Мишень для сердечных ударов

– Не может быть, – ахнула я. – Нет, я понимаю, если бы гадалка объяснила неполадки со здоровьем экологией, возрастом, усталостью, плохим питанием, но чтобы порчей… невероятно!

– Дразнишься? – обиделась Алина. – А я тебе не сказала еще самого главного. Ты знаешь, кто наслал на нее порчу?

– Муж, конечно?

– Фигушки! Лучшая подруга! Вот так, всю жизнь дружили, вместе переживали радости и печали, и вдруг – такое.

– О подруге ей рассказала гадалка? – усомнилась я.

– Не гадалка, а целительница, это разные вещи. Конечно, она не прямо сообщила ей имя и фамилию, а описала внешность вредительницы, особые приметы, даже назвала начальную букву имени. Все сошлось. Мы с тобой должны покарать лицемерку. Виданное ли дело, желать смерти лучшей подруге только из-за того, что у той в жизни все так хорошо устроилось!

– Да, некрасиво, – поддержала ее я. – Такое не прощается. И как же мы будем ее карать?

– Жестоко. Вот взять, к примеру, тебя: у тебя роскошный дом за городом, денег – куры не клюют, весь день валяешься в саду с чашкой кофе и томиком Гончарова, и не на старой ржавой раскладушке, а на ротанговом кресле-качалке. А я вынуждена таскаться с авоськами на шестой этаж, потому что лифт все время не работает, жить с родителями, работать все дни напролет. Это несправедливо. И вот я, вместо того чтобы радоваться за тебя, решаю наслать на тебя мор. Понравится тебе это? Полина, ну, встряхнись! Ты ведешь себя, как моль в кармане шубы. Тепло, сытно, уютно и зима не скоро.

Я задумалась. В чем-то моя подруга была права. Я действительно могла считать себя весьма обеспеченной женщиной, и хлеб свой зарабатывала не у валяльного станка во вредных условиях. С некоторых пор я работала «мстителем по вызову». Началось все с того, что я разделалась с человеком, убившим моих родителей, потом разобралась еще в одной истории и наказала мерзавца, подставившего невиновного, затем вошла во вкус и стала получать за свою работу деньги. Вы даже не представляете, каково это: сменить службу юрисконсульта кирпичного завода на дело, которое приносит не только моральное удовлетворение, но и весьма высокие дивиденды. Для непосвященных я маскировалась под частного детектива, а до конца посвящен в мои дела был только мой дед, Аристарх Владиленович, или Ариша, как позволяла я себе его называть, и, отчасти, Алина. Наверное, со стороны я действительно производила впечатление богатой бездельницы и мой образ жизни мог вызвать у кого-то зависть. У кого угодно, только не у Алины.

– Не понравится, – решила я. – Тащи сюда свою жертву автогонок. Будем разбираться.

Нельзя сказать, что я поверила в эти бредни и решила поучаствовать в играх с магией, но что-то в этой истории меня зацепило. А, в общем, Алина права, мне действительно требовалось встряхнуться.

* * *

Жертва черной магии выглядела так, как и положено выглядеть подобным жертвам: очень бледная, нездорового оттенка кожа, синеву под глазами не может скрыть даже дорогой корректор, пальцы нервно и лихорадочно крутят обручальное кольцо из белого золота с небольшим, но чистым камнем.

– Юлька всегда мне завидовала. Она не признавалась, но я печенкой чувствовала: завидует. О чем бы ни говорили, что бы ни обсуждали, все склонялось к одному: у меня есть то, чего нет у нее.

– Например? – поинтересовалась я.

– Я всегда хорошо выгляжу, и она каждый раз с завистью говорит об этом. У меня нет бытовых проблем, а у нее то лифт встанет, то машинка стиральная сломается, то воды горячей нет, то сторона солнечная и летом жарко. Понимаете, я целенаправленно работаю над тем, чтобы все в моей жизни было подчинено гармонии, это не так сложно, главное – хотеть! А Юлька не хочет. Не хочет искать высокооплачиваемую работу, машет руками при одном только слове «ремонт», впадает в ужас при намеке на фитнес. Даже детей нарожала, не подумав, что сможет им дать. Представляете, оба от разных мужей, живут в однокомнатной квартире, учатся в заурядной школе по месту жительства.

– Но зависть бывает не только черная, – не согласилась я.

Почему-то на месте Юльки мне настойчиво виделась Алина: а что, у них действительно много общего. И по логике клиентки, моя подруга должна просто сгорать от зависти ко мне.

– Белую зависть придумали идеалисты, – усмехнулась моя визави. – Если тебе очень чего-то хочется, а это что-то вдруг появляется у близкого тебе человека, это раздражает еще больше. Судите сами, зависть к Билу Гейтсу, например, гораздо менее острая, чем к соседке, купившей третью шубу. Я не права?

В ее словах была определенная логика, и все же доказательств того, что именно Юлька желала ей смерти, не было. Словно подслушав мои мысли, она полезла в сумочку и выложила на стеклянный столик несколько предметов.

– Я нашла это в Юлькином рабочем столе. Пришла как-то к ней без предупреждения, она работает терапевтом в городской поликлинике, на рабочем месте ее не оказалось. Медсестра меня знает, поэтому позволила дождаться подругу в кабинете. У них все запросто, поэтому я села на Юлькино место и решила написать ей записку, так как сотовый ее лежал тут же, и позвонить я не могла. У нее бардак даже на рабочем месте: представляете на столе – ни одной ручки! Я решила поискать в столе, а там…

Ирина аккуратно достала из пакета куклу, явно выполненную кустарным способом. Пузатая игрушка была сшита из фланели, из ее круглого живота торчало с полдюжины иголок и булавок.

– Видите? Зеленые пуговицы вместо глаз, а у меня глаза с зеленоватым оттенком, и нитки для волос подобраны идеально в тон моим.

– Не убедительно, – парировала я.

Еще не хватало потакать бредням истерически настроенной тетки. Я уже жалела, что поддалась на Алинины уговоры.

– Вот, – не сдавалась она, – платочек с землей. Его я нашла у себя под кроватью после посещения этой особы. Земля, как мне объяснила Серафима, кладбищенская, платочек – Юлькин. Из набора, который я дарила ей к Восьмому марта. Это очень дорогие платки, я привезла их из Брюсселя. Ни у кого в нашем городе таких быть не может.

Это уже интересно. Либо теток кто-то сталкивает лбами, либо этой Юльке действительно не дает покоя благополучие подруги. Ирина тем временем словно из ларца фокусника доставала разные предметы: булавки, которые она находила воткнутыми в косяк своей двери, фотографии, где на ее изображении были выколоты глаза, полусгнившее яблоко с вырезанной сердцевиной. У каждого из них была своя история, и каждая история так или иначе связывалась с именем ее подруги.

– Но самое главное, – со значением произнесла Ирина, когда вещественные доказательства закончились, – это то, что на нее указала госпожа Серафима. Вы в курсе, что Серафима – целительница, которая помогает мне бороться с болезнью? Это именно она объяснила, что мои проблемы связаны с проклятием. Сначала госпожа Серафима указала на косвенные улики против Юльки, а когда я принесла фотографию, подтвердила, что это она. И самое главное…

Самым главным оказалось то, что проблемы со здоровьем у Ирины начались тогда, когда лучшей подруге было отказано от дома. По словам Ирины, дурить Юлька начала давно, когда в доме Ирины только появился Сергей. Она сразу положила глаз на эффектного мужика: еще бы, у нее-то давно никого не было. Отцы ее детей сбежали от нее давно, случайные связи заканчивались быстро, Юлька просто патологически не умела удерживать возле себя мужчин. Поэтому с первого дня начала строить глазки Сергею. Тот сначала галантно подыгрывал одинокой женщине, пока не понял, что простой товарищеский флирт ее не устроит. Между ними состоялось некрасивое и бурное объяснение, Юлька еще несколько раз пыталась соблазнить мужа подруги, пока тот не признался во всем жене. Именно от него Ирина узнала, что подруга с первых дней знакомства пыталась его у нее увести. Ирина, не долго думая, разорвала с вероломной все отношения. Тут-то и повалились на нее несчастья. Мало того, что чуть ли не каждое утро какие-то гады прокалывали покрышки ее авто, так и лифт стал застревать с подозрительной регулярностью, каблуки на дорогих туфлях ломались как на купленных в переходе, нужные мелочи терялись в самый неподходящий момент, ручка от чашки с обжигающим чаем отваливалась именно тогда, когда ее поднимала Ирина, даже ножка у изящного и дорогого кухонного стульчика не выдерживала ее идеального веса! Все это можно было бы снести, если бы не сбои в работе ее хорошо отлаженного организма.

– В милицию обращались? – брякнула я.

– Я похожа на параноика? Подумайте сами, как на меня посмотрел бы дежурный.

Это хорошо, что не обращалась. Значит, дама вполне адекватна. Вся эта история про порчу – бред, целительница Серафима просто умело завербовала себе постоянного клиента. Да и чем человек, зарабатывающий подобным способом, мог бы объяснить столь резкий надлом в жизни Ирины? Только порчей, проклятием, дыркой в ауре, что там еще имеется в их вооружении? История про порчу – бред, а то, что на мою клиентку объявлена охота, даже настоящая травля, похоже, правда. Травля не только физическая, но и психологическая. Грустно и неприятно, когда понимаешь, что сердце начинает давать сбои, жутко и безнадежно, когда чувствуешь, что тебя хотят убить. Да еще таким изощренным способом.

Итак, пока под подозрением у меня двое: Юлька и муж Ирины. С Юлькой все ясно, а с мужем? Этот плейбой уже заочно вызвал во мне антипатию, какой-то он слишком… милый, что ли? Такие милашки и зайки часто бывают неискренни. Судя по всему, своих денег у него нет, живет на средства жены. Как бы удобен ни был этот вариант, в конце концов зависимость начинает раздражать. Они женаты? Детей нет? Значит, он единственный наследник недвижимости и солидного счета Ирины.

