Сдержать свое слово

– Преступник оставил какие-нибудь следы? – задала я вопрос, продолжая тщательно разглядывать фотографии.

– В том-то и дело, что все чисто. На бутылке и фужере отпечатки пальцев только самого Коврина. И больше, представь, никаких зацепок. Скорее всего, хозяин распивал вино в одиночестве. Хотя всякое может быть... Смерть наступила между десятью и одиннадцатью вечера. Ближайшая соседка в тот вечер уехала ночевать к приятелю, а соседи с противоположной стороны лестничной клетки ничего не видели и не слышали.

– Как был обнаружен труп? – продолжала я допрашивать опера.

– У Коврина была собака, немецкая овчарка. Пес громко выл всю ночь и весь следующий день. Соседи, не спавшие из-за собаки и уставшие слушать этот тоскливый вой, много раз звонили в квартиру. Но никто не открывал, хотя было видно – в коридоре горит свет. Ближе к вечеру, двадцать пятого, приехала мать хозяина квартиры. Сосед снизу предложил ей взломать дверь, но она отказалась, мотивируя тем, что собака никого не признает, кроме ее сына, и будет кидаться. В итоге прибывшая дежурная милицейская группа взломала дверь и пристрелила собаку – та была очень агрессивно настроена. Затем уже приехали мы.

Мысленно я раскладывала всю услышанную информацию по ящичкам своего сознания, чтобы в нужный момент «открыть» один из них и воспользоваться добытыми сведениями.

– Какие соображения по поводу того, кто мог это сделать?

– Мы не успели еще проверить его связи. Коврин был предпринимателем, за ним числилась фирма. Мать убитого утверждает, что он занимался скупкой квартир у опустившихся элементов общества – это нужно проверить. Возможно, с кем-то что-то не поделил. Позавчера я пытался навестить подружку Коврина, но она дома не появлялась. А вчера... Ты слышала, наверное, о расстреле в районе аэропорта?

Я кивнула.

– Тринадцать человек из автомата Калашникова. У нас весь отдел начальство на уши поставило. Так что сама понимаешь, нам сейчас не до Коврина.

– Дело понятное, – флегматично произнесла я. – Обычный передел сфер влияний. А число тринадцать – чертова дюжина. Ты не находишь в этом скрытого намека?

– Нашему отделу такие намеки раскрываемости не прибавляют. От нас теперь требуют показательных выступлений: найти, поймать, обезвредить. Ладно, – Николай поднялся, – ты девочка способная, разберешься. Не забывай только меня информировать. Рано или поздно перед начальством все равно придется отчитываться.

Николай сунул мне в руку клочок бумаги.

– Адрес и телефон подружки Коврина.

– Фотографию на память можно? – Я вопросительно смотрела на Николая, держа в руке один из снимков.

– Бери! – Опер махнул рукой и взял с моих колен Уголовный кодекс. – Желаю удачи!

* * *

Дверь долго не открывали. Наконец по ту сторону раздались тяжелые шаги, меня оценили, глядя в «глазок», затем дверь не спеша подалась в мою сторону.

– Проходите.

Голос хозяйки звучал сухо и строго. Даже дома Степанида Михайловна выглядела подтянуто: вчерашнее черное платье сменил черный костюм, волосы на голове стянуты в тугой узел, а осанка такая, что и молодые позавидуют.

Коврина пригласила меня в зал. Обыкновенная, неудобная в планировке двухкомнатная квартира. Обстановка времен семидесятых годов, но всюду очень чисто, каждая вещь на своем месте.

В черной рамке на столе стояла фотография Леонида. Взгляд у него был немного странный: как будто человек смотрел не в объектив, а внутрь себя.

– У вас был красивый сын, – начала я разговор.

Степанида Михайловна опустилась в обшарпанное кресло напротив меня и скрепила пальцы в замок.

– Мне никогда не нравилось прошедшее время в русском языке. Но теперь мне чаще всего приходится пользоваться именно им.

Я выдержала уважительную паузу.

– Вчера я разговаривала с одним из оперативников, побывавшим на квартире вашего сына после его смерти. Теперь я знаю все, что известно милиции, и хотела, чтобы вы рассказали мне о сыне. Насколько я понимаю, Леонид был поздним ребенком?

Женщина глубоко вздохнула, потом выдохнула и только после этого ответила:

– Родила я Леню в тридцать восемь лет. Муж мой был военным. Его не стало, когда сыну исполнилось полгода.

– Леонид был беспроблемным ребенком?

Степанида Михайловна горько улыбнулась и поджала губы.

– Наоборот – очень проблемным. Он был аутистом. Слыхали про такой недуг?

– Да, кое-что. Это когда ребенок погружается в себя и теряет связь с окружающим миром?

Коврина не ответила, мне было видно – эмоции захлестнули ее.

– Сколько всего с сыном мы перенесли, знаем теперь только бог и я. Сейчас врачи классифицировали эту болезнь, а раньше все звучало очень банально – шизофрения. Активно проявляться недуг стал в подростковом возрасте. Мне и так с Леней было очень непросто, а после диагноза врачей у меня совсем опустились руки. Но все же я повезла его в Москву – и не зря. Старенький врач – психиатр одной из московских клиник – встряхнул меня резкими словами: сказал, что я должна бороться за сына, пока диагноз не стал окончательным. Он же дал мне методику, по которой я начала заниматься с Леней. В результате свой страшный диагноз врачам пришлось снять.

Женщина дрожащей рукой резко провела по волосам, как будто хотела стряхнуть с себя воспоминания, причинявшие боль.

– Именно поэтому я была против того, чтобы Леня заводил семью и имел детей. Да Леня и сам все прекрасно понимал и ограничивался кратковременными связями с женщинами.

– Что Леонид заканчивал кроме школы?

– Строительный техникум. Потом вдруг решил податься в коммерцию. Сначала сколотил начальный капитал на торговле, а позже занялся квартирами. Отселял, скажем, семью в деревню или на квартиру в дальнем районе, с доплатой, а освободившееся жилье продавал. Так многие сейчас делают.

Последние слова были сказаны как будто в оправдание сына.

– С кем работал Леонид, вы не знаете? Были ли у него напарники?

Коврина замялась.

– Мой брат, про которого я вам вчера рассказывала, год назад освободился из тюрьмы, и Леня взял его к себе на работу. Я не сказала об этом милиции. Не хочу, чтобы Егора опять терроризировали допросами и подозрениями. Он и так натерпелся.

– Где сейчас ваш брат?

– Последний раз я видела его двадцать седьмого – он был на похоронах. Я дам вам его адрес, если есть необходимость с ним поговорить.

– Последнее время Леонид встречался с кем-нибудь из женщин?

Коврина опять нервно поджала губы. Этот вопрос был ей неприятен.

– Да. Знаю только, что зовут ее Лариса. Видела Леню с ней один раз.

– Характеристику ей сможете составить?

Степанида Михайловна поморщилась.

– Эта девушка не отличается высокими моральными принципами. Это у нее на лбу написано. Живет под девизом: кто платит, тот и музыку заказывает. Я смотрела на связь Леонида с ней сквозь пальцы. К порядочной ведь можно и сердцем прикипеть, а там не за горами женитьба, дети... Такую же, как Лариса, можно бросить в любой момент и даже не оглянуться.