув, что мне показалось, в моих лёгких тоже застрял тяжёлый выедающий дым.

Пф… Чел! Две недели. Прошло только две недели!

– По своей старухе? – я стряхнул пепел одним пальцем и жадно потянулся к губам.

Вроде, при нём я так выразился впервые. Ваня громко кашлянул и сверкнул убийственным взглядом. Хах.

– Вета не на много старше тебя. Себя тоже дедулей считаешь?

Вета… Вета. Что за имя такое, странное?

– Ясно, ты потерял голову. Вообще-то, возраст женщину не красит – с мужиками всё по-другому. Хочешь спойлер? Ты будешь взрослеть, а она – стареть, превращаться в ворчливую бабку у подъезда. Потом ты поймёшь, что потерял свою молодость, развлекаясь с ней. Потом – станешь искать всё моложе и моложе.

Однажды я уже отметил этот его взгляд, когда развеял тягу к творчеству Есенина. Муратов смотрел на меня волком.

– Спасибо, учту, – прохрипел гитарист и зло раздавил бычок в пепельнице. – Познания из личного опыта?

Хах! Упаси Боже.

– Да ну. Не обязательно вляпываться в каждое встречное дерьмо. Можно учиться на ошибках других людей. – Я улыбнулся и хотел по-дружески потрепать его за плечо, но Муратов увернулся.

Резко выдохнул последнее из лёгких и ушёл.

Вот и поговорили. Он притворился, что мои слова для него пустое место, хотя мы оба знали – я и со стишками был прав, и сейчас.

Ну, хорошо. Мне тоже не мешало вернуться в студию, записать вокал – только после того, как Ева освободит помещение! Потому что ещё раз пережить эти гипнотические тряски и не наброситься на неё, я не в состоянии.

Я дождался, когда она свалит наверх. Мы с Юргеном спокойно позавтракали, послушали результаты кропотливых трудов Кисы и её финальный скрим. Я остался доволен, хоть и снова слегка возбуждён, решив, что девка заслужила анонса об участии в совместной работе с Death Breath.

А после своей успешной записи я поднялся в комнату. Взял ноут и потратил минут сорок, чтобы придумать короткий занимательный текст для блога о Мисс Кисс. Я писал то, что считал для неё выигрышным – придётся подстроиться. Прикрепил фотку девчонки, где она выступала в одном из барушников в Москве, рассмотрел её в подробностях, пока выбирал поприличнее. Чуть не отвлёкся, чтобы выпустить пар, но удержался. Для большего понта требовалась совместная фотка с Господином – странно было бы обойти этот пункт. У нас не просто дистанционная реклама за деньги. А ещё и перепихон, ребята. Конечно, мы обязаны вместе сфоткаться.

Дверь в мою комнату оставалась приоткрыта. Я обратил внимание, что девчонки не слышно на этаже, а теперь она возвращалась обратно, в спальню. Как раз вовремя.

Единственное, о чём я раздумывал, теряясь над рекламным текстом, – как озвучить, что нужна фотография, и не присунуть ей в ту же секунду… Как не вставить ей в рот по самые гланды? Не содрать кожаные брюки вместе с трусами и не всадить порезче?

Никак.

Просто никак. У меня окаменел и заныл член, когда Ева проскользила мимо двери в одном бикини, сверкнув оголённой задницей. Девка возвращалась из бассейна в таком непотребном виде. Наверняка возбудив всех, кто мирно существовал в гостиной. Пиздец.

Это стало последней долбанной каплей в океан моей исчерпанной выдержки. Я отложил ноутбук вместе с неопубликованным постом на кровать, глубоко выдохнул, не обираясь воздуха. Представил, как Никольская дует розовые губки, не сумев добраться до моих, и жалостливо стонет.

Вспомнил, наконец, как она шокировала меня в курилке бара. И с силой хлопнул себя по разгорячённым щекам и лбу. Правда ведь, шокировала… Конченная девка!

Нам нужно переспать сейчас же!

15. Сеанс у мозгоправа

Без стука. Я ввалился в её комнату без стука, объявлений и забыв про повод, потому что между ног уже полыхала одна сигнальная ракета. Девка слышала, как хлопнула дверь, но лишь замотала мокрые волосы в пучок, продолжая стоять ко мне спиной.

Худая. Только круглые сиськи выглядывали из-под приподнятых рук, прибирающих локоны. Её задница и ноги покрылась мурашками, а по бокам заманчиво свисали завязки от откровенного бикини. На сверкающей каплями воды коже была набита крупная татуировка. Ураган уносил лепестки сакуры от поясницы к лопаткам. По позвоночнику стекала одна дорожка.

Я нетерпеливо вздохнул, блуждая взглядом по женственной фигуре.

– Нам нужно сделать селфи, я выложу в блог, кхм, – голос так странно охрип. – Кхм-кхм.

Хотя час назад мы без проблем писали харш.

Ей плевать. Ева грациозно нагнулась к сумке, а у меня померкло в глазах. Мокрая ткань купальника повторила форму её промежности, впиваясь в половые губы. Я беспомощно лицезрел это действо и не мог больше вымолвить ни слова. Мыслей в моей потяжелевшей голове не осталось – ни здравых, ни дурных. Внизу всё стянуло и врезалось в штаны.

Девчонка достала полотенце. Небрежно промокнула им ягодицы, живот, отшвырнула и дёрнула за завязки на лифчике. Нитки с безобразно крохотными кусками ткани распластались по полу.

– Хорошо, давай сделаем селфи, – равнодушно обернулась она и пожала плечами.

Я остолбенел.

Меня никогда не соблазняли настолько цинично и назойливо. И больше всего выводило, что я не мог судить трезво. Обнажённая Ева, чуть не в припрыжку приблизилась ко мне, нагло вызволила телефон из моих несопротивляющихся рук и включила камеру.

Пока я рассматривал её сотрясающиеся сиськи с отвердевшими острыми сосками в галерее появилось несколько десятков фотографий моего хмурого лица и её, ухмыляющегося. От девчонки веяло прохладой после бассейна, а после её случайных прикосновений у меня слегка промокла футболка.

– Пойдёт?

Такое могло подойти только на онлифанс. Я почувствовал, что слежу за ней томно, из-под опускающихся век, и недовольно вернул телефон в карман.

Его не было позволено трогать кому-либо, но неадекватной девке бесполезно объяснять правила! Похер. Киса опустила пламенный сверкающий взгляд на эрекцию, а меня стянуло ещё сильнее.

– В общем, ты… Так и будешь здесь стоять? – не отрываясь от паха, пролепетала она и облизала губы. – Или мы… Мне… Уже становится неловко.

Неловко? Ей неловко? Хах!

У Евы дрогнули ресницы. Плутоватый взгляд проник глубоко в мои зрачки. Я вздохнул… Так было лучше – знать, что ей хоть сколько-нибудь стоит нервов раздвинуть ноги перед Господином. Потому что я извёлся из-за неё до помешательства.

Моя футболка улетела на пол. Я вальяжно развалился на её кровати, пахнущей всё тем же надоедливым парфюмом, приподнялся на локтях и пристально осмотрел девчонку, стоящую в одних трусах. Она шумно дышала.

– Красивые татуировки, Господин, – сдавленно шепнула Никольская. – И на спине, и… на животе. А руки почему не забиваешь?

Подгоняла меня, а сама застряла в проходе. Стала проверять, закрыта ли дверь, тревожно хватая воздух. Её грудь заметно вздымалась, и я догадался, что у Евы закончились причины соскочить.

Я пробежался взглядом по своему голому торсу и хмыкнул.

– Руки всё время на виду. Быстро надоест.

Сама тоже набила на спине.

Мы оба одновременно сглотнули.

Сейчас не до болтовни. Я приспустил спортивки вместе с бельем и отшвырнул мешающий телефон в подушки. Девчонка проследила, как розовый пенис выскочил из-за резинки и почти что робко подошла к кровати. Заползла сверху, всё ещё оставаясь в трусах, и принялась об меня медленно тереться.

Её острые ногти прошлись по мышцам на животе, вынуждая поёжиться. У меня подпрыгивал член. Я пришёл в восторг от её смиренного поведения и, насторожившись, наблюдал, что Ева собирается вытворить. Скованная девчонка осторожно склонилась к моему лицу, теребя приоткрытые пухлые губы языком.

– Помнишь же, никаких поцелуев?

Я напряжённо осмотрел её ровный нос, почти уткнувшийся в мой, и слегка отодвинулся.

В зелёных округлившихся глазах разразилась растерянность.

– Вообще-то… Я думала, ты имел ввиду без поцелуев… Во время работы. Ты серьёзно сейчас? Это фетиш такой? То есть, антифетиш?

– Да называй как хочешь, – хмыкнул я и вскинул бровями. – Просто не трогай моё лицо!

– Ещё и руками не трогать? – Ева выпучила глаза, будто я предложил ей секс со всеми участниками группы.

Хотя, не факт, что она бы отказалась.

Я что, многого прошу? По-моему, для девки, ненавидящей ходоков, вполне приемлемая задача.

– Нет, я не смогу без поцелуев, – бросила она и капризно толкнула меня в плечи кулаками.

Это что ещё за херня?

– Ты знаешь хоть одну девушку, которая может возбудиться без поцелуев? Поверь, тебе не понравится, если я не намокну.

Ева резво приблизилась, но остановилась у самого моего сжавшегося рта, насмешливо хохотнув. Я дёрнулся, столкнувшись затылком с матрасом. Грубо залез двумя пальцами девчонке в трусы так, что она ойкнула, потеряла равновесие и упёрлась руками по разные стороны от моей головы.

Я неглубоко протиснулся между набухших половых губ, посмеиваясь над её участившимся дыханием. Киса была настолько мокрая, словно успела кончить только от одного моего обнажённого вида.

– По-моему, всё заебись. Хватит вести себя, как царевна! – Я пошерудил пальцами изнутри, рассматривая её грудь, трепыхающуюся прямо перед глазами.

Ощупал гладкую переднюю стенку и столкнулся с любопытной огрубевшей точкой. Девчонка зажмурилась. Заелозила, заныла, пытаясь свести задрожавшие бёдра, но лишь жестче сжала ногами мой торс.

– У тебя какая-то психологическая травма? – с дрожью выдохнула Никольская и обессиленно склонила голову.

Хах! Киса не затыкалась даже во время секса! Эта психологиня переплюнула девок по вызову – в отличие от неё, они имели совесть не задавать такие ебанутые вопросы.

Я залез свободной рукой в её мокрый пучок волос и распустил влажные волны. Они холодно рассыпались мне на плечи и лицо, пока Ева распахнула почерневшие глаза.

– С чего ты взяла? Просто ненавижу слюни.

– А почему тогда… дотрагиваться тоже нельзя?

Она невыносимо медленно огладила торс, поднимаясь от низа живота к плечам. У меня дымилась шишка.

– Потому что я так решил. Меня бесят прикосновения, ясно?

– Так не бывает! – вскрикнула девчонка. – Хочешь об этом поговорить?

Твою мать! Я что, на сеансе у мозгоправа?

– Заткнись! Это ты сможешь сделать?

Я завёлся злобой не на шутку. Дёрнул за завязки на бикини и метнул её трусы куда-то вглубь комнаты. Придержал член, торопливо раздвигая обжигающие головку половые губы, и в голос выдохнул. В груди затрепетало, когда мне удалось втиснуться между её жарких стенок, сжимающих пульсирующий ствол.

Девка хрипло простонала мне прямо на ухо. Я чуть отвернулся, порябев от мурашек и продолжая прислушиваться.

Она делала это так сладко, что мне захотелось записать её плач в альбом. Надеюсь, Никольская умеет извлекать подобное без стимуляции…

Я сжал её за узкие бёдра, насаживая глубже. Потом прошёлся по талии, поднялся к выступающим рёбрам и схватил Еву под грудью, заманчиво подпрыгивающей от неровного дыхания. Она была налита жаром и тяжелая, как будто девка таскала в ней весь свой дрянной характер.

Когда Киса несдержанно заерзала на члене, я понял, что она-таки обошлась без поцелуев.

Я собирался выдрать девчонку до дрожи в коленках и сорванного голоса. Перевернул её на спину, с силой наваливаясь сверху. Но пока упирался локтями, она подскочила с кровати и вдруг, как обезьянка, обернула меня руками за шею и голову, не больно следя за острыми когтями.

Долбанная Ева забралась языком в мой безвольно раскрывшийся рот и влажно засосала.

16.1 Слабое звено

Под её весом в моих плечах обосновалось сопротивление. Волосы стянуло, заставив чуть вскинуть подбородком. Ногти больно впились в шею, правое ухо и висок, а на губах ощутилось что-то среднее между опаляющим теплом и жалящим укусом. Киса умело закрутила горячим языком, проникнув насколько можно было недопустимо. Гладко прошлась под моим языком и поймала его между острых зубов, потягивая на себя. Я весь налился в паху, замедлившись, а затем и вовсе остановился.

Челюсть пронзительно свело – сначала больше с непривычки, чем от негодования. Но когда я осознал, что девка возомнила себя медспециалистом, устроив мне глубокую диагностику ротовой полости, схватил её за волосы и оттащил, как сопротивляющуюся пиявку. Ева запрокинула голову, грубо встречаясь затылком с матрасом.

Между нашими губами протянулась нить слюны. Я торопливо утёр рот, загашено выходя из девчонки, и не сразу решился сглотнуть.

Чуть не подавился, при виде её широкой улыбки.

– Ты сказал заткнуться. Я – заткнулась, – расхохоталась она и снова издевательски близко приподнялась к моему скривившемуся лицу.

Никольская сочла это хорошей шуткой. Может, она не понимала по-человечески? Или… Или, наоборот. Понимала всё, насквозь считывала. Захотела меня испытать?