По словам Ирины, до недавнего времени она была эталоном здоровой женщины, болезнь прогрессировала стремительно, что наводило на мысли о том, что ей могли немножко «помочь». Как? Способов множество, какой из них выбрали и кто это сделал, мне и предстояло выяснить.

Попутно следовало навестить и госпожу Серафиму. Каждый зарабатывает на жизнь своими способами, но делать деньги на несчастье других! Ирина упомянула, что, по словам Серафимы, проклятие, насланное на нее, слишком сложное, чтобы снимать его стандартными методами, потребуется долгая, сложная и дорогостоящая процедура. Моя клиентка намекнула на то, что, скорее всего, ей придется расстаться с основной частью накоплений и надолго уехать из города. Эта госпожа Серафима – типичный образчик стервятника. Налетает на погибающего, чтобы поплотнее набить брюшко. По отношению к подобным я всегда испытывала чувство здоровой брезгливости.

Мы договорились о размере гонорара, аванса, я записала интересующие меня данные и адреса и проводила мою гостью. Первым делом следовало познакомиться с Юлией. По описанию Ирины, эта особа импульсивна, простодушна, несдержанна, не умеет хитрить. Значит, понять, причастна она к несчастьям Ирины или нет, будет несложно. Я достала черный парик-каре с низкой челкой, заполнила раздобытый по случаю бланк повестки прокуратуры, завела двигатель своего мини-купера и выехала из коттеджного поселка. Оставлю у нее повестку с вызовом в прокуратуру. На повестке – номер моего мобильника. Естественно, она позвонит, чтобы узнать, в чем дело, я назначу ей встречу где-нибудь в кафе, под предлогом, что рабочие дела я вынуждена решать в обеденный перерыв (некогда, понимаете ли, так загружена), расположу к себе и напугаю тем, что Ирина подала на нее заявление в суд. В чем ее обвиняют, говорить не буду, отделаюсь туманными отговорками. Если у нее есть грех за душой, она обязательно себя выдаст, не словом, так выражением лица. А там – посмотрим. Я иногда позволяю себе не тратить время на долгие раздумья, тщательное продумывание ходов и партий. Если не знаешь, откуда лучше начать, надо окунаться в дело с головой и сразу: часто именно этот метод, вернее отсутствие всяких методов, дает весьма неплохие результаты.

ГЛАВА 2

* * *

Я быстро нашла дом, где, по словам Ирины, проживала ее бывшая подруга. В почтовом ящике оставлять бланк я не рискнула: кто знает, как часто в этом доме проверяют почту. По словам Ирины, Юля – мать двоих детей, поэтому, скорее всего, дома кто-нибудь быть должен. Я достала заготовленный бланк, надвинула парик на глаза и позвонила в дверь. Почти сразу послышалось шлепанье босых ног, и дверь распахнулась. На пороге стоял мальчик лет восьми с серыми раскосыми глазами и торчащими во все стороны жесткими вихрами, в ногах его путался лохматый щенок неизвестной породы.

– Примите повестку, – казенным голосом провозгласила я, – распишитесь.

Мальчик отодвинул ногами щенка, пытавшегося выскочить наружу, поставил неразличимую каракульку в протянутом мною блокноте и тщательно прочитал текст повестки.

– Костя, это кто? – высунулась из-за его локтя вторая голова, такая же светлая и вихрастая, но уже с косичками.

– Это тетя, принесла повестку для мамы, ее в тюрьму сажают, – спокойно ответил Костя.

– Здорово, – выдохнула сестра, – будем одни жить, нас весь двор бояться будет, как Макарчука, потому, что у него брат уголовник.

– С ума сошла? – отвесил ей подзатыльник брат. – Кто же это нам одним жить разрешит? Понаедут всякие бабушки, будут нас воспитывать днем и ночью. К тому же сажают только за крупные взятки, а маме пациенты только шоколадки носят. Тетя, скажите, ее ведь только штраф заставят выплатить за то, что больные ей шоколадки дают, а посадить за это не могут? Вот если бы она у начальника деньги из сейфа воровала, тогда – другое дело.

В это время из соседней квартиры вышла соседка пенсионного возраста. Видимо, она услышала часть последней фразы: меры, которые она предприняла для того, чтобы задержаться у двери, были беспрецедентны.

– В этом доме с человеком поговорить невозможно, – буркнул мальчик, раскрыл пошире дверь и пригласил: – Заходите, тетя Таня, я напою вас чаем, а вы расскажете мне поподробнее последнюю серию детектива.

– Почему тетя Таня? – поинтересовалась я, когда дверь за моей спиной захлопнулась.

– Чтобы соседка не догадалась, что я вас не знаю. Она такая любопытная! Ну, давайте, рассказывайте, что там мама натворила.

– Не знаю, – пожала плечами я, – я только курьер, разношу повестки. А как твоего щенка зовут?