Круглый год. Детская жизнь по календарю

Для составления календаря наняты два профессора черной магии и один профессор белой магии. Для той же цели заведующий календарем подыскивает сомнамбулу, или ясновидящую. Жалованье последней 1200 руб. в год.

Сумма указывала на готовность издателей календарей хорошо платить творцам календарного бреда (оклад сельского учителя был 360 рублей в год).

Недопустимое в начале истории печатного календаря пародирование календарного формата свидетельствовало о его феноменальной популярности в русском обществе к началу XX века.

Печатные календари советской эпохи

Советская власть с первых дней своего существования требовала создания новых печатных календарей. Декрет Ленина о переходе на календарь по новому стилю (полное название – «Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря от 26.01.1918 г.»), согласно принятому в Европе григорианскому календарю, делал все прежние издания календарей бесполезными для практического использования и контрреволюционными по содержанию. Вместе с переносом чисел на 13 дней вперед (эти дни полностью выпадали из календаря) отменялись святцы и тезоименитства, а также все религиозные и государственные праздники прежней России[46 - Частичная реформа календаря была проведена Временным правительством в марте 1917 года (тогда были удалены из календарей перечни царских дней).]. Православная церковь, отделенная декретом Ленина от государства, не перешла на григорианский календарь, сохранив верность юлианскому календарю и традициям церковных праздников. Прагматика жизни диктовала необходимость указывать в печатных календарях одновременно советские и церковные праздники, а числа – по двум стилям сразу (указание двойных дат сохранялось в календарях до начала 1930?х годов)[47 - В рабочем кабинете Ленина в Кремле висел на стене большой печатный календарь на 1922 год с двойным указанием чисел (новый и старый стиль). В центре календаря была размещена карта Российской Федерации, а по краям – списки административных районов советской страны. На столе у вождя пролетарской революции лежал перекидной ежедневник с металлическими креплениями. На известной фотографии, где Ленин за столом читает газету «Правда», хорошо виден этот календарь.]. В календарях, издаваемых русской эмиграцией, также указывались оба стиля, хотя жизнь в европейских странах шла по новому стилю (старый стиль служил данью памяти досоветскому календарю, а также использовался как месяцеслов для зарубежной православной церкви)[48 - С 1920 года до начала 1930?х в эмигрантском издательстве О. Г. Дьяковой в Берлине и Варшаве выходил «Семейный календарь». На развороте каждого листа помещались месяцеслов и список событий из разных периодов русской истории, происходивших в этом месяце. Численник включал в себя указания по двум стилям сразу. На обложку календаря помещались значимые для русского человека исторические личности. Так, на обложке календаря на 1926 год был напечатан красочный портрет Петра I во время Полтавской битвы.].

Образцами для первых советских календарей послужили матрицы прежних календарных изданий. Реформаторы выбрасывали из них весь старорежимный материал, механически заменяя его революционным. Это приводило к издательским курьезам и политическим просчетам. Владислав Ходасевич, работавший в 1920 году в Московской книжной палате, вспоминал, как Госиздат решил выпустить революционный календарь-альманах на 1920 год. Из текста старого календаря выбросили святцы, царские дни и названия христианских праздников, заменив их названием «день отдыха» и датами революционных событий. При этом исполнители забыли проставить в календаре дни недели, в результате чего календарь, выпущенный огромным тиражом 10 000 экземпляров, пришлось полностью пустить под нож. Драматизм ситуации усугублял тот факт, что в стране катастрофически не хватало бумаги («Книжная палата», 1932).

Первые советские календари больше подходили для проведения агитации, чем для бытового использования. Целям политпросвещения служил «Советский календарь на 1919 год»[49 - См. с. 3 цветной вкладки.]. Он был выпущен Всероссийским центральным исполнительным комитетом (ВЦИК) и напечатан в типографии Товарищества Ивана Сытина. Одновременно с настольным был издан отрывной «Советский календарь». Он был выполнен знатоками календарного дела, умело распределившими материал по тематическим разделам и рубрикам. Содержание всех рубрик было связано с революционной тематикой: история рабочего движения в России и за рубежом, партийные съезды, основатели марксизма, выдающиеся революционеры, лидеры Интернационала. Красочные иллюстрации с метафорическими изображениями обновленной России служили для эмоционального воздействия на читателя, а все содержание календаря убеждало в грядущем торжестве мировой революции и неизбежной победе пролетариата над буржуазией[50 - «Советский календарь» был задуман как универсальный революционный справочник. Он включал в себя следующие разделы: «Преобразование календаря», «Пролетарские праздники», «Численник на 1919 г.», «Ноты для революционных песен», «Месяцеслов (революционная памятка)», «Хронология замечательных событий и смерть известных людей», «Естественная и мировая истории», «География России», «История революционного движения», «Советская конституция», «Экономика и хозяйство», «Светочи человечества», «Мировая война и Красная армия», «Справочный отдел». В разделе «Светочи человечества» представлены портреты и описания следующих личностей: К. Маркс, В. И. Ленин, Ф. Энгельс, Ф. Лассаль, М. Робеспьер, Ж. Марат, А. Бебель, С. Халтурин, К. Либкнехт, Фр. Адлер.].

Несмотря на то что такие издатели календарей, как Сытин, были готовы сотрудничать с новым строем, обновляя свою продукцию (издатель в 1918 году встречался с Лениным), дни вольных типографий и частных календарей были сочтены. Декрет о печати, вступивший в полную силу с осени 1919 года, поставил все частные издательства все закона. Типографии были национализированы и подчинены Государственному издательству РСФСР[51 - Издание православного календаря продолжалось до 1929 года средствами московской епархии. Церковные календари выпускались в годы Великой Отечественной войны (период временного послабления гонений на церковь) и возродились в 1990?х.]. С этого момента производство календарей, как и вся издательская продукция, полностью перешло под контроль Советского государства и под власть «рабоче-крестьянской» цензуры[52 - Согласно конституции РСФСР 1918 года, свобода печати, как и другие конституционные права, «предоставляется рабочему классу и крестьянской бедноте <курсив редакции>; следовательно, все те группы населения и их идеологи, которые к этим двум классам не принадлежат, не могут претендовать впредь на свободу выражения своих мнений – антисоветского содержания – путем печати» (Щелкунов Н. Законодательство о печати за пять лет // Печать и революция: Журнал марксистской критики искусств. 1922. Кн. 7. С. 181).Поскольку крестьянская беднота и значительная часть рабочего класса были безграмотными, свободой печати обладали не они, а те, кто выступал от имени крестьян и рабочих.]. Основную массу первых советских календарей печатали в Госиздате и Центросоюзе. Госиздат готовил календари в трех вариантах: рабочий, крестьянский и всеобщий, в расчете на три категории граждан (рабочих, крестьян и служащих). Центросоюз издавал календари для пайщиков потребительской кооперации.

Если в досоветское время основным видом календаря был настольный календарь-альманах (в виде объемной брошюры), то уже в раннее советское время массовым стал отрывной календарь, прикрепляемый на календарную стенку. Специалист в области книгопечатания констатировал: «Отрывной календарь завоевал прочное место в обиходе каждой семьи, сделавшись необходимой культурной принадлежностью домашнего быта, без которой нельзя обойтись»[53 - Верт В. О. Плакаты, лубки и календари в книготорговом ассортименте. М.: Заочторгкурсы, 1930. С. 45.]. Запрос на отрывные календари во много раз превосходил полиграфические возможности советских издательств. До 1940?х годов отрывной календарь печатался на единственной в СССР календарной машине, мощность которой была 65 тысяч экземпляров в сутки. Машина печатала календари на следующий год начиная с мая, но удовлетворить спрос так и не удавалось. По востребованности у населения в первые советские годы лидировал колхозный календарь: значительную часть потребителей календарей составляли деревенские жители, для которых он в первые десятилетия советской власти заменял и книгу, и газету[54 - «Если в городе лицевая сторона листка имеет большее значение, чем оборотная, то в деревне, при далеко еще недостаточном проникновении туда газет и книг, календарь из численника превращается в своеобразную книгу, которая день за днем внимательно читается» (Там же).]. Численник, прикрепленный к календарной стенке с изображением революционной символики, исторической личности или народного героя, заменял лубочную картинку и икону, прежде висевшие на стенах каждого русского дома.

В советских календарях не было рекламы и ненаучного материала в виде предсказаний и оракулов, зато стало много политической риторики и идеологии в виде краткого изложения речей, тезисов статей и цитат из партийных документов. По сути они выполняли функции старорежимных оракулов, предсказывая наступление светлого будущего, признаки которого календарь видел уже в настоящем. Политические нарративы перемежались текстами просветительского характера.

Оборотная сторона листа отрывного календаря… и большая часть так называемого настольного календаря содержат разнообразный литературный материал, имеющий большое агитационно-пропагандистское значение. Это значение с каждым годом все больше учитывается советскими издательствами, преследующими цели культурной революции, и календарь превращается в массовое орудие политической и культурной пропаганды[55 - Там же.].

Пушкинский календарь: К 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина. Даты. М.: Изогиз, 1937

Между культурной революцией и политической пропагандой ставился знак равенства. По образному выражению Наума Коржавина, «грамоту все тогда получали вместе с людоедством»[56 - Коржавин Н. В соблазнах кровавой эпохи: Воспоминания: В 2 кн. М.: Захаров, 2007. Кн. 1. С. 96.] (отрывки из «Медного всадника» Пушкина и «Каштанки» Чехова чередовались с сообщениями о революционном терроре и призывами к уничтожению троцкистов). «Чистой» культуры в советском календаре никогда не было, даже если о политике в нем не упоминалось ни слова. Так, в 1937 году, когда вся страна торжественно отмечала 100-летие со дня гибели Пушкина, был подготовлен и напечатан Пушкинский календарь[57 - Пушкинский календарь: К 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина. 1837–1937. М.: Соцэкгиз, 1937. Юбилейный календарь включал в себя репродукции с автографами Пушкина, его автопортреты, список произведений с годами публикации, табель-календарь на 1937 год и даты жизни поэта. Напечатанный в формате томика стихов поэта, с вырезными овалами для его автопортретов и великолепной графикой, «Пушкинский календарь» был настоящим произведением полиграфического искусства (издан в лучшей в те годы ленинградской типографии «Печатный двор»). Анонимность, принятая в календарях, скрывает имена сотрудников-пушкинистов, готовивших это замечательное издание.], а 150-летие со дня рождения поэта в 1949 году прошло незаметно, без выпуска календарей и торжественных мероприятий. В первом случае обличалась жестокая сущность царизма, убившего великого поэта, а во втором случае идеологическая подоплека не казалась очевидной, так что Пушкинский календарь был не нужен.

Успешные кампании по борьбе с неграмотностью и развернутое политпросвещение расширили круг потенциальных читателей календарной продукции, что позволило охватить печатными календарями, как и газетами, значительную часть населения советской страны. Со временем укрепилась типографская база издательств, печатавших календари. Так, тираж самого массового и доступного вида печатных календарей (отрывного) в 1939 году насчитывал 10 миллионов экземпляров, а в послевоенные годы тиражи календарей разных видов многократно выросли. Несмотря на впечатляющий рост календарной продукции, была очевидной тенденция к тематической унификации календаря. Так называемый общий календарь (отрывной, настольный) был призван охватить весь спектр бытовых и досуговых интересов советских граждан.

В 1950–1980?х годах лидером в выпуске всех видов календарной продукции стал Главполитиздат (с 1963 года – Политиздат). В его ведении были не только такие издания, как «Коммунист: Календарь-справочник», выходивший с 1965 года, но и «Спорт: Календарь» (с 1966 года), «Женский календарь» (с 1980 года) и даже календарь «В мире прекрасного» (с 1980 года). Все «спортивное», «женское» и «прекрасное» в советской стране не обходилось без красных дат календаря, а ими ведали Политиздат и Отдел пропаганды и агитации при ЦК КПСС.

Печатный календарь и идеология

Информация в календаре, будь то долгота дня, историческая годовщина или сроки посадки растений, всегда носит директивный и обязательный характер. На страницах календарей нет места дискуссиям и обсуждениям, и этим печатный календарь принципиально отличается от газетной периодики. В календарях не печатают новостей и сиюминутных происшествий, зато есть даты «навсегда» и события «навечно» (отслеживать их постоянную смену – головная боль издателей календарей прошлого и настоящего).

Запечатленный (на камне, папирусе или бумаге) календарь воспринимался как послание свыше, освященное небесными и божественными силами (Луной, Солнцем, Рамой, Буддой или Лениным). Не случаен тот факт, что в европейских названиях месяцев закрепились имена «солнцеликих» римских императоров. «Солнцеликими» представлялись святые и служители церкви, а также многочисленные члены императорской семьи, с перечня которых открывались отечественные календари до 1917 года. Связь с авторитетным именем превращала календарное число в символическую дату, призванную вызвать священный трепет. В советское время на смену святцам и царскому дому пришел пантеон партийных вождей и членов правительства, и теперь уже их имена на календарных страницах вызывали благоговейное чувство. Советский календарный пантеон рухнул одновременно с отказом от необходимости указывать в календарях год от даты Великой Октябрьской социалистической революции (далее ВОСР) 1917 года (до 1991 года это было обязательным)[58 - Советский человек ощущал свою связь с датой ВОСР, которая обозначалась на каждой странице отрывного календаря. Валентин Берестов так начал автобиографию: «Родился на одиннадцатом году от Октябрьской революции. Эту новую дату каждый день указывали календари нашего детства. Но и прежний отсчет, от Рождества Христова, не посмели отменить. Выжидали, пока привычная уже для новых поколений, коммунистическая эра не вытеснит из сознания людей (желательно, всего человечества) прежнюю, устаревшую и, как любили тогда говорить, отжившую» (Берестов В. Д. «Остались считанные дни…» М.: Совпадение, 2008. С. 9).].

Изменения в календарях, происходившие в результате календарных реформ (перенос дат, смена рабочих недель и выходных дней), всегда являются прерогативой высшей власти, и таких реформ в отечественной истории было несколько (календарная реформа Петра I, ленинская реформа календаря 1918 года, непрерывная рабочая неделя 1930?х годов). Отбор праздничных дат, объявление дней выходными, определение значимых для граждан событий, юбилеев и годовщин регулировались в календаре царскими приказами и президентскими указами, распоряжениями Сената, Синода, Государственной думы, Совнаркома, Президиума Верховного Совета и прочими высшими органами государственной и церковной власти[59 - В 1920–1940?х годах праздники и выходные объявлялись на основании декретов Совета народных комиссаров. В 1950–1980?х годах изменения в системе праздников происходили на основании Указов Президиума Верховного Совета СССР «О праздничных и памятных датах». С начала 1990?х по сегодняшний день основанием для введения нового праздника или памятной даты служат Указы Президента Российской Федерации. Выходные и праздничные дни закреплены 112?й статьей Трудового кодекса РФ.]. Вместе с хронологией календарь кодифицировал идеологические доктрины, политические лозунги и административные постановления, заполняя ими календарную сетку праздников и будней. Два века истории общеупотребительных календарей свидетельствуют: чем авторитарнее государственная система, тем значительнее роль календаря в жизни граждан и тем больше сакральных дат и священных имен в нем.