Мелодичный смех всё больше сходил на нет, пока я, не моргая, тяжело дышал и убийственно пялился на её ухмыляющийся рот. Мои губы саднило, а пальцы подобрались в кулак. Где-то из глубины поднимался столп желчи и плескался уже в груди.

Ева лукаво смотрела на меня из-под вздрагивающих ресниц, пока её затянувшаяся улыбка плавно не исчезла с блестящего от слюны рта.

Омерзительная. Я просто не мог поверить, что она так поступила…

– Вали отсюда, – раздражённо бросил я и отшатнулся.

Сел на край кровати, потирая себя за обледеневший лоб. В груди стало настолько удушливо тесно, что я вздохнул и поморщился. Заложило уши. Голову сдавило, во рту оказалось кисло, а к горлу подкатила мучительно истомная тошнота.

Я был зол и сбит с толку. Но желание трахнуть девчонку не отступало – скверно.

Вся проблема заключалась в том, что мне понравилось. Правда, не на столько, чтобы променять на поцелуй с какой-то конченной нахалкой свой авторитет.

Я растворился в головокружительном состоянии, не понимая, как подобное дурное чувство может вызывать ещё и странный трепет в солнечном сплетении. Перед глазами возникла пара отстойных картинок, периодически всплывающих в башке вместе с головной болью. Стало тошнотворно, томительно приятно, но возвращаться мыслями к давно изжившим себя воспоминаниям по-прежнему оставалось наитупейшей затеей. На лбу выступила испарина.

А на моем голом плече ощутилось прикосновение тонких тёплых пальцев.

Как ей удалось испортить мою диету от нежностей длиной в семь лет за один несостоявшийся секс?

– Лёня… Ты в по…

Ещё и по имени! Какое унижение.

– Повторяю. Вали отсюда, – я обернулся к девчонке и выдавил саркастический оскал.

Она изумлённо вылупилась.

– Ладно, но… Это моя комната, помнишь?

Сука! Ну, твоя! И что? Что дальше?

Чёрт! Обнажённая Ева убрала когтистую руку с моего плеча. Встала с кровати и пугливо наклонилась, чтобы заглянуть в лицо. Я наивно ожидал, что она беспрекословно послушается и свалит, но, естественно, нет.

Киса продолжала преуспевать в уничтожении власти Господина.

Я не знал, куда спрятаться от её любопытствующего вездесущего взгляда, поэтому прищурился исподлобья, но не выдержал. Прочистил горло и увернулся.

– Выйди, – в приказном тоне процедил я.

– Да ладно, ладно. Сейчас. Я только оденусь, – долетело до моего уха её растерянное объявление.

Неужели Никольская собиралась потратить дополнительные пару минут на новый образ с декольте до пупка? Любительнице обнажиться это было явно ни к чему! Круче её дефиле в купальнике только голый выход в коридор.

Я обозлённо вскочил на онемевшие ноги, с дрожью выдохнул и стянул с кровати простыню. На пол посыпались подушки, мои штаны и, походу, упал телефон.

Ева обмерла, глядя с открытым ртом на то, как я скручиваю и швыряю в неё комок постельного белья.

– Уёбывай ты уже! Дай мне побыть в тишине!

Она сглотнула. Её взгляд остекленел, а простынь сдавленно врезалась девчонке в грудь. Возможно, хоть сейчас до Кисы дошло, что я балансировал на грани не только её увольнения, но и постыдного рукоприкладства. Ещё мгновение – и я за себя не отвечаю!

В её побледневших забегавших глазах пронёсся намёк на испуг. Наконец-то. Девка неловко помяла в руках простыню и, едва успев прикрыться, засеменила за дверь. Абсолютно срать, что она посидит в коридоре, пока я не приду в норму и не решу, как существовать дальше.

Надеюсь, приду в норму…

Голый я остался один в её комнате, торопливо захлопнув створку и выдохнув. Присел на край не застеленного матраса, прислушиваясь к ветру, тихо завывающему за окном. В остальном, в коттедже всюду раздавалась тишина, но из-за сердцебиения, гудящего в ушах, я не мог на ней сосредоточиться.

Никольская поступила, как крыса. Я не совсем понимал, каким образом теперь бороться с моментально воскресшими воспоминаниями. Особенно на кануне релиза и продолжительного тура – у меня было столько работы, что я не мог позволить себе пиздострадания. Они обходились мне потерей денег, фанатов и пресловутого вдохновения. Напоминали, кто же я такой на самом деле и норовили психологически раздеть на глазах у сотен тысяч зрителей. Что уж там… Перед ебнутой Мисс Кисс!