– Сосед, – мой стариннейший друг отвечал, как всегда, с готовностью. – Он рабочий, шел на утреннюю смену около пяти утра, наткнулся на тело. Ну, пока нас вызвали, туда-сюда…
– А как ты на меня вышел?
– Элементарно, – Киря пожал плечами. – Жена убитого сказала, что он отправился на день рождения к Гарику Папазяну. Мы и не поверили сначала, что все так просто. Как, кстати сказать, там у него было? Я не смог к нему попасть, на дежурство как раз заступил…
– Нормально было, – отвечала я. – Посидели, повеселились… Наелись, напились, разошлись…
– Ну да, – Кирьянов кивнул, – наш Гарик умеет устраивать все как надо. Народу много собралось?
– Полно… – Признаться, в тот момент у меня не было ни малейшего желания распространяться о том, как прошел день рождения Папазяна.
– И убитого ты там видела?
– Видела.
– А это правда, что Ольховский ушел с тобой вместе и вы были самыми последними гостями, покинувшими квартиру Папазяна? Гарик говорит, что ты была никакая, и он вызвался тебя провожать…
– Правда, – со вздохом сказала я. – Все именно так и было…
Мгновение Кирьянов внимательно смотрел на меня прямо в глаза.
– Тебе это не показалось странным? – спросил наконец он.
– Я была пьяная вдрызг…
– И он тебя повез до дома на твоей машине?
– Я сама его отвезла, – возразила я. – Ты же знаешь, я никому не доверяю садиться за руль моей машины… Довезла его до Вишневой и высадила на проспекте около часу ночи…
– Верно, – согласился Кирьянов. – Врач говорит, что примерно в это время его и убили.
– Значит, ждали в подъезде?
– Значит, ждали, – согласился Киря.
– Разумеется, никто ничего не слышал и не видел?
– Разумеется. Стреляли, по-видимому, из пистолета с глушителем… Дураку ясно, что профессионалы сработали.
– Только как эти профессионалы могли знать, что их жертва сейчас не дома, а на дне рождения и ее нужно ждать допоздна? – поинтересовалась я.
Тут Киря задумался.
– Да мало ли, – сказал наконец он. – Может, следили за ним…
– Следили – это одно, ждали в подъезде – совсем другое. Если следили, почему не застрелили около дома? Улица-то пустынна в такое время. И подкараулить на улице проще, чем в подъезде…
– А ты что, сама ничего не видела, когда его высаживала?
– Ничего, – сказала я. Сознаваться, что у меня едва хватало сил следить за дорогой, никак не хотелось, и я сменила тему, начав строить предположения: – Вообще-то, узнать, как долго Ольховского не будет дома, можно было, просто позвонив к нему на квартиру и спросив у жены. Ей в тот вечер никто не звонил, не спрашивал про мужа?
– Эх, черт, а я и не уточнил, – смущенно пробормотал Киря.
– Стареешь, начальник, – усмехнулась я.
– Ладно, Татьяна, проходи в квартиру, – он толкнул одну из выходящих на лестничную площадку дверей. – Побеседуем с родственниками погибшего вместе.
* * *
Беседовал с женой убитого зубного врача поначалу все-таки один Киря. Я стояла рядом и молча слушала, как жена Ольховского, молодая, но рано начавшая увядать женщина с явно утомленным и заплаканным лицом, рассказывала подполковнику, что накануне вечером какой-то незнакомый мужчина действительно звонил по телефону и спрашивал, когда придет ее муж. Она ответила ему то, что было на самом деле: что не знает, но, скорее всего, поздно. Незнакомец еще спросил, куда именно ушел ее муж, и, узнав, что на дружеское застолье, удовлетворился полностью и положил трубку.
Сама я в это время думала, что же мне теперь делать. Расследование, порученное мне Ольховским, теперь, по причине смерти клиента, стало быть, отменялось. Убийство, судя по почерку, заказное, и действовали профессиональные киллеры. Значит, Киря, как ни будет стараться, ничего не найдет, как и любой другой на его месте. Так что мне лучше не соваться в эту историю. Да и зачем? Изображать спасителя рода человеческого? Это не в моих правилах, да и лишний конфликт с криминальными структурами иметь не хотелось. Тогда чего ради я стою и выслушиваю, как Кирьянов в очередной раз задает жене Ольховского свои обычные ментовские вопросы: не было ли у потерпевшего врагов, не получал ли он каких-либо угроз, какие взаимоотношения у него были с сослуживцами… Ответы Кирьянов получал ровным счетом ничего не говорящие, не дающие какой-нибудь мало-мальски важной зацепки в этом деле.
– Ну, ясно, – со вздохом сказал Кирьянов, опечаленный итогом разговора. – Тем не менее имеет смысл поговорить с соседями и сослуживцами… Возможно, они знают что-нибудь путное.
Я кивнула: конечно, эта работа в самый раз для нашего Кири – расспрашивать у соседей, кто что видел или слышал. Мне от одной мысли о такой работе становилось тоскливо на душе.
– А Анатолий Дмитриевич никогда не жаловался вам, что на работе у него проблемы? – неожиданно для самой себя спросила я.
– Нет вроде бы…
– И отношения с его шефом, главврачом клиники «Тан-мед», до сих пор никак не осложнялись?
– С Николаем Пантелеймоновичем? Нет, что вы! – Тут жена Ольховского улыбнулась. – Они всегда были в наилучших отношениях.
– Дружили?
– В принципе да. Вот сегодня… – Жена Ольховского вдруг умолкла, странно потупилась, вздохнула, и я заметила, что у нее из глаз вдруг закапали слезы.
– Ну что вы, успокойтесь… – Как всегда, Киря заметно терялся перед выражением человеческого горя. А ведь в его работе горе проще игнорировать, чем сочувствовать ему.
– Сегодня, – продолжала жена Ольховского сквозь слезы, – Толя должен был ехать на вокзал встречать его. Николай Пантелеймонович еще и не знает ничего…
– А куда ездил шеф клиники? – спросила я.
– В Берлин, – всхлипывая, проговорила жена Ольховского, – на международный конгресс стоматологов, Николай Пантелеймонович делал там доклад. Он звонил нам вчера днем, сказал, что все прошло успешно, что участники конгресса ему очень долго аплодировали…
– По телефону с ним разговаривал Анатолий Дмитриевич?
– Разумеется! – От удивления жена Ольховского даже перестала всхлипывать и уставилась на меня во все глаза. – А кто же еще?
– Ваш муж не завидовал Николаю Пантелеймоновичу, что тот едет в Берлин, а он остается дома?
– Нет, что вы! – Взгляд жены Ольховского стал еще более удивленным. – Чему тут завидовать? И потом, в Германию мы с Толей регулярно ездим… То есть ездили, – поправилась она испуганно, и из глаз ее снова полились слезы.
– Скажите, – заговорила я, подождав, пока женщина возьмет себя в руки, – а вы уверены, что с вашим мужем не происходило ничего необычного в последние дни? Может быть, он выглядел особенно озабоченным или утомленным, жаловался на какие-нибудь неожиданные проблемы? Или говорил вам что-то такое, чего раньше не было…
Жена Ольховского задумалась.