Советский месяцеслов из карикатур на Николая II. Советский календарь на 1919 год. М.: ВЦИК, в тип. Т-ва И. Д. Сытина

Проявление какой-либо оппозиционности на страницах календарей или намеки на инакомыслие пресекались цензурой как недопустимая вольность[60 - Один из сотрудников Ивана Сытина, известный своими народническими взглядами, поместил в календаре информацию о том, какую оплату за свой труд получают рабочие в разных странах (она была представлена в пересчете на фунт говядины – русские рабочие едят мяса меньше всех). Сытину чудом удалось спасти выпуск календаря от цензурных запретов. Издатель «Русского календаря» Алексей Суворин в 1872 году рискнул указать в разделе статистики сведения о доходах крупных российских чиновников и чуть не поплатился за это уничтожением всего тиража календаря.]. Ежегодные выпуски печатных календарей проходили контроль цензуры, осуществляемой сразу несколькими надзорными органами (в царской России это Синод, Третье отделение, Главное управление цензуры, Министерство народного просвещения и т. д.; в советской стране – Главлит, Управление по охране государственных тайн в печати, Отделы пропаганды и агитации при ЦК партии и т. д.). Причиной особых цензурных строгостей в отношении печатных календарей было их массовое распространение во всех слоях русского общества, а в советское время – в каждой семье. Неудивительно, что календари дореволюционного времени пытались использовать в качестве прокламаций участники народнического движения и марксистских кружков: одни – в целях просвещения народных масс, другие – в целях продвижения идей революционного переворота[61 - Известны опыт использования календарей радикально настроенными членами РСДРП и участие Ленина в подготовке одного из них. В издании «Календаря для всех на 1908 год» (СПб.: Зерно, 1907) была напечатана статья В. И. Ленина «Международный социалистический конгресс в Штутгарте». Издание календаря было полностью конфисковано, но не из?за статьи Ленина, а из?за революционного материала в табель-календаре. После официального месяцеслова следовали перечни забастовок, покушений, стачек, политических убийств и восстаний, которые произошли за последние годы, а также события из истории марксизма и рабочего движения в России и Европе.]. В свою очередь, официальные календари были заполнены имперской символикой, православным величием и верноподданническим пафосом (в годы Первой мировой войны к ним добавился милитаристский патриотизм). Триада «православие – самодержавие – народность» ежедневно и ежегодно декларировалась в дореволюционных календарях, а в календарях советского времени сменилась столь же постоянным утверждением ленинизма-сталинизма-коммунизма.

Идеологическая (религиозная или политическая) ангажированность печатного календаря, несмотря на его демонстративную приверженность к объективной хронологии (числа, дни недели) и обилие исторических дат, не позволяет использовать календарь как пособие по истории, хотя многие издания печатных календарей именно на это претендовали[62 - «Исторический календарь» – популярный тип печатного календаря. Выходил в разных изданиях с середины XVIII века и служил источником знаний по истории (отечественной и мировой). Подбор фактов в нем всегда соответствовал текущему моменту. Так, «Исторический календарь», выпущенный фирмой Отто Кирхнера в 1916 году, специализировался на датах военных побед, перечень которых поддерживал патриотический настрой населения в период Первой мировой войны. Поэтому в нем не упомянуты трагические события Русско-японской войны 1904–1905 годов, уроки которой замалчивались в официальных изданиях.]. Это относится как к календарям советского периода с их кричащей политизированностью, так и к дореволюционным, подотчетным правительственному и церковному надзору. Историческое прошлое на страницах календарей выполняет роль злободневной политинформации, даже если речь идет об эпохе Античности или Крестовых походах, а тем более о недавней истории. В этой связи понятна антитеза в «Поэме без героя» Анны Ахматовой: «Приближался не календарный – / Настоящий Двадцатый век». Противопоставление календарного и настоящего имеет как темпоральный характер (начало эпохи или исторического периода не совпадает со страницей календаря)[63 - С утверждения факта такого несовпадения начинается повесть Евгении Гинзбург «Крутой маршрут» (1967). «Тридцать седьмой год начался, по сути дела, с конца 1934-го. Точнее, с первого декабря 1934-го» (речь идет о дате убийства Сергея Кирова, запустившей механизм политических репрессий).], так и оценочный (календарный в значении «ненастоящий»). Принцип антитезы используют современные авторы мемуарной литературы, противопоставляя дни личных трагедий календарным датам: смерть родных или арест близких, а вовсе не праздники 7 Ноября или 1 Мая являются для мемуариста эпохальным событием.

Хотя календарь верно и преданно служил рупором государственной власти, в сознании людей он оставался оплотом неподкупной истины, посягать на которую грешно даже великим и всемогущим (египетские фараоны перед вступлением на царство давали клятву не менять календарь). Исторический опыт показывает, что попытки власть имущих объявить себя хозяевами времени и вечности оказываются в итоге тщетными. Так, не оправдались надежды советских атеистов на изменение начала летоисчисления (такое событие, как Рождество Христово, не внушало им доверия, зато дату 7 ноября 1917 года они считали надежной для отсчета мирового времени)[64 - Профессор Владимир Никольский утверждал: «не подлежит сомнению, что, когда, в близком будущем, весь нынешний календарь и все международное летосчисление подвергнутся очистке от церковных влияний, то будет сдана в музей и мифическая эра – от „рождества христова“» (Настольный календарь учителя. М.: Учпедгиз, 1941. С. 22). Утверждения советского профессора не многим отличались от современных ему текстов агитгазет: «И дело / проще / простого. / Времени / счет / идет / Не от / рождества / Христова, / А до / пуска / завода / в ход» (Чарный М. Б. Ушедшие годы: Воспоминания и очерки. М.: Сов. писатель, 1970. С. 264).]. Не вечной оказалась и объявленная на века система государственных праздников и памятных дат[65 - Даниил Гранин размышлял в дневнике над списком праздников своей довоенной юности. «Ничего из этих дат ныне не отмечается. Неужели и наши даты тоже поблекнут, канут? Кто вспомнит ныне дату начала Первой мировой войны? Никто. Правда, у нее не было победы. И поражения у нее не было. А ведь то была Первая мировая война, и вот стерлась из исторического календаря» (Гранин Д. Причуды моей памяти. М.; СПб.: Центрполиграф; МиМ-Дельта, 2008. С. 315).]. Общественное сознание дает негативную оценку попыткам календарного самоуправства (об этом ироничная шутка советского времени: «Прошла весна, настало лето – / Спасибо партии за это!»)[66 - Из той же эпохи – анекдот о первом секретаре ЦК КПСС Ю. В. Андропове, возглавлявшем советскую страну в течение восьми месяцев. «Гадалка нагадала Андропову, что он будет править страной всего одну зиму. – Зимы не будет, – твердо заявил Андропов» (Раскин И. Энциклопедия хулиганствующего ортодокса. М.: Стоок, 2001. С. 37).]. Сошлемся на слова современного писателя:

Все меняется. Другое на дворе время – другие и календари. Одна лишь долгота дня продолжает незыблемо меняться в соответствии со своими незыблемыми принципами. И четверг, невзирая ни на какие тектонические сдвиги истории, все еще следует после среды[67 - Рубинштейн Л. С. Целый год: Мой календарь. С. 9.].

В драматические периоды российской истории немудреная календарная истина о том, что за средой обязательно следует четверг, служила для многих лучом надежды в беспросветном мраке политического беззакония.

Сопротивлялся властному давлению и сам печатный календарь, размещая на своих страницах пестрый набор житейской и досуговой информации. Этот материал, набранный мелким шрифтом и помещенный на обратной стороне календарного листка, считался незначительным приложением к тому главному, что было выделено крупной печатью и цветом. Он воспринимался как неизбежная дань людским слабостям, человеческим глупостям и бытовым привычкам, но на самом деле выражал неподконтрольную стихию человеческого своеволия (der Eigensinn – термин Альфа Людтке)[68 - Людтке А. История повседневности в Германии: Новые подходы к изучению труда, войны и власти. М., 2010.]. Эта стихия просачивалась сквозь жесткую сетку календарных дат в виде случайных, но значимых для ежедневного быта мелочей и фактов.

Принцип своеволия, контрастно сочетающего идеологическое и личное, лежит в основе автоисторий, написанных современными авторами в жанре календаря. Календарь задает матрицу, которую автор заполняет своими датами и событиями или комментирует те, что продиктованы календарем[69 - «Если поэту облегчает жизнь размер и строфа, то календарь позволяет его автору отпустить вожжи и следовать за сменой красных дат и важных лиц» (Генис А. Люди и праздники: Святцы культуры. М.: АСТ, 2022. С. 8).]. В книге Льва Рубинштейна «Мой календарь» каждая календарная страница сопровождается комментариями из личной и семейной памяти. День 6 января 1943 года отмечен следующими событиями:

В СССР введены погоны для личного состава Советской армии. У меня есть фотография отца именно с такими погонами. Она была прислана с фронта в 1943?м году. Мой старший пятилетний брат страшно гордился этой фотографией. Однажды, когда он вместе с мамой стоял в очереди за хлебом, он громко спросил: «Мама, а кто главнее – папа или Сталин?» Мама сделала вид, что не услышала. Те, кто стоял рядом, тоже[70 - Рубинштейн Л. С. Целый год: Мой календарь. С. 18.].

Соединение по принципу оксюморона событий из разных культурных эпох дает иное понимание советской истории. Происходит своеобразная деконструкция прошлого: сопоставимыми оказываются разновеликие в масштабе истории величины. За этим стоит позиция авторов, которые с беспощадной иронией относятся к претензиям идеологического календаря на вечное и главное в жизни человека.

Идеологические перемены в государственной системе и обновление круга интересов в обществе всегда сказывались на оформлении и тематике календарной продукции. Быстрое реагирование на запросы государства и гибкость в подаче материала для общества – характерные особенности печатного календаря, роднящие его с публицистическими и информационными изданиями. Тематическая и содержательная актуальность сочетаются в календаре с традиционностью формата, бытовой консервативностью, устойчивостью житейских стереотипов и эстетических стандартов. Неудивительно, что в календарях XIX века перепечатывались предсказания и приметы из календарей Петровской эпохи, в советских численниках воспроизводились домашние рецепты из дореволюционных изданий, а сегодняшние настенные календари украшены славянской вязью на манер старинных месяцесловов.

ДЕТСКИЕ И ШКОЛЬНЫЕ КАЛЕНДАРИ

Детские и школьные календари с указанием чисел и дней недели появились в обиходе российских детей и школьников только в последней трети XIX века. Значительная масса неграмотных детей жила по устному народному календарю, где сезонные приметы были привязаны к дням поминовения святых. Дети, владевшие грамотой, узнавали календарь и хронологию из общеупотребительных месяцесловов, издававшихся брошюрами (с постраничным делением по месяцам) и печатными листами большого формата (на целый год). Каждый лист представлял собой графический иконостас с указанием числа, месяца и изображением святого или мученика. Понятие о днях недели такие листы не давали и использовались в течение многих лет в качестве ежедневного духовного чтения или созерцания. Для большинства детей из малограмотных слоев русского общества именно месяцесловы были первыми печатными изданиями и попадали им в руки намного раньше, чем азбуки и книги для чтения[71 - Малолетний Алеша Пешков, герой повести М. Горького «Детство» (1913), желая отомстить деду за жесткость, взялся срезать головы святым, изображенным на листах месяцеслова. Но дальше первого ряда дело не пошло, потому что святцы любил рассматривать не только старик, но и сам ребенок, видя в страданиях мучеников отголоски собственной судьбы.]. Понятие «детского календаря», как и особого «детского времени» (со своими датами, значимыми событиями, праздниками и личностями), долго отсутствовало не только в календарях, но также в отечественном быту и воспитании.

Для детей образованных сословий предназначались так называемые нравственные календари (по образцу европейских изданий)[72 - С такого рода изданий начинал свою деятельность успешный впоследствии издатель М. О. Вольф: Беляева А. Повести, анекдоты и нравственный календарь для детей. СПб.: изд. М. О. Вольфа, 1857; Календарь для молодых друзей М. О. Вольфа. СПб.; М., 1867.]. Моральные сентенции и исторические анекдоты с поучительными концовками распределялись в них по дням и месяцам, и читать их надо было в хронологическом порядке. Такие календари использовались для нравственного и досугового чтения в кругу европейской семьи, но в России они не прижились. Утилитарного значения, связанного с определением времени, эти издания не имели (счет времени был по юлианскому календарю), а для целей религиозно-нравственного воспитания годились синодальные издания с проповедями и наставлениями. Отдельные истории из переводных календарей вошли в отечественные альманахи для детского чтения.

Запоздалое появление в России детского и школьного календаря с функциями численника объясняется низким уровнем грамотности среди детей и подростков, а календарь как вид печатной продукции рассчитан на массового грамотного потребителя. Ограниченным было и количество учебных заведений, которые могли издавать календари для учащихся. Первым и долгое время единственным в своем роде был «Месяцослов к сведению и пользе юношества, воспитывающагося в Императорском Сухопутном Шляхетном Кадетском Корпусе на 1777 год». Напечатанный гражданским шрифтом, он включал в себя календарную часть (месяцеслов) и справочную. Календарная часть полностью повторяла месяцеслов без какой-либо скидки на юный возраст кадетов, зато справочная часть была ориентирована на интересы учащихся. Материал для нее составляли преподаватели корпуса (в основном это были иноземные педагоги, хорошо знакомые с традициями европейских календарей для обучающегося юношества). Их трудами был написан раздел «О четырех временах года и прочих небесных явлениях» (смена времен года, лунные и солнечные затмения), составлены хронологическая таблица и список изобретений человечества от Античности до XVIII века (изобретение персидской шахматной игры, нот, пороха пушек, карточной игры, книгопечатания, резания на меди и многое другое с датами и, где это было известно, именами), расстояние от Москвы и Санкт-Петербурга до различных городов, роспись великих князей, царей и императоров российских, виды часов и схемы их устройства. Лучшее в России XVIII века учебное заведение с замечательной библиотекой и собственной типографией могло позволить себе такую роскошь, как издание печатного календаря для учащихся.

Месяцослов к сведению и пользе юношества, воспитывающагося в Императорском Сухопутном Шляхетном Кадетском Корпусе на 1777 год. СПб.: Тип. Сухопутного кадетского корпуса, 1776

По мере развития книжного дела и образования (расширения сети школ и гимназий разных типов) в последней трети XIX века появилась потребность в печатной календарной продукции для школьников. Она была тем более ощутимой из?за отсутствия в отечественных школьных практиках печатных дневников и табелей, широко применявшихся в зарубежных учебных заведениях. Формат школьных календарных изданий, выпускаемых в европейских странах для учащейся молодежи, был приспособлен к нуждам российских школьников и педагогов. Он включал в себя табель-календарь, записную книжку с различными разделами и справочный материал по учебным предметам. Другим типом издания для школьников была книга-календарь, рассчитанная только на чтение, а не на записи.

Среди многолетних отечественных изданий второй половины XIX века – «Календарь для учащихся» Товарищества М. О. Вольфа (выходил с 1884 по 1916 год), «Школьный календарь» издательства «Народное образование» (выходил с 1898 по 1917 год), «Дружок, календарь для учащихся» (с 1866 по 1914 год, издание Панафидиных), календарь «Мой друг» Кл. Лукашевич (с 1903 по 1908 год). Для гимназистов и школьников в петербургском издательстве Отто Кирхнера печатались календарь «Товарищ» (выходил с 1884 по 1917 год) и календарь «Подруга» (выходил с 1893 по 1917 год), адресованный ученицам женских учебных заведений. Для малолетних детей предназначались календари под названием «Крошка» (1883) и «Малютка» (1910). Количество календарных изданий для детей и школьников, выходивших в конце XIX века, к началу нового века увеличилось в несколько раз.

Издание календарей Вольфа для учащейся молодежи повторяло формат делового календаря и записной книжки «Круглый год» (1886)

Директивность, свойственная любому календарю, сочеталась в детских изданиях с дружеским дискурсом. Слова «друг», «дружок», «товарищ» и «подруга» часто использовались в названиях календарной продукции для детей и подростков, и такой стиль отличал школьный календарь от менторского тона учебных пособий. Печатный календарь позиционировался издателями как помощник школьнику в организации учебы и досуга. Чтобы эта помощь была эффективной, они стремились получить информацию о детской и школьной жизни, обращаясь к юным читателям с просьбой присылать пожелания и отзывы (для осуществления обратной связи с читателями в календарях указывался адрес редакции)[73 - Составители детского календаря «Новогодник» на 1903 год, выпущенного в Москве, просили читателей сообщать о своей школьной жизни, школьных праздниках, экскурсиях, юбилеях, играх. «Наш календарь – это ежегодно изменяемая и пополняемая книга для детского чтения, так сказать подвижная книга, и нам очень бы желалось войти в непосредственную связь с нашими юными читателями» (указан адрес для писем).]. Значение для издателей календаря имели не только дисциплинарный и учебный материал (школьный распорядок, изучаемые предметы), но и содержание досуга школьника, сфера его общения и круг интересов (любимые книги и виды спорта, популярные личности, друзья). Календарь для школьников и гимназистов, как и взрослые календарные издания, балансировал между догматом и досугом, пропасть между которыми в условиях жестких правил российских учебных заведений была особенно ощутима.

Обращения к школьникам и гимназистам на первых страницах календарей выполняли роль коммуникатора и рекламного зазывалы одновременно. Так, редакция календаря «Товарищ» на 1916/1917 год сообщала, что за прошедшее время

Получила от своих юных клиентов, учащихся всевозможных учебных заведений, как мужских, так и женских, очень много писем с целым рядом запросов, просьб, замечаний, добрых пожеланий и проч. Все это красноречиво свидетельствует о том доверии и авторитете, которыми в течение многих лет пользуется «Товарищ» в широком кругу учащейся молодежи, служа ей календарем и справочником, пособием и записной книжкой, помощником и руководителем в разнообразных случаях жизни[74 - Товарищ на 1916–1917 год. Пг.: изд. Т-ва Отто Кирхнера.].

Это были не пустые слова – редакция Товарищества Отто Кирхнера, разработавшего универсальный тип школьного календаря, не только взывала к потенциальным клиентам, но и оперативно реагировала на их запросы. Это обеспечило календарям петербургского издательства невероятный успех, который безуспешно пытались повторить конкуренты, выдавая подделки за оригинальные разработки[75 - Редакция Т-ва О. Кирхнера обвиняла в «грубых подделках» издательство В. Мильштейна, выпустившего в 1908 году календарь под названием «Друг и товарищ» (сост. З. Быстров), разделы которого действительно повторяли матрицу календаря петербургского издателя.].

Примером того, как менялись взгляды на издание детских и школьных календарей в России, может служить история календарей Вольфа[76 - Название календарей издательства М. О. Вольфа периодически менялось. В календарях на 1885/86 и 1886/87 годы заглавия: Иллюстрированный календарь и справочная книжка для учащихся…; на 1888–1898 годы: Календарь Вольфа. Справочная записная книжка для учащихся…; на 1898–1910 годы: Календарь Вольфа для русской учащейся молодежи; на 1910/11–1916/17 годы: Спутник школы. Календарь для русской учащейся молодежи.]. Маврикий Вольф (1825–1883), несмотря на коммерческое чутье, не видел в издании календарей для детей и школьников перспективного будущего и предпочитал издавать для них книги и журналы (общим числом больше тысячи наименований различных изданий). Вольф считал, и не без оснований, что официальные месяцесловы и тезоименитства царского дома, перепечатанные без изменений (а менять в них ничего нельзя было), а также справочные таблицы не будут востребованы детьми, их родителями и наставниками.

Сотрудники Товарищества М. О. Вольфа буквально сразу после смерти основателя приступили к изданию календарей для учащейся молодежи. Они руководствовались веяниями времени и коммерческими расчетами и, как оказалось, не прогадали. Первое издание под названием «Календарь и справочная записная книжка для учащихся на 1884–1885 учебный год» (СПб., М.) распространялось среди школьников и гимназистов бесплатно (как сообщалось в рекламе, чтобы «не обременять» последних). Последующие издания школьных «календарей Вольфа» (выходили до 1917 года) в бесплатной рекламе не нуждались – их охотно покупали в книжных лавках издательства. К календарю, совмещавшему записную книжку и численник, прикладывался настенный табель-календарь и календарь-карточка (так назывались карманные календарики), которые Товарищество Вольфа стало выпускать для учащихся одним из первых.

Календари для гимназистов и школьников (обоих полов) издавались в удобном формате записной книжки (четверть обычного листа) в твердой обложке, помещаемой в карман гимназической куртки или школьного передника. Издатели ориентировались на формат взрослых календарей с учетом их гендерной специфики: для гимназистов был выбран деловой стиль, как у календарей на столе папаши, для гимназисток – дамский стиль, как у записных книжек мамаши. Использовались в школьных календарях и синие листы папиросной бумаги для сиюминутных или второстепенных записей, но в последней трети XIX века от такой практики отказались издатели всех типов календарей, в том числе и школьных.

Удачный опыт издания календарей для учащейся молодежи не коснулся календарей для детей, не охваченных системой школьного обучения. Это было связано с малым распространением дошкольных учреждений (число фребелевских садов было незначительно) и небольшим опытом издания детской периодики. Появившиеся образцы календарей для младшего возраста представляли собой альманахи из случайных произведений развлекательного характера. Не обходилось в них без проповедей и наставлений, но, в отличие от синодальных изданий, детские календари ставили акцент на почтении к родителям и прилежании в учебе[77 - «Учитесь же прилежно и усердно, смотрите на каждую вещь, как на слово и поучение о Господе Боге нашем, читайте великую книгу мира, начертанную сами Богом» («Календарь для детей на 1870 год». С. 24).]. В тех изданиях для детей, где за дело брались профессиональные педагоги, образовательной информации было больше. Так, «Календарь крошка для детей на 1883 год», выпущенный издательством А. Д. Ступина, подготовил Илья Деркачев, педагог и школьный методист. Неудивительно, что в его календаре был помещен познавательный материал об истории празднования Нового года (детям сообщалось, что у славян-язычников год начинался в марте, после Церковного собора 1492 года – в сентябре, а волей Петра Великого отсчет года стали вести с 1 января). Календари для малолетних детей имели оригинальную форму, позволявшую использовать издание для игры с куклами. Так, редакция журнала «Задушевное слово» выпустила в 1910 году календарь «Малютка», размер которого был ровно с ладонь ребенка.

Календарик-малютка издания М. О. Вольфа на 1910 год для игры с куклами

Каким бы детским по оформлению ни был календарь XIX – начала XX века, он обязательно открывался официальным портретом царствующего государя императора или одного из членов царской семьи. Дорогие издания украшались роскошными гравюрами (привлекательно смотрелись представительницы женской половины царского дома во всем блеске наряда)[78 - «Календарь для детей на 1870 год», выпущенный в Киеве, открывался великолепным гравированным портретом цесаревны Марии Федоровны (супруги Александра III, матери Николая II).], в дешевых изданиях на газетной бумаге перепечатывались фотографии. Для детских календарей предпочтительны были изображения малолетних наследников царского дома, например цесаревича Георгия Александровича, а потом Алексея Николаевича (оба так и не вступили на русский престол). Портреты представителей царского дома задавали официально-патриотическую доминанту всему календарю, как и гравированные картины с изображениями достопримечательностей обеих столиц и национальных святынь. Этим детский календарь ничем не отличался от сытинских или суворинских изданий, привлекавших широкую публику имперской пафосностью, самодержавным величием и великорусским размахом.

«Календарь для детей на 1870 год» с портретом Марии Федоровны, супруги императора Александра III

Календарь претендовал на то, чтобы служить для школьника и гимназиста не только помощником в учебе, но и учебником жизни. Жизненным нормам учили с помощью нравственных изречений и афоризмов, авторство которых приписывалось античным мыслителям, средневековым книжникам, историческим деятелям (этими же афоризмами были наполнены календари взрослых изданий). Главным достоинством календарной мудрости была ее краткость, в отличие от многословных проповедей и наставлений, звучавших в стенах учебных заведений. Свободный подбор цитат в календаре не повторял школьный катехизис, позволяя высказывать мысли, отличные от официальной морали в изданиях Министерства просвещения. Так, в школьных календарях после 1905 года печатались мысли и изречения современных поэтов и известных писателей, выражавшие в иносказательной форме идеи свободомыслия и гражданского братства[79 - «Верьте, братья, исчезает зло из мира без следа, / Только милость остается в добром сердце навсегда. Вас. Немирович-Данченко» (Календарь Вольфа для русской учащейся молодежи на 1906–1907 год).]. Высказывания государственных деятелей, членов правительства и представителей политических партий в школьный календарь досоветской эпохи не допускались, зато после 1917 года именно они станут основой календарной мудрости.