Дьявольский вкус смерти

Голос Душечки был таким взволнованным, будто все происходило у нее на глазах.

– А у Василия Ивановича Катька еще маленькая была и с соседскими детьми в коридоре играла. А тут пьяный мужик с ножом носится… И так как эти разборки были не первый раз, то он и подал на Рудухина в суд. В итоге дали тому два года «химии». На этой почве он совсем спился, и когда у матери своей с частного дома снег чистил, упал с крыши и ударился головой о какую-то железяку. Томка с сыном одна осталась. С тех пор они с Самохваловым и враждовали. Если б не Региночка, то здесь и поговорить-то было бы не с кем, – резко свернула на свое «больное» Душечка. А поговорить она явно любила.

– Сын ее где живет? – поинтересовалась я и подумала, что со своими дотошными, не по теме, вопросами мало смахиваю на журналистку. Но Варвара Николаевна не заметила этого и ход моих мыслей восприняла как должное.

– Так здесь же, с ней. Дела какие-то свои проворачивает, крутится в общем. Жаль, что у них с Катюшей тогда ничего не получилось. Паша – он неплохой, мне его даже жалко…

– С какой Катюшей у него не получилось? – насторожилась я.

– Так с Самохваловой же! – Душечка всплеснула пухлыми ручками. – Вы ничего не знаете? У них с Пашей любовь была… Но какой там! Василий Иванович как узнал, такой скандал был! Орал на весь дом, что его дочь связалась с сыном алкоголика и уголовника. Тома тоже, конечно, против была. Правда, теперь Катюша удачно вышла замуж, обеспечена всем, а с Пашкой так и жила бы в коммуналке.

Теперь я, кажется, поняла причины Катькиного интереса к смерти отца.

– Значит, Монтекки и Капулетти в очередной раз не договорились, – машинально проговорила я свою мысль вслух.

Душечка округлила свои и без того навыкате глаза. Таких фамилий она явно не знала. Сообразив, что у моей собеседницы не больше восьми классов образования, а мне некогда рассказывать про шекспировские страсти, я предпочла сменить тему.

– Когда Василий Иванович отравился, вы дома были?

Душечка кивнула:

– У меня как раз неделя за свой счет. Как ему плохо стало, он ведь сразу ко мне пришел, попросил «Скорую» вызвать.

– А его жена, Регина, на работе была?

– Регина накануне к сестре в Кисловодск улетела, сказала, что не меньше чем на месяц. Сестру оперировать должны были, и Региночка взялась ухаживать. А вот, видите, как все получилось…

Вспомнив про свое варево, я решила ретироваться, напоследок спросив, нет ли у словоохотливой Душечки рабочего телефона. Получив положительный ответ, записала номер и пообещала позвонить завтра, если понадобится уточнить детали. На самом деле все, что нужно, я уже уз – нала.

Не успев ступить ногой на общую территорию коридора, я почувствовала, как чьи-то зубы сомкнулись на моей пятке.

– У-у! – только и вырвалось у меня.

– Тишка, фу! – крикнула подоспевшая Душечка. – Спасенья нет от этого кобеля! Хоть бы кто-нибудь его пристрелил!

Я бы с удовольствием, да цель не оправдывает средства. Псина отбежала на безопасное расстояние и продолжала тявкать.

– Томка как спать завалится, так и выпускает его в коридор, – оправдывалась за соседку Варвара Николаевна. – Надоел хуже горькой редьки!

«Бегай пока, стервец! – снисходительно разрешила я про себя. – Но имей в виду, что я злопамятна, как слон».

Попрощавшись с Варварой Николаевной, я вовремя подоспела к своему зелью, потому как почти вся вода выкипела. Еще немного, и начало бы пригорать.

Сделав вывод, что дела частного сыска у меня обстоят куда лучше кулинарных, я открыла форточку и засунула кастрюлю в металлическую клетку, предназначенную для охлаждения продуктов. Теперь нужно было «убить» минут пятнадцать, и я нагло развалилась на диване.

Вся эта коммунальная «Санта-Барбара» меня порядком утомила. Никаких погонь, слежек и приключений – одна бытовуха! Я вспомнила мисс Марпл, этого божьего одуванчика, сыщика в юбке, которого воспела Агата Кристи, и подумала, что, расследуя подобные дела, могу стать на нее похожей.

Постепенно мысли вернулись к Самохвалову. Несвежее, искаженное от злости лицо тети Томы всплыло в моем воображении. Могла ли она подсыпать отраву соседу? Могла, конечно. Но о совершенном преступлении обычно помалкивают, а не выражают злобную радость по поводу смерти своего врага первому встречному.

Паша Рудухин? Что ж, мотивы прослеживаются отчетливо. Самохвалов был косвенно виновен в смерти его отца – раз, жениться на любимой девушке не разрешил – два. Нужно будет прощупать парнишку. Впрочем, все это имеет смысл только в том случае, если…

Меня явно клонило в сон, и все мысли стали уплывать куда-то в сторону…

Очнулась я оттого, что холодная сталь почти вонзилась мне в висок.

– Встань, – скомандовал хриплый голос.

Открыв глаза, я увидела небритое лицо, изучающий меня взгляд где-то уже виденных глаз. «Долговязый, где-то мы с тобой встречались…»

Пришлось покорно встать, чтобы получить карт-бланш и оценить обстановку.

– Тебя Катька послала вынюхивать? Она меня подозревает, да?

Вспомнила! Якобы не заводившаяся «семерка» около моего дома, утром… Доехал ты все-таки в гости на мою голову! А как натурально играл!

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – мужик больно ткнул меня пистолетом в бок.

Нет, дружок, ты явно переоценил свои силы и степень моего терпения. Я сделала несколько телодвижений: сначала захват руки, державшей оружие, затем удар в солнечное сплетение невежде.

Долговязый охнул от неожиданности, а я, заполучив ствол, заключительным аккордом прошлась по его хребту, после чего он согнулся в три погибели.

– Ты, случаем, не язвенник? – сочувственно спросила я. – Что-то уж сильно за живот держишься.

В ответ у «язвенника» возникло лишь желание присесть на диван.

– Давай знакомиться по-человечески… Ты кто?

Мои пальцы поигрывали пистолетом, и ему ничего не оставалось, как отвечать на мои вопросы.

– Я Катькин друг, – как первоклашка сформулировал он.

Теперь я вспомнила, где видела эти маленькие глазки.

– Ты Рудухин?

Долговязый молча кивнул.

– Паша, разве ты не знаешь, что когда ведут слежку, то не рисуются во всей красе перед окном того, за кем следят? – взялась я учить его уму-разуму. – Нельзя быть таким профаном, – но тут же, оставив лирику, перешла к главному: – Ваша с Катькой любовная история еще не завершилась, не так ли?

Рудухин, демонстрируя остатки мужского достоинства, молчал.

– Я так и думала. Тебя заело, что Катька подозревает именно тебя в смерти своего отца?

Опять в ответ молчание и тупо уставившийся в окно взгляд. Круги под глазами, трясущиеся руки… Озлобленный и одновременно жалкий…

– Ко мне-то зачем со стволом полез?

Я сидела напротив него на кровати, начиная тосковать в роли прокурора. Паша, наконец, обрел голос: