Я этого не поняла, потому что со мной иногда такое случается.
Перехватив руку прыщавоносого, отвела ее в сторону и, исключительно в интересах самообороны, а также преследуя воспитательные цели, легонько стукнула его в солнечное сплетение.
Жертва нищенствующего милитаризма сделала несколько неуверенных шагов назад, видимо, размышляя, падать мордой на рельсы сразу или немного погодя.
К великому сожалению, он не стал делать ни того, ни другого, а, нагнув голову, бросился на меня с намерением попасть этой не очень-то нужной ему частью тела в область моего живота.
Увы, мне снова пришлось обороняться. А что делать?
Не издав ни единого звука, революционер рухнул на шпалы и затих.
– Черт!
А вдруг испустил дух? Не скажу, чтобы на вид он был крепеньким. Бросить дымовую шашку у него получилось, а вот как насчет выживания в экстремальных условиях? То есть после знакомства со мной.
Я приложила палец к артерии на его шее. Слабенько, но бьется. Но все равно, мне не нравится его вид, что ни говорите. Взялась за его теплую руку с грязноватыми разводами, обнажился синюшных расцветок сгиб локтевого сустава, весь в черных точках.
Что ж, хобби у этого молодого человека вполне определенное, и не скажу, чтобы оно вызывало у меня понимание и симпатию.
Я выпрямилась. Надо бы позвать на помощь – не дай бог еще помрет здесь, на путях. Я сделала несколько неуверенных шагов по направлению к цивилизации, чтобы попытаться привлечь внимание хотя бы кого-нибудь из случайных прохожих, кто мог бы оказать помощь жертве задержания. Пусть хоть в милицию позвонят и «Скорую помощь» вызовут. Как бы мне ни было неприятно общаться с типажом, тонущим в социально-выгребной яме, он все-таки человек и имеет право на жизнь. Пусть беспутную, никому (даже себе) не нужную, но жизнь.
Как назло, обстановка напоминала пустыню Невада. Если кто-нибудь промелькнет вдали, то будет это нескоро.
Я обернулась, чтобы взглянуть, как чувствует себя посланец баррикад, и выругалась про себя.
Парнишки не было на том месте, где только что я его оставила. Не сказав до свидания, он исчез в лабиринте гаражей, избрав для отступления незаметную узкую тропку, идущую как бы в никуда…
Глава 2
Мне ничего не оставалось, как с видом побитой собаки вернуться в клуб, чтобы сдать отчет о проделанной работе.
Пришлось пробираться сквозь толпу, бурно обсуждавшую случившееся на концерте. Судя по всему, жертв не было, потому как ни машин милиции, ни карет «Скорой помощи» поблизости не наблюдалось.
Я поднялась на второй этаж и вошла в зал, в котором были распахнуты все окна. Несмотря на предпринятые профилактические меры, в воздухе чувствовался запах газа, который просто обязан был вышибить из граждан слезу.
Зал был полностью освобожден от зрителей, а музыканты вовлечены в бурные обсуждения, инициатором которых выступал человек лет сорока, с залысинами и карими, как у грустного щенка, глазами.
– …Больше не заикайтесь ни о каких ангажементах! – вещал он тонким голосом. – Впервые в этом прославленном зале произошел такой скандал. Простите, но нам хочется работать при целых стенах и нетронутых окнах. А моя цель – дожить до пенсии без инфарктов и путевок в психушку.
– Да, но мы-то здесь при чем? – разводил длинными руками «Бакстер». – Какой-то придурок, которого мы никогда в жизни не видели, бросил шашку, а на нас валят!
Строгий дядя прикинул, что музыканты действительно не виновны в случившемся, махнул рукой и горестно произнес:
– Ладно, собирайте аппаратуру…
Он покинул поле боя, а я заняла его место.
– По-хорошему, надо бы вызвать милицию, – сказала я.
Музыканты подозрительно посмотрели на меня, но ничего не произнесли вслух.
– Меня зовут Татьяна, – как можно более доверительно сообщила я. – Пыталась догнать вашего обидчика, но он оказался хитрее, чем я думала. Короче, сейчас он уже далеко отсюда и смеется надо мной, да еще рассказывает об этом своим приятелям.
– Да уж, смеяться можно целый год и еще пару часов, – произнес черноволосый парень с широким подбородком и едва заметным шрамом возле правого глаза, придававшим ему беззащитный вид. – Такого позора мы еще не видели за все годы своей деятельности.
– Сколько же лет насчитывает ваша творческая жизнь? – спросила я.
– В этом составе – пять лет, – принял участие в разговоре молодой человек, внешностью очень напоминавший Евгения Петросяна, только худощавого и моложе лет на сорок. – Опыт большой, если хотите знать…
– Понятно, – кивнула я. – Так что же, милиция приедет?
– Нет, мы решили не поднимать шума.
– А зря. – Я взяла в руки ребристую банку цвета хаки, отброшенную в сторону. Из нее сильно несло запахом газа, чьи слезоточивые свойства уже не имели прежней силы. – Такие штуки на дороге не валяются, знаете ли.
Светловолосый парень, косивший под Бакстера, взял у меня из рук беззубую шашку и произнес, покачивая ее в руке:
– Такой экземпляр можно купить на базаре.
Я посмотрела ему в глаза.
– А вам не кажется странным, что какой-то дурачок, которому позарез нужны деньги на наркотики, будет тратиться на дымовую шашку? И, собственно, для чего это? Чтобы сорвать концерт группы, которая не имеет доходов Майкла Джексона и славы Мадонны?
– Пока! – поднял палец кверху паренек со шрамчиком. – Пока не имеет…
Однако, амбиции у ребят!.. А может, на этом и держится весь мир? Люди пытаются доказать себе и всему человечеству что-то важное, казалось бы, только для них лично, а в результате получается мировое достижение.
Наступил момент для знакомства, и я выяснила, что у ребят вполне нормальные мужские имена. Черноволосого со шрамом звали Петр, обладателя внешности Петросяна в молодости – Валерием, а «Бакстера» вполне можно было называть Сергеем, на что тот совсем не обижался.
– Так почему же вы не вызвали милицию? – настаивала я.
Парни переглянулись.
– Сами разберемся, не впервой.
– Как понять – не впервой? – меня заинтриговала эта фраза. – Вы что же, постоянно воюете с кем-нибудь?
– Не постоянно, но есть моменты…
– Понятно… Значит, конкуренты на тропе войны? Сильно заедают?
– Иногда. Но нам на это наплевать, потому что у них все равно ничего не получится.
Чем дальше, тем интереснее.
Я присела на стул в первом ряду и попросила ребят:
– Нельзя ли рассказать поподробнее о том, что происходит